Дисконект. Отключи меня от сети (СИ) - Ли Кристина (серия книг .txt) 📗
— Уйдите все! Пусть войдёт сам и с пушкой в руках. Всё равно от этого ничего не изменится, дорогой супруг!
Я опустил пистолет сразу как выводок псов этой шавки отошёл от меня на достаточное расстояние.
— Гниющий червь из преисподней тебе муж, тварь! — я прошел мимо девки, даже не обращая на неё больше внимания.
Хотя вскоре я перестал вообще что либо чувствовать. Слух исчез, а я погрузился в самое темное дно, где захлебнулся и уже сдох. Всё потому что прямо посреди белоснежного холла, на коленях стояла Тереза.
Некогда необычно светлые пряди волос, которые я помнил на ощупь, покрылись бордовыми пятнами засохшей крови. Лицо, которое я покрывал поцелуями и не мог оторваться от того насколько сладкой была её кожа, посинело и покрылось кровавыми потёками и ссадинами. Оборванная одежда, завязанные какой-то грязной тряпкой руки…
Всё это заставило меня сдохнуть и понять, что зря я не выпустил себе пулю в висок, ведь из-за моей любви к этой женщине, она сейчас стояла в окружении тварей. На коленях и еле дышала.
— Значит, я не ошибся, когда решил пригласить свою невестку в гости, сынок.
Медленно, слишком медленно я поднимал взгляд от своей Терезы вверх. Метр за метром, чтобы не наброситься ни на кого раньше времени, я вел им по предметам, пытаясь выровнять дыхание.
— Значит… — произнес глухим голосом, — Я сын именно этой твари?
Я осмотрел мужчину, стоящего на высоких ступенях с головы и до ног, а следом вернулся к его глазам. Да, я и правда был похож на это чудовище. Да, я и правда видел в его взгляде себя. Однако меня не волновал этот кусок мяса. Сейчас меня не волновало ничего.
— Где я должен поставить подпись и печать, чтобы избавиться от родства с такой тварью, как этот мешок с дерьмом? — я продолжал смотреть на него, а обращался к тупой твари в безупречном платье, цена которого её дешёвая душонка.
— Почему же сразу избавиться? Я напротив хотел воссоединить молодую семью, убрав вот это… — Чон Сок скривился и опустил взгляд на Терезу, которая продолжала смотреть только на меня.
Она не отводила глаз, не плакала и не подала даже виду, что ей больно… Тереза спокойно смотрела в мои глаза и ждала, очевидно терпя опять адскую боль.
— Прости, тварь. Но я спариваться с тебе подобными больше не намерен. Однажды попробовал — мне хватило на всю жизнь. Теперь не знаю чем мыться? Наверное, кислотой, — ответил и продолжил, — Мне надоел этот пустой трёп! Тебе нужны деньги? Неси свои бумажки и расходимся, пока я не выпустил тебе кишки за то, что ты посмел сделать, ублюдок!
Я говорил, смотря именно ей в глаза и видел в них пожар, одобрение и гордость. Тереза дышала ровно и продолжала вселять в меня уверенность только тем, как жадно смотрела на меня, как в этом диком взгляде я ловил её собственную силу и уверял в том, что она теперь не одна. Кем бы я ни был в будущем, кем бы ни была она, больше нет причин и сомнений, есть только действия и путь вперёд.
Однако меня болело то, что болело её, я истекал кровью в тех местах, где кровь сочилась из её ран, я дышал точно так же как она, я был готов умереть рядом с ней. Кричал, что хочу такого чувства, когда мои мозги были залиты выпивкой, сейчас я словно проспиртован этой женщиной, и похмелье мне обеспечено до самого конца.
— И ты вот так просто отдашь всё на чем держится половина активов компании твоего приемного отца? Положишь на кон всё ради бабы? Ты глуп? Как так вышло что мой сын настолько недалёк и невежественен? Ты точно мой ребенок?
Тварь спускалась вниз, а я плавно снимал предохранитель с пистолета. Они были уверены, что я ни на что не способен, однако просчитались именно в тот момент, когда ублюдок встал напротив меня.
Я знал, что Даниэль Ли не просто так стал одним из самых богатых людей Кореи. Потому был уверен, что именно он не допустит того, что я собирался сделать.
Поэтому, когда в помещение ворвались люди прокурора Сона, мой "отец" не погнушался приставить дуло пистолета к моему лбу, чтобы обезопасить свою мерзопакостную тушу.
Его взгляд медленно потускнел и утратил былой блеск, когда в его живот уперлось дуло моего пистолета, а сам Ким Чон Сок понял, что просчитался.
— Ты хоть знаешь, где курок у этой цацки, сопляк? — прошипел он, а я ухмыльнулся со словами:
— Стреляй первым… папа. Тогда и проверим!
Чон Сок скривился и снял пистолет с предохранителя с громким щелчком. Боковым зрением я заметил, как Тереза вздрогнула и почти поднялась, но я посмотрел на неё и покачал головой.
— Это конец, Ким Чон Сок, — холодно прошептал и продолжил, — Ли Шин Сай жив, а тварь которая прислуживала тебе, и которую ты не успел убрать, в руках Ли Шин Дана. Ты должен понимать, что твоя швабра, которую ты всунул в мою постель не защитит тебя, когда её родители увезут свою драгоценную вагину обратно в Пхукет. Так что давай поставим точку! Стреляй или не сотрясай воздух, абуджи!*(отец!) Потому что ты жалок… Немощный старик, грязный насильник и гниющий… кусок… мяса! — я говорил, и с каждым словом мне становилось всё спокойнее, всё легче, всё больше я понимал, чего стою, и что кровь — это чушь!
"Семья — это стая волков, которых объединяет не родство, а внутренняя жажда к жизни. Жажда к созданию своего общества, со своими правилами. Стая — это круг, в котором нет места слабым. Потому у каждого айдола агентства "SMANGEL" в контракте есть пункт который выделен жирным шрифтом: исполнитель контракта обязуется не умирать!"
Однако… Я ошибся. В который раз не взял в расчет человеческую склонность к мести. И если бы не выстрел Энджелы, я бы действительно лишился мозгов.
В последний момент пуля просвистела между мной и Чон Соком, а пистолет из руки старика выпал и выстрелил в стену. На какой-то короткий миг я расслышал визг Амины́, а потом опять посмотрел в глаза человеку, который должен был быть моим отцом.
— Надеюсь, в аду тебе уготовлено самое сладкое место, отец. Потому что ты его заслужил, — мой шепот звучал отрывисто, а слова будто дрожали, потому что секундой ранее я ждал смерти.
В этот момент боль в груди разрывала — боль за себя, боль за обман вокруг, боль за то, что умерли столько людей, которые могли жить, а всё по вине тех, кому плевать на всё, кроме себя.
Наваждение и пелена чего-то собственного сменилась тут же осознанием того, что Тереза рядом, что я могу забрать её и увести наконец отсюда, как и хотел. Сделать то, за чем и пришел. А всё остальное меня уже мало волновало.
Потому я и не обратил никакого внимания, как старика взяли в кольцо и стали уводить. Я смотрел на Тери… Только на неё.
Присел напротив, и не знал за что её взять. Как к ней прикоснуться так, чтобы не причинить боли, потому что на Терезе не было ни единого живого места. Куда мне деть всю свою ярость, которая так и рвалась наружу, распирала превратить это место в руины, чтобы прикоснуться к ней бережно? Ведь руки окаменели, а тело обратилось в натянутый нерв.
