Слишком хорошая няня (СИ) - Хаан Ашира (читать полностью книгу без регистрации txt, fb2) 📗
Я понимаю, что происходит, когда подхожу еще на пару шагов и чувствую запах перегара, исходящий от него.
— У-у-у-у-у-у… — говорю я насмешливо. — У кого-то вечер удался! Давайте чуть потише, пожалуйста. Дине не стоит вас видеть в таком состоянии.
— В смысле, не стоит? — он довольно связно говорит, но вот фокус со снятием ботинок, балансируя на одной ноге, ему не удается. Приходится упереться ладонью в стену и только тогда все получается. — Я хочу пожелать Дине спокойной ночи!
Я преграждаю ему путь в детскую и спокойно и очень серьезно говорю:
— Нет, Александр. Я не знаю, как она отреагирует на запах алкоголя от вас. Посоветуйтесь с психологом. Возможно, вам пока вообще не стоит показываться ей на глаза пьяным.
Он стоит напротив меня, уперевшись ладонью в стену для устойчивости, но темные глаза смотрят довольно ясно. Не похоже, что он совсем ничего не соображает.
Только смотрит исподлобья — хмуро и упрямо.
— Не пустите меня поцеловать дочь на ночь?
— Не пущу.
— Тогда я поцелую вас.
Он качается вперед, и я упираюсь лопатками в дверь.
Александр
У нее блестят глаза.
У нее теплая кожа.
От нее пахнет так уютно и чуть-чуть сладко, словно эта женщина сделана из молока и меда.
Это не духи, это ее собственный запах, который я улавливаю иногда, обнимая дочь на ночь.
И еще его можно почувствовать, если зайти в ее комнату, где она переодевается.
Сейчас этот запах такой густой, что кажется разлитым в воздухе, и я в нем захлебываюсь.
Каждый день я прихожу домой, и они вдвоем с Диной встречают меня, радуются, зовут за стол и рассказывают о том, как прошел день. Лара гордится моей дочерью, когда та говорит «папа» и участвует в разговоре хотя бы мотая головой или соглашаясь, а то и крича на нее, когда та начинает шутить.
Это так тепло, так непривычно и одновременно хорошо, что иногда получается забыть, что у нас не нормальная семья, а ее замена за деньги.
Помню, как-то психотерапевт прервал наше общение, сказав мне напоследок, что мне нужно просто найти хорошего друга. А не его платную имитацию. Я сказал, что найду другого терапевта.
И вот снова оказался в той же ситуации. Через два с половиной месяца Лара мне скажет, что надо найти настоящую маму Дине.
Но я не представляю, где еще найти жену, с которой интересно поговорить. Дом, где меня будут ждать на ужин. Не идеальный дом, не идеальный ужин, но теплый, уютный и вкусный. Если не считать сырников.
Но непропеченые сырники — такая малая плата за это ощущение…
Хоть на пару часов получается забыть.
О том, что надо что-то решать со Светкой, когда она выйдет из клиники. Уже скоро.
О том, что Дина все еще говорит только три слова.
О том, что контракт с Ларой закончится, и я должен буду выполнить обещанное.
Но пока она тут, у меня дома.
Сердится, глаза блестят.
Теплая. Руки тянутся сами.
— Тогда я поцелую вас.
Откуда это дурацкое «вас»? Тебя…
Она отшатывается, но поднимает ко мне лицо и приоткрывает губы. Которых я касаюсь, мгновенно выпивая из них столько молока и меда, что захлебываюсь и хочу еще, еще, еще!
Рука сама зарывается в светлые кудряшки на затылке, вторая ложится на талию, и я накрываю ее рот, чувствуя, как она поддается. Расслабляется в моих объятиях, прикрывает глаза, откликается.
Но это длится всего мгновение.
В следующее я получаю отрезвляющую оплеуху, от которой звон разносится по всему телу.
И ледяное:
— Не припомню оказания интимных услуг в нашем договоре, Александр.
Отступаю назад. Глаза уже не блестят, а сверкают, руки скрещены на груди, она вся напряжена. Неужели показалось? Показалось, что она поддалась и раскрылась?
Черт…
Тру щеку ладонью, разгоняя кровь. Она горит огнем. Хорошо приложила, так сразу и не скажешь, что маленькая Лара может быть таким бойцом. Хотя женщина, которая вытащила мою дочь с улицы иной быть и не могла.
— Всего доброго, Александр, — говорит она, проходя в коридор. — Я поеду. Все-таки не заходите к Дине, если не хотите продлить ее терапию еще на пару лет.
Язвит, а у самой лопатки сведены под моим взглядом.
— Я отпустил Карима, — говорю я. — Думал, вы уже спите. Оставайтесь на ночь.
Оборачивается, обжигая холодом взгляда, поднимает брови:
— Вы шутите? После того, что вы… — она машет рукой в воздухе. — Мы еще поговорим об этом, когда вы протрезвеете!
— Лара, я вам обещаю, что с моей стороны не будет никаких поползновений, — говорю серьезно, а самому хочется рассмеяться. Она действительно меня боится?
— Давайте я не буду рисковать! — рвет с вешалки свою курточку, будто вымещая на ней злость. — Такси вызову.
Сумасшедшая женщина! Ну кто тебя отпустит!
Шагаю к ней, отмечая, что она бросает на меня быстрый взгляд, а потом сначала качается ко мне, а потом от меня. Мне кажется, девочка, ты сама себя не понимаешь сейчас.
Надеваю ботинки и выпрямляюсь, ловя ее удивленный взгляд.
— Я вас провожу, — говорю я. — Доеду с вами на такси до дома. Таксистам я не доверяю.
— И оставите Дину одну в квартире? — поднимает она брови еще выше.
Черт.
Эта женщина подумала о моей дочери, а я не подумал.
Все-таки у них это встроенное, что бы ни говорили феминистки.
— Хотя бы вызовите бизнес, — сдаюсь я. — Я посажу вас в машину. Это пять минут.
— За пять минут может случиться что угодно, — качает она головой. — Нет, Александр.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Дину мы одну не оставим, а я вас одну не отпущу. Что будем делать? Карим давно спит.
Она стоит в замешательстве, на половине жеста прервав наматывание шарфа на шею. Хмурится, думает.
Снова тру зудящую щеку.
— Лара, я человек, который отвечает за свои слова, — распускаю галстук посвободнее, вдыхаю полной грудью — и жалею об этом, потому что мои легкие вновь наполняются молоком и медом и хочется сказать ей, что она глупышка, пусть идет ко мне скорее.
Беру себя в руки:
— Прошу прощения за мой неуместный порыв, больше такого не повторится без вашего разрешения. Если вы опасаетесь за реакцию Дины, тем более прошу вас остаться, чтобы помочь ей, если ей что-то понадобится ночью. Дочь для меня важнее всего, поверьте.
Уже колеблется, и меня раздирают противоположные чувства.
С одной стороны, мне надо убедить ее остаться.
С другой — я-то знаю, что не стоит верить пьяному мужчине, который хочет женщину.
То, что я — исключение, никак не оправдывает ее доверчивость.
— В вашей комнате, кстати, есть замок.
— Ладно… — она роняет сумку на банкетку и начинает стягивать куртку. — Но…
Поднимаю руки ладонями вперед и отступаю.
19
Сначала иду проверить, не проснулась ли Дина.
В ее комнате тихо, слышно лишь сопение. Крутится светящийся ночник, бегут по потолку разноцветные картинки-тени. Меньше всего хочется вновь волновать эту девочку, которой и без того досталось. Поправляю на ней одеяло и с улыбкой трогаю разметавшиеся по подушке кудряшки.
Я согласилась стать ее няней только потому, что кроме меня было некому. И чувствовала поначалу только тяжелую ответственность. Но иначе — никак. Раз уж так вышло, что помочь могла только я.
Но теперь… Когда она тянет меня за руку и поднимает глаза, умоляя прочитать в них то, что она не может сказать… Когда прижимает к себе моего зайца… Когда вот так спит, и по бледным щечкам бегут отсветы ночника…
Я чувствую незнакомую мне щемящую нежность.
Ответственность — да, но совсем другую.
Теплую.
Ухожу в гостевую комнату и, мгновение поколебавшись, запираю замок.
Спать я в этой квартире не собиралась, так что из домашней одежды у меня тут только футболка и спортивные штаны, в которые я и переодеваюсь. Ложусь в расстеленную постель, укрываюсь одеялом и чутко вслушиваюсь в фоновый шум квартиры.
