Одна беременность на двоих (СИ) - Горышина Ольга (книги онлайн TXT) 📗
Но я лишь головой отрицательно замотала. В меня будто камней насыпали, и подняться с дивана представлялось непосильной задачей. Да и не нужной. Сквозь пластырь просвечивала кровь, но остальной палец, пусть и припухший, оставался сухим.
— Хорошо, что рука левая…
О, да, правой я жала на кнопку…
— Ну так что с морскими слонами?
Конечно же, мы поехали… Палец продолжал ныть, и из-под пластыря просвечивала побелевшая набухшая кожа. Аманда вычитала где-то полную фигню, но говорила её с такой уверенностью, будто и правда уверовала в народный метод — как можно залить палец супер-клеем! Да даже если тот развалился на кусочки, как пазл. Мой же, кажется, не раскрылся, подобно бутону, хотя я до сих пор толком не рассмотрела рану. Логан, на машине которого мы поехали, пытался шутить, но я умело заткнула уши пульсирующим пальцем.
С утра накрапывал дождик, но по прогнозу к часу дня обещали солнце, но пока работали дворники, и небо оставалось непростительно серым. Мы заехали в строительный магазин за дождевиками и заодно купили пиццу. Я попыталась держать кусок больной рукой, но от напряжения палец стало дёргать ещё сильнее, и я сдалась.
— За месяц заживёт?
Я не стала отвечать на вопрос Аманды, понимая, что та переживает за свои роды, а не моё здоровье. Если я на месяц останусь однорукой, то завалю межсеместровые проекты, и тогда мира с отцом можно не ждать. Мелкие дождинки продолжали бить в лобовое стекло, и я едва сдерживалась, чтобы не добавить к ним собственные слёзы.
— Может, вернёмся? — На этот раз разумная мысль принадлежала Бьянке, но Логан продолжал гнать машину вперёд:
— Раз они говорят, что и в дождь проводят экскурсию, то ничего страшного.
— А ты был в дождь на океане? — спросила я, пытаясь вспомнить, наблюдала ли шторм сама? Нет, никогда…
Напуганный нашим желанием бегства, дождь прекратился, и встретивший нас у здания музея рейнджер высказал надежду на хорошую погоду. Мы оделись тепло, но предпочли дождаться остальных экскурсантов внутри. Рейнджер указал нам на стенд с данными на конец января: вау, на почти две тысячи самок приходилось всего четыреста самцов. Ну, логично, вообще-то. Самостоятельных малышей насчитали сто, а тех, что ещё кормились материнским молоком, было аж тысяча триста голов.
— Аманда! Иди сюда! — послышался за спиной голос Бьянки.
Она тыкала пальцем в плакат, и я решила проверить, что её так поразило.
— За месяц они на материнском молоке увеличивают вес в три раза. Обалдеть! А дети так же?
Дожидаться ответа я не стала — он мог оказаться длиннее предстоящей экскурсии. Но меня поразило другое — что кормят малышей всего месяц, а потом они начинают жить самостоятельно. Почему же люди настолько не приспособлены к жизни?
Сумасшедших оказалось человек десять, и мы отправились в путь, пообещав рейнджеру не отходить от него ни на шаг, потому что самцы продолжают воевать за самок, и матери утаскивают малышей подальше, чтобы их всех не передавили. Пока мы заглядывались на пляж, усеянный разного размера тушками, начал накрапывать дождь, или же сильные порывы ветра доносили в нашу сторону висящий над водой туман. Мы плотнее закутались в дождевики и почти перестали разбирать дорогу, то и дело двигаясь спиной, чтобы спрятать носы от колючего ветра. И если бы Логан не схватил меня за локоть, я бы споткнулась о малыша, валявшегося прямо у меня под ногами.
— Он мёртвый?! — почти что завизжала я, даже забыв про боль в пальце, но старый рейнджер поспешил нас успокоить и напомнил про внимательность.
Но я перестала его слушать, потому что не сводила глаз с тельца цвета мокрого асфальта — блестящего и остававшегося всё это время неподвижным. Как он определил, что малыш жив? До замёрзших ушей долетали обрывки фраз: сильнейшие самцы собирают самок в гаремы и до крови защищают от посягательств других. Лишь мать прекращает кормить одного малыша, сразу беременеет следующим и уходит до следующий зимы в океан, чтобы вернуться на пляж только к родам. И снова и снова… Без какой-либо остановки и пресловутого материнского инстинкта. Месячные детёныши сами учатся плавать и добывать пропитание, и если выживет половина, будет счастье.
— Он не будет двигаться ещё долго, — потащил меня прочь Логан. — Дядька говорит, потому их почти всех в девятнадцатом веке истребили. Много жира для лампового масла и безопасная охота. Сейчас слоны под надзором хотя бы на лежбищах — и они каждый раз не знают, сколько их вернётся из океана.
— Идите вы со своими слонами! — подскочила к нам Бьянка. — Вы как хотите, а я возвращаюсь.
Под ногами хлюпало — песок не впитывал воду, и маленькие слоники валялись в ледяных бассейнах, привалившись друг к другу, и я с трудом могла разобрать в этой куче, кто там мать, а кто просто переросток. Они не вызывали умиления, как морские котики — быть может из-за склизкой даже на вид кожи, или всё же убивали всё впечатление своей неподвижностью… Хотя там, у кромки воды, жизнь кипела. Мы даже бой самцов наблюдали, так похожий на борьбу сумо.
— Я возвращаюсь! — не унималась Бьянка.
Ветер усиливался и трепал дождевики с такой силой, что, казалось, сейчас поднимет нас в воздух. Я глянула прищуренными глазами на рейнджера и поняла, что старик не собирается возвращаться. Дети в группе прыгали на месте, пытаясь согреться, и я уже готова была последовать их примеру.
— Ну, пошли, — странно быстро согласился Логан.
В спину ветер чувствовался ещё сильнее и приходилось почти что бежать. Дорожка петляла, и мы то и дело ловили лицом острые ледяные капли.
— У меня, кажется, даже трусы мокрые!
После слов Аманды я глянула на свои джинсы — непонятно что спасал дождевик — со штанин вода капала в кроссовки. Мы уже почти бежали. Почти… Мы трое примеривались к шагу Аманды, которая, плюнув на бесполезный уже капюшон, обеими руками поддерживала живот. За следующим поворотом дождь будто выключили… На асфальте даже просматривались сухие куски.
— Идиотизм! — выдал Логан, пытаясь выжать штанину.
— До трусов будем раздеваться или как? — похоже, на полном серьёзе спрашивала Бьянка, ища поддержку в лице Аманды.
— Я голым за горячим шоколадом не пойду, — без намёка на смех выдал Логан, но стащил мокрые носки и пощупал босой ногой педаль газа. — Залезайте уже!
Бьянка закрутила штанины и подняла ноги на торпеду. Мы же с Амандой с трудом жались на заднем сиденье. Дворники не работали. Дождя не было, а мы четверо будто искупались в океане.
— Мы только чудом не заболеем! — заключила Бьянка.
Глава шестьдесят восьмая "Сын Луны и прочие обиды"
В эти выходные я возненавидела и лимон, и имбирь, и даже простую кипяченую воду. Живот приобрёл округлую форму, превратившись в аквариум, в котором булькало антипростудное питьё. Мы в страхе переживали первую ночь, и впервые Аманда не обвинила меня в неосмотрительности. Но я продолжала корить себя: зачем мы потащились к океану в шторм? Зачем? И Бьянка, затеявшая поездку, боялась звонить, потому проявилась лишь к следующему вечеру, бросив короткую смску: в порядке ли мы? Могло, наверное, быть и хуже, но мы точно не были в порядке.
Нос заложило у обеих, хотя мы с первых минут пытались победить насморк солевым раствором. А к середине недели обе кашляли так, что закладывало уши. Медсестра по телефону посоветовала пить тёплое и стараться не надрывать живот. Аманде, конечно! А мне можно было не сдерживаться. В кашле даже была польза — я меньше думала о пальце, который не прекращал ныть, хотя на смену бинту к понедельнику пришёл обыкновенный пластырь, но заглядывать под него всё равно не хотелось Я меняла грязный на чистый почти что с закрытыми глазами.
Из-за руки пришлось отказаться от рисунка — и так пластырь так быстро загрязнялся, словно уголь летал в воздухе. Зато теперь я легко оценила, насколько Аманде осточертели вопросы про роды. Меня тоже каждый второй норовил спросить про палец. Но если Аманда могла назвать приблизительную дату родов, то я не знала, когда палец заживёт и на что в итоге будет похож. И сумею ли я когда-нибудь согнуть его!
