Окольцованная птица - Копейко Вера Васильевна (книги серии онлайн TXT) 📗
8
Ульяна положила трубку и почувствовала, что дрожит вся, а не только руки и живот. Этот голос… Эта усмешка, которую она, казалось, видела на лице незнакомца, звонившего из Москвы. Конечно, он подумал, что Ульяна Михайловна — божий одуванчик, у которого можно выманить ружье за бесценок, а в Москве перепродать за цену, которую называют немереной. Отец рассказывал ей о ружейных дельцах, он в этих делах дока. Она вспомнила, как он говорил ей:
— Если когда-то захочешь продать свой «скотт» — отсылай к английскому каталогу.
— Но разве он всем доступен? — Она кивнула на журнальный столик в гостиной отца, заваленный прайс-листами иностранных фирм, оружейными каталогами. Она только что листала каталог предстоящего аукциона «Сотбис», и по стартовым ценам на ружья можно было хорошо ориентироваться, что и почем в этом мире.
— Те, кто знает, что такое «скотт», уверяю тебя, знают все, что полагается знать о нем. Они владеют всем, чем только можно. Конечно, я надеюсь, и очень, что жизнь не припрет тебя так, что придется занести руку на «скотт-премьер», — засмеялся он. — Но всякое бывает, пока мы живы.
Это точно, бывает. Как показывает опыт, многое не по твоей вине. Но даже если вина и не твоя, все равно тебе приходится расплачиваться. Самой.
Ульяна встала из-за стола и прошла в коридор, где в металлическом сейфе стояли ружья. Она хранила их по всем правилам, хотя вряд ли участковый милиционер пришел бы с проверкой к ней. В городе — это дело обычное, а здесь, в тайге, да еще в заказнике, — нет. Здесь своя жизнь, и никто в нее просто так не сует свой нос.
Девушка услышала, как залаяла Дика во дворе, наверное, толстый котяра, любимец Сомыча, рыжий Маркиз, снова решил обследовать ее миску. Не от голода, конечно, а от неизбывной мужской уверенности, что все, абсолютно все вокруг, — это его владения. И лишь по чистой случайности поблизости живет какая-то собака. Всякий раз он с ленивой наглостью дразнил лайку: ляжет в ее миску, хотя телеса шестикилограммового кота не вмещаются в посудину, и лежит. Мол, а ну-ка отведай кошатинки! Дика давно уже не покупается на этот трюк, но все равно сердится.
Ульяна улыбнулась — дружба-вражда свойственна не только кошке и собаке. Мужчине и женщине тоже. Надо же, как задело этого московского плейбоя — она сама не знала, почему именно такое определение пришло ей на ум, но оно пришло, — что она владеет столь вожделенным для него ружьем! А то, что он просто «писает кипятком» от желания иметь его, было слышно хорошо даже за тысячу километров. А уж от того, что она умеет стрелять, его, кажется, колотун, как говорят деревенские бабульки, пробрал. А если бы он увидел, как она без промаха сбивает на стенде тарелочки? Машинка для запуска тарелочек есть у них и здесь. Купили для развлечения приезжих охотников. Это Сомыч додумался.
— Знаешь, они все равно лупят по бутылкам и банкам из-под пива. А давай-ка мы вгоним их в цивилизованное русло. Кстати, денежки будут капать в нашу казну оч-чень регулярно.
Они и механика обучили, тракториста заказника. На самом деле, теперь ни одна команда не уезжает без того, чтобы не расстрелять оставшиеся от охоты патроны, не потешить душу.
Пускай бы он понял, что бывает и женщина с ружьем, а не только «человек с ружьем». Она привыкла к удивленным глазам мужиков — надо же, какая-то девица бьет без промаха из двадцатки — ружья двадцатого калибра, а не из двенадцатого, из которого проще попасть в цель — в патроне для него заложено больше дроби, а они, как ни потеют, не могут повторить ее успех. «Эх, дядьки вы, дядьки, — думала она, глядя невинными глазами на их налитые кровью от натуги лица, — я ведь стреляю с тринадцати лет. А моим наставником был отец, чемпион своего времени по стрельбе! Он входил в команду сборной страны, так неужели он не научил меня, свою единственную дочь, тому, что сам умеет? Он научил даже патроны для стендовой стрельбы заряжать по-особому» Перед весенней охотой Ульяна всегда стреляла по тарелочкам, тренировалась перед тягой вальдшнепа. Ей больше всего на свете нравилось это время изначальной весны — наверное, результат отцовского влияния.
Открыв кодовый замок, она вынула из металлического шкафа «скотт-премьер». В приглушенном свете лампы его колодка мерцала и переливалась. Обхватив пальцами изящную шейку, она поднесла ружье поближе, снова и снова любуясь гравировкой. Дикая утка, испуганная и переполошившаяся, срывалась из камышей на одной стороне колодки — сделано так, что кажется, она слышит рассерженное кряканье птицы, а на другой стороне ее любимица рысь затаилась перед нападением на невидимую добычу.
Ульяна понесла ружье к столу, переломила его и заглянула в стволы, наведя их на свет лампы. Идеальная поверхность. Тоже мне, «а оно не шустовано?»! «Сам ты шустованный, черт бы тебя побрал!» — мысленно выругалась Ульяна. С улицы опять донесся беспокойный лай Дики. Да что они там опять не поделили? Она не сомневалась, это местная разборка между кошкой и собакой.
Внезапно Ульяна почувствовала, как неприятно стало на душе, как тоскливо. Словно кот Сомыча залез не в миску Дики, а к ней внутрь и принялся точить когти о ее душу.
Да что же это? Неужели она собралась продать такое ружье? Чтобы он любовался им, чтобы он заряжал его, стрелял из него, хвастался им перед другими? Отдать какому-то незнакомцу часть себя?
Похожее ощущение у нее уже возникало. Однажды. Когда круглоголовый однокурсник, чем-то похожий на бурята, хотя сам был родом из-под Рязани, предлагал выйти за него замуж. Да, она спала с ним, потому что в двадцать лет играет кровь, и она играла у обоих так сильно, что они не могли отказать требованию неистовых гормонов. Ей нравилось уезжать с ним в лес и там, в глуши, «предаваться утехам», как писали в старинных эротических журналах. Один такой журнал ей перепал все от той же Зинаиды Сергеевны, смешной по нынешним временам и ужасно наивный. Когда этот парень предложил ей выйти за него после одной из таких бурных «экспедиций», она почти согласилась. Но, остыв дома, оставшись наедине с собой и испытывая невероятное ощущение свободы от него, Ульяна поняла: не-ет, она не станет делиться собой ни с кем.
А зачем? В жизни столько всего интересного! А если она свернет на накатанную дорожку семейной жизни…
Да она могла разложить до мелочей ту жизнь, которая ожидала ее с этим парнем: свадьба, распределение, он — на должность выше, чем она, хотя она по всем параметрам превосходит его и как охотник, и как биолог, но он, а не она, станет охотоведом, а она писарем. Потом ребенок, кухня, корова, свиньи, а может, козы, куры, огород, садик… Ее передернуло, когда она мысленно представила себе все это.
И вообще — перед глазами стоял вариант родителей. Как бы они ни любили друг друга с самого начала, как бы их ни влекло друг к другу, но финал известен.
Она хорошо помнит тот вечер, когда рыдала мать, скрытная всегда женщина, которая никогда и ни перед кем не выворачивала душу наизнанку, ни с кем не делилась. У нее не было подруг, которым она могла бы пожаловаться на судьбу, они ей просто не нужны. Она не была агрессивной, она не нападала на отца, не осуждала его. Она была отстраненная женщина, как потом поняла Ульяна. Именно так, самодостаточная и отстраненная. Но тогда что-то случилось, она села напротив дочери, посмотрела на нее синими, как васильки во ржи, глазами, волосы ржаного цвета вились на висках, и сказала:
— Если выйдешь замуж, не бросай его. Или не выходи. Ты копия своего отца. Ты это знаешь?
Ульяна оторопело взглянула на мать.
— Мам, я вообще не собираюсь замуж.
— Хорошо, не собирайся, пока не поймешь, кто ты такая.
— Я? Кто я такая? Может, кто он, возможный претендент? — Она засмеялась странному повороту мыслей.
— Нет, именно какая ты. Какая ты настоящая. Потому что обычно влюбляется в другого человека какая-то часть тебя самого. Но живет с другим такой человек, какой он на самом деле. Потому что страстью управляют гормоны, а семейной жизнью — разум.
