Чумной Пир (СИ) - Роа Виктория (бесплатная регистрация книга txt) 📗

***

Отец засунул руки в карманы свой серых брюк и нервно расхаживая из стороны в сторону старался сдержать нарастающий приступ бешенства. Его неподдельно бесила ее несерьезность, и привычка лопать пузыри приторно-сладкой жвачки, которую она так игриво собирала вокруг рта своим острым язычком. Она прошла в его пристанище, ворвалась в его жизнь, переступила порог разрушив идиллию воздушного слоя своими отвратительными духами, от которых у него кружилась голова. Она…такая на любителя играла его чувствами, и хотела большего вынимая жилу за жилой стараясь испить крови того, кто бросал жемчуг ей в ноги охапками собирая своими руками из собственной жизни. И только Маша сев в кресло вальяжно перекинула ногу на ногу поправляя спадающий локон на небольшой лоб, не скрывая в глазах настоящего презрения. Упиваясь его ничтожностью…питаясь его страданиями Мария улыбалась. Отец нежно посмотрел на фотографию, стоящую на столе, и покачал разочаровано головой.

— Я ведь тебе говорил, — вздох. — просто скажи цену, и я все сделаю.

— Милый, — Маша облизнулась. — зачем тебе это? Она в руках нуждающихся и к тому же, что по-твоему скажет твоя дочь? «Спасибо, папочка, за сестренку?».-она лопнула пузырь. — глупый, зачем тебе все это? Любой твой враг начнет манипулировать тобой этими детьми? Радуйся, что я освободила тебя от этой ноши и не благодари, дорогой.

***

— Майя? — раздался голос Бориса, и я повернулась. — добро пожаловать домой. — произнес Беркут. — здесь твой отец отдал верные двадцать лет службы твоему деду и мне.

— Удивительно-вздох.

— Я предлагаю тебе теплое крыло, и самое главное, защиту. Я, как никто другой знаю, как поприще этих стервятников любят рвать таких, как ты. — строго и достаточно серьезно произнес Борис. — это место могла занять Лютеция, но только ее бешенный нрав мог разрушить это стабильное хладнокровие стен, что скрывают за собой далеко не одно преступление.

— Лютеция? — удивленно спросила я.

— Да. Твоя старшая сестра. — Беркут отвел взгляд. — лучше ей не переходить дорогу. Знаешь, твоя сестра напрочь лишена такта и принципов, и в отличии от меня она еще лишена милосердия. Впрочем, однажды, тыча мне острым ножом в щеку она говорила, что это меня погубит. — Борис улыбнулся. — возможно, самоубийство матери снесло ей крышу. Всё-таки, стать свидетельницей, как мать отбрасывает табуретку так себе достижение.

— Но почему? Зачем она так поступила? — продолжала удивляться я.

— Так решила твоя мать. — Борис посмотрел на фотографию на столе и улыбнулся. — хотя я считаю, что все это отговорки. Знаешь, когда отчим ушел от нашей мамы, то она решила, что жить нужно не ради кобелей, а ради своей семьи. Подняла нас с Аней, и никогда не жаловалась. Знаешь, закусила удила и воспитала нас людьми. Ладно, что-то Кеша задерживается, ты пока осмотрись, а я поднимусь к ним.

— Хорошо, спасибо, Боря. — я улыбнулась.

Здесь все душило меня крепкими цепями, и я не понимала, что только зацепило моего отца в этой вульгарной девчонке, как моя мать? Все здесь пропитано воспоминаниями, и прикасаясь к любому предмету, я видела все: страдание отца, его гнев, редкие слезы и желание врезать моей матери, но нельзя…он ведь мужчина и должен сдерживать свою злость. Из липкого транса меня вывел кашель жены Беркута. Девушка робко посмотрела по сторонам прикоснувшись к дверному косяку. В ее глубоких глазах я видела настоящую печаль, но только ее источник мне был неизвестен. Она улыбнулась, и сделала шаг вперед, словно кошка, что боится переступить неизвестный ей порог.

— Тебе, наверное, чудно от всего происходящего и все напоминает какой-то боевик, где тебе неожиданно сваливается наследство и работа? — улыбнулась Аня аккуратно сев на скрипучий, кожаный диван. — а я вот уже как-то свыклась, что сюжеты эффектных фильмов так сильно разняться с настоящей жизнью.

— Разве быть супругой такого авторитетного мужчины, как Беркут — не сценарий нуарного фильма? — я улыбнулась проведя ладонью по волосам вверх.

— Что ты можешь знать о нем, как о муже? — Аня вздохнула. — постоянная ревность, недоверие и эти его подозрения на ровном месте, а сам? А сам отказывается от совместного ребенка. И что думать мне? — девушка разочаровано покачала головой. — конечно, у него уже есть дочка, хоть и от суррогатной матери, но есть же. Знаешь, он говорит, что я глупая и не понимаю, что требую от него, но я же уже не девочка, да и мама говорит, что часики тикают.

— Давно ли двадцать три года это приговор? — удивилась я. — к тому же, его первая жена умерла родами, как и ребенок задохнулся в ее утробе. — пробурчала я. — ты, просто представить себе не можешь, как он воет, словно раненный зверь на могиле своей женщины. — вздох.

— Только, что ты прикажешь мне делать? — возмущенно прошептала Аня сжав мое плечо своей ладонью. — я тоже хочу быть счастливой.

Тонкие спицы-иголки пронзили мой живот, и я сжалась пополам от скручивающей боли. Приступ подкатывающей к горлу тошноты заставляла меня задыхаться от той проникновенной безысходности, которую я почувствовала от Ани. Ей нельзя было рожать. Беркут словно знал, что не может подставлять эту девушку под такой удар. Если бы Аня забеременела, то выжить не смогла. Я одернула ее руку и приступ постепенно отходил. Щеки становились естественного розового цвета, но только низ живота все еще болел своей изнывающей болью. Аня растерянно развела руки в сторону, и я видела, как побледнело от страха ее лицо.

— Значит так, — сглатывая ком произнесла хрипло я. — давай ты запомнишь раз и навсегда. — я облокотилась ягодицами о стол и согнувшись снова пополам крепко сжала ладонями колени. — тебе нельзя рожать. Если не хочешь умереть в двадцать пять, то забудь об этом. Хочешь ребенка? Поговори с мужем и предложи усыновление. Он не будет против.

— Но…

— Никаких «но»! — грубо прошептала я. — забудь о своих детях. Просто забудь. Дай мне воды.

— Это так здорово… — грустно улыбнулась Аня наполняя высокий стакан минеральной водой. — ты никогда не сможешь сесть в лужу ведь все видишь наперед.

— Очень здорово, но даже мое чутье подводит меня. Я вижу, конечно, немало, но в большинстве своем это бесполезная информация. — я вздохнула отпив глоток воды.

В коридоре разнеслось эхо цоканье мужского каблука, и насвистывание песни. Мы обернулись на входную дверь, и я сразу поняла, что к нам направляется Кеша, ибо голос его становился чуть громче и можно было разобрать его пение одной из странных по смыслу песен, которую я слышала множество раз и радиоприемников заядлых водителей. Вальсируя в такт мотиву излюбленным любителям шансонье Круга и напевал простые, незамысловатые строки…: «Как было тепло, что нас с тобой вместе свело. Девочка-пай рядом жиган и хулиган. В нашей Твери нету таких даже среди шкур центровых. Девочка-пай ты не грусти и не скучай.». Резко облокотившись ладонями о дверной косяк, его улыбающаяся во все тридцать два зуба мина показалась в комнате.

— Привет, куколка, ты еще не собралась? Беркут сказал, чтобы я отвез тебя домой. — он высунул язык проводя кончиком по своим передним зубам. — так что, закругляйся тут.

— Я постараюсь. — вздох.

— Как было тепло… — продолжал напевать Кеша уходя обратно.

— Ты знаешь, — Аня вздохнула робко обняв правой ладонью свой левый локоть. — я тебе немножко завидую.

— Завидуешь? — удивилась я. — чему?

— Ты явно нравишься Кешке. Он с тобой настоящий влюблённый хулиган. Такой наглый и готовый на безумства. С таким мужчиной не соскучишься. — Аня покраснела. — мой муж слишком серьезный. Да, за ним, как за каменной стеной. Он надёжный, трепетный, преданный, но только ему чужда авантюра, безумие. К тому же, ты взойдешь на трон…тебя ждет корона и такой бандит, как Кеша просто необходим.

— Я дочь того, кто умел зажигать сердца людей. Я та, кто должен уметь стоять спина спиной со своими людьми. Сгинет в муках любой недруг, кто будет посягать на наше право жить. Пока я могу только просить прощение за свои слезы и слабость, но только… — я крепко сжала кулаки. — но только многие в меня поверили. Если я заслужила людское доверие, то должна думать о людях клана, а не о развлечении. Я начну честный бой, и мои люди никогда не почувствуют себя несчастными пока я буду исполнять волю отца. Никогда не проси о жалости. Каждый миг будет достойным, и я помогу людям обрести веру в то, что в своей жизни только они и Бог, и судья.