Вызов (дилогия) (СИ) - Грушевицкая Ирма (книги серия книги читать бесплатно полностью TXT) 📗
Для его спокойствия я соглашалась. Но чем дальше, тем сильнее меня раздражали эти стены, эти нескончаемые потоки посетителей и звонки. Я попросила убрать из палаты цветы — их запах вызывал головокружение. До сих пор меня мучила утренняя тошнота, а в последние дни — плаксивость. Я ненавидела сама себя, и в конце концов настал день, когда я позвонила Дилану и попросила его не приезжать.
Но он не послушался.
— Не заставляй меня чувствовать себя ненужным.
Впервые за время, прошедшее с момента аварии, в голосе Дилана послышались резкие нотки.
Я неловко дёрнулась, желая приподняться на подушках, но боль, выстрелившая в ключицу, повалила меня обратно. Мне не удалось сдержать стон, но муж, слава богу, его не услышал.
Стараясь незаметно справиться с дыханием, я следила за тем, как он ходит по палате, расслабляя галстук, как убирает игрушки, оставленные детьми кресле у кровати, и тяжело в него опускается. У меня не было сил встречаться с ним взглядом.
— Ненавижу. Как же я всё это ненавижу! — всхлипнула я, отворачиваясь.
— Если даже ты говоришь о ненависти, что же остаётся мне?
Услышав тяжёлый вздох, я снова повернулась к Дилану.
— Я знала, что ты будешь винить себя. Могу сказать, что делаю то же самое. Может, померимся кто больше виноват?
Дилан вскинулся:
— О чём ты говоришь?
— Да всё о том же! — Я даже не попыталась скрыть раздражение. — Посмотри на себя. Такое чувство, что это ты слетел с той дороги, а не я. Когда ты последний раз спал больше четырёх часов? Когда позволил себе выпить стакан виски и расслабиться? Уверена, ты и под душем стоишь, стиснув зубы.
— Я не могу расслабиться, пока ты здесь.
— Так забери меня домой!
— Нет. Пока есть малейшая угроза…
— Знаю, знаю, — нетерпеливо прервала я. — Я думала, ты делаешь это потому, что любишь меня, а оказывается, дело в твоём гипертрофированном чувством вины.
— Малыш, остановись.
— И не подумаю. Я очень зла. Ты нагружаешь себя заботой обо всех и вся, но не ты виноват в гибели Кевина. — Дилан резко поднял голову. Сколько же уязвимости было в его взгляде, но я заставила замолчать своё обливающееся кровью любящее сердце, чувствуя необходимость быть жёсткой. — Не по твоей вине Ретт и девочки в больнице. Не по твоей вине я здесь. Это я, — я ткнула себя в грудь. — Я была за рулём автомобиля. Не ты. Не ты управлял самолётом. Не ты виноват в его поломке. И, если ты скажешь, что лучше бы это был ты, я разозлюсь ещё больше. Я слишком сильно люблю тебя, и именно поэтому оказалась на том шоссе.
Слушая меня, Дилан поднялся с кресла. Засунув руки в карманах, он в задумчивости раскачивался на каблуках. Я знала: мои слова попали в цель.
— Ты должна была думать о себе, — произнёс он, когда я закончила. — Ты не должна была ехать в аэропорт по такой дороге и в таком состоянии.
— А ты не должен был в этот день возвращаться, — парировала я. — И если ты думаешь, что в подобной ситуации я буду сидеть дома и заламывать руки в ожидании новостей — ты вовсе меня не знаешь.
— Ты должна была быть осторожнее.
— Должна была, Дилан. Но не была. И это только моя вина. Я хорошенечко её искупила за последний месяц. Все эти идиотские процедуры, иголки, таблетки — я ежеминутно умирю от страха, что всё это может отразится на малыше.
Услышав эти слова, Дилан дёрнулся, как от пощёчины, и в три шага оказался возле меня. Склонившись надо мной, он взял моё пылающее лицо в ладони.
— С ним всё будет в порядке, — заговорил он горячо. — Я обещаю.
— Или с ней. — Я улыбнулась в надежде вызвать у него ответную улыбку. — У нас будет ребёнок, а мы даже не можем порадоваться друг за друга — вот до чего мы докатились, милый.
Черты Дилан смягчились. Он наклонился и нежно дотронулся губами до моих губ.
— Спасибо тебе за него, малышка.
— Или неё.
— Ты чувствуешь, будет девочка?
— Не-а. Как раз наоборот. Это я просто тебя дразню.
Теперь Дилан улыбнулся по-настоящему и снова поцеловал меня.
— Как ты узнала?
— А я и не знала. Вернее, не знала наверняка. Купила тесты, но не сделала. Не успела.
— Мне сказали, ты предупреждала о беременности спасателей.
— На всякий случай. Прости, что подвергла его жизнь опасности.
— Не за что извиняться, жизнь моя. Просто пообещай, что, в любом случае будешь себя беречь. Хотя бы ради детей.
— Тогда и ты дай обещание, что не будешь винить себя за всё, что произошло или будет с нами происходить.
— Обещаю. — Муж снова поцеловал меня.
— Ну раз ты у нас такой сегодня покладистый, может, заберёшь меня отсюда?
— Малыш… — Дилан моментально посерьезнел, но по расплавленному изумруду любящих глаз я поняла, что он готов сдаться.
— Я обещаю быть примерной пациенткой и выполнять все предписания врачей.
— И мои.
— И твои.
— Значит, ты согласна на круглосуточную сиделку?
— Даже на две круглосуточные сиделки.
— И на дежурящий у дома реанимобиль.
— Он испортит нам вид из окна!
— Я серьёзно, Лив.
— И я.
Дилан выразительно на меня посмотрел.
— Согласна.
— И при малейшей опасности вернёшься в клинику.
— Согласна.
— Хорошо. Я поговорю с врачами.
— Дилан!
Долго и счастливо. Глава 50
Soundtrack — Home by Brian Eno & David Byrne
Понадобился месяц, прежде чем я окончательно поправилась. Мне сняли фиксирующие ключицу повязки, сняли гипс с руки. Боль в груди из-за сломанных рёбер практически не беспокоила. Однако, ещё около двух недель я провела в постели. Так хотел Дилан, так советовали врачи, и у меня не хватало смелости им возразить.
Я была уже на пятом месяце. Тошнота закончилась, как и головные боли. Наступало то счастливое время, когда от беременности начинаешь получать удовольствие.
Мой гиперответственный сын, по словам мужа, воспринял эту новость спокойно. Дилан сам рассказал Максу об этом, ещё когда я была в больнице. Постепенно сын начал приходить в возбуждение, гадая, кто же родится — мальчик или девочка. Наконец, Макс заявил, что будет рад любому исходу, "но было бы здорово, если бы у меня появился брат. Тогда бы я показал этой задаваке Лиззи.!"
Эбби же ждала от меня гномика. Она так и говорила:
— У мамочки в животике живёт маленький гномик.
Дети и муж, родные и друзья ежедневно окружали меня любовью и заботой, являясь своеобразным плацебо от страшных мыслей и воспоминаний. Но совсем отвлечься не удавалось.
Моя теория о том, что всё происходящее с нами зависит от того, что и как мы делаем в жизни, дала трещину. Чем мы заслужили произошедшее — Дилан, я, дети, наш не рождённый ребёнок? О чём ещё хотела предупредить судьба, едва нас соединившая? Ведь, однажды мы уже теряли друг друга. Конечно, тогда речь не шла о жизни и смерти, но теперь мы оба знаем, во что можем превратиться даже при намёке на такие потери. Ничем не наполняемая пустота — зияющая в груди рана, окружённая плотным кольцом того, что обещаемо должно придавать жизни смысл — близкими, любимым делом, домом. Она кровоточит всё время, заставляя кутаться в старую давно не стираную толстовку.
Так, может, в этом и проблема? Может, мы слишком сильно любим друг друга? Возможно, судьба говорит, что мы не должны так друг от друга зависеть?
Эта мысль поразила меня настолько, что я сказала о ней Дилану.
— Я не могу любить тебя меньше, малыш, — ответил он. — Слишком долго я ждал тебя, слишком много мечтал, чтобы было по-другому. У меня нет сил бороться с этим чувством, и, если тебе кажется, что оно нас разрушает, — что ж, значит, так и будет. Но я приму это с удовольствием, потому что буду знать, что где бы мы ни оказались после, мы всё равно будем вместе. По-другому никак.
— Может, к концу жизни ты станешь праведником, и тебя поместят в рай. А я буду сидеть на сковородке и надеяться, что ты найдёшь способ вытащить меня оттуда. Ведь найдёшь?
