Танго на троих (СИ) - Перова Алиса (книги без регистрации TXT) 📗

— Парниша, немедленно прекрати так нагло пялиться на мою грудь и мои губы, иначе тебе ничего не поможет.

Остаток вечера в компании зеленоглазого рыжего обаяшки прошёл легко и непринуждённо. Дождь закончился и, покинув ресторан, мы долго гуляли по городу пешком. К поздней ночи, замёрзшие и уставшие, мы вернулись в гостиницу на такси. Юрий оставил мне свою визитку, и я пообещала перезвонить на следующий день, как только буду свободна. Проводив меня до номера, парень взял мою руку, поднёс к своим губам и поцеловал внутреннюю сторону запястья. Табун мурашек пронёсся по телу.

Я пожелала провожатому спокойной ночи, на что он невесело ухмыльнулся, а я поспешила скрыться в своём номере. Не включая свет, прижалась спиной к закрытой двери, успокаивая сбившееся дыхание. Слишком давно у меня не было мужчины, но Рыжика трогать не стоит. Он не заслужил быть раздавленным бездушной, расчётливой машиной в соблазнительной, но такой обманчивой оболочке.

Глава 10

2003

2003 год

Эльвира уже давно уехала из тёткиной квартиры, а я сидела в просторном зале, на краю дивана рядом с неразобранной сумкой и рассматривала интерьер. Мебель и мягкий уголок были тёмно-серого цвета, пол светлый, а вот обои были синие. Может, я ничего не смыслю в этом, но с обоями явный перебор. Шторы тяжёлые, с ламбрекенами и массой каких-то верёвок с крупными кистями. Но самой нелепой была люстра. Кажется, подобное «великолепие» висит в нашем дворце культуры. Я сижу в одиночестве уже давно и, по-моему, обо мне все забыли. Значит, пора уже напомнить о себе, а не изображать полумёртвую, сиротливую овцу — «с волками жить…», как говорится.

Тётку я обнаружила в кухне, где она, приложив телефонную трубку к уху, рассказывала некой Аллусику, в какой невыносимой атмосфере ей теперь приходится жить, приняв на попечение невежественную, необразованную дворняжку.

Это она обо мне, что ли? Ну, что же, не буду её разубеждать. Я прошла к столу и плюхнулась на стул, создавая как можно больше шума. Тётка заткнулась на полуслове и оторопело уставилась на меня — ну, истинная горгулья. Я подарила ей очаровательную улыбку, мол, вы говорите, не отвлекайтесь.

— Аллусик, я тебе позже перезвоню. — Тётка отложила трубку и свирепо рявкнула: — Ты что тут подслушиваешь, тебя стучать не учили?

— Во-первых, тётя Надя, дверь была открыта, а во-вторых, Вы забыли мне показать, где я могу разложить свои вещи, и они до сих пор мнутся в дорожной сумке.

— Да ты, соплячка, как со мной разговариваешь? Какая я тебе тётя Надя? А для твоих обносков у меня нет свободного места. — Тётка аж вся покраснела от злости, а я невозмутимо ответила:

— А у Вас, тётушка, и для меня места нет, тогда зачем я здесь? Если кому-то это нужно, то уж точно не мне. Ну, а раз уж я тут, то будьте добры, покажите куда сложить и развесить мои немногочисленные обноски, а я, так уж и быть, избавлю Вас от общества необразованной дворняжки.

Я смотрела на тётку невинными глазами, а у самой дрожали внутренности от гнева и ненависти к этой бессердечной гадине. Горгулья, совсем не ожидавшая такой наглости от ранее тихой сиротки, явно опешила.

— Да я тебя, паршивка, сдам в детский дом, там и будешь права качать, — заверещала она, и искажённое злобой лицо пошло пятнами.

— Да, сделайте мне, пожалуйста, такое одолжение, сдайте меня поскорее, а то у меня аллергия на Вашу люстру.

И зачем я ей про люстру брякнула?

Не знаю, чем бы всё закончилось, но на тёткин визг прибежал встревоженный Пухляк.

— Надюша, что случилось, почему ты кричала?

Вслед за отцом в кухню впорхнула писклявая Моль и выпучила на меня свои водянистые глазки.

— Эдуард Алексеевич, я очень долго ждала, что мне покажут, куда сложить мои вещи и зашла спросить об этом свою тётю, — дала я вполне исчерпывающий ответ, и Пухляк вопросительно уставился на жену.

— Эдичка, ты просто не слышал, как эта оборванка разговаривала. Она назвала меня тётушкой, вошла без стука и требует место для своего барахла. — Объяснения тётки выглядели явно не в её пользу и Пухляк озадаченно нахмурился.

— Мам, а у нас есть йогурт? — раздался противный голос.

«Время полдника в дурдоме» — подумала я. После тёткиных нелогичных оправданий вопрос этого бледного недоразумения был, как пук в лужу. Пухляк, видимо, давно адаптированный к подобным аттракционам, наконец, заявил:

— Наденька, почему бы тебе не показать Диане, где ей можно разместить свои вещи, она ведь не может держать их в сумке. Ну, что ты так разволновалась, дорогая? — он бережно взял жену за плечи и ласково обратился к дочери: — Снежок, а ты открой холодильник и посмотри, есть ли там йогурт.

Таким образом, глава семейства спокойно и без суеты разрешил все вопросы. А куда же Артурчика унесло, почему он-то не участвует в семейном совете?

Спустя час мои вещи были разложены в шкафу на единственной выделенной для меня полке, и навешаны друг на друга на единственной вешалке. Хорошо, что вещей у меня с собой немного и большая их часть осталась у бабки.

В десять вечера я выключила в зале свет, плотно прикрыла дверь и легла в постель. Из коридора донеслось возмущённое:

— Ну и что, Эдик, ты считаешь, что это нормально? Нам что теперь, и телевизор не посмотреть, и к компьютеру не подойти?

— Почему, Надюш?

— Эта девка закрылась в нашем зале и выключила свет. Ты считаешь это нормальным?

— Наденька, но ведь уже поздно, а ей в школу рано вставать и ехать далеко.

— Эдик, ты совсем ничего не понимаешь, да? Может, тебя вообще всё устраивает? И где, кстати, Артур, позвони ему. Я не удивлюсь, если он из-за этой не хочет домой возвращаться.

Я проснулась от боли в ноге. В комнате ярко горел свет и работал телевизор, а поверх одеяла, прямо на моих ногах расположился Артурчик с пакетом чипсов, крошки от которых захламили всю мою постель, оставляя жирные пятна.

— Ты что творишь, придурок, ничего, что я здесь сплю? — я выдернула ноги из-под задницы оборзевшего братца. Ничего себе, гостеприимство.

— В отличие от тебя, овца приблудная, я у себя дома, на собственном диване и смотрю, кстати, свой телевизор, — зло прошипел этот дурень.

Часы на стене показывали начало первого, и я поняла, что мне будет гораздо сложнее в этой семье, чем я предполагала изначально. Тогда я попыталась сменить тактику и заговорила вполне миролюбиво:

— Артур, послушай, не моё было решение переехать к вам, и мне находиться здесь не нравится, может быть, больше, чем тебе меня видеть. Но так уж вышло, и ни я, ни ты изменить этого пока не можем. А поэтому давай попытаемся смириться хотя бы на время.

Артур подскочил так, будто его ужалили в зад.

— Мириться с тобой, грязная нищебродка? Ну, уж нет! Ты кто такая, чтобы диктовать, что мне делать в собственном доме? И какое ты право имеешь здесь свой рот разевать, вонючая приживалка? Развалилась тут, мебель нашу пачкаешь. Твоё место на помойке, чурка безродная, поняла?

Это было не просто обидно, а настолько оглушительно, что я не представляла, как реагировать. Я за всю свою жизнь не слышала столько изощрённых оскорблений в свой адрес, как здесь — в этой семье.

— Ты глухая? Я спросил, ты меня поняла?

А я молча смотрела в глаза этому злобному чудовищу и не понимала. Да как это можно понять и что ответить?

— Ты, овца дебильная, язык проглотила или в уши долбишься? — он завёлся ещё сильнее.

Я продолжала упрямо молчать в надежде, что этому уроду надоест распаляться, и он уйдёт. Но я ошиблась. Не дождавшись ответа, Артур схватил меня за косу и изо всех сил сдёрнул с дивана. От неожиданности я выставила вперёд руки и тут же услышала противный хруст.

Лёжа на полу, я тихо заскулила от нестерпимой боли. Артур тут же отскочил от меня и зашипел:

— Заткнись, дура, я тебя не трогал, сама с дивана навернулась. Заткнись, сказал!

Но меня и так почти не было слышно, а тихие стоны я сдержать была просто не в силах. Опершись на правую руку, я поднялась с пола. Кисть левой руки выглядела странно вывернутой. Что же мне делать? В глазах моего мучителя промелькнул испуг.