Экстренный контакт (ЛП) - Лэйн Лорен (книги бесплатно полные версии txt, fb2) 📗

Кстати, Кэтрин была неправа. Я не заказывал этот рейс два года назад. Авиакомпании не разрешают бронировать билеты более чем за 331 день.

Так что я забронировал свой 331 день назад.

Как я уже говорил. Я планировщик. Большинство людей находят этот факт чем-то средним между впечатляющим и восхитительным.

Кэтрин, с другой стороны, всегда заставляла меня чувствовать себя придурком из-за этого.

Что несправедливо. Я же не выживальщик, у которого есть секретный бункер с запасом еды и батареек. Я просто умею заглядывать в будущее и прикидывать, что нужно сделать, чтобы обеспечить себе ту жизнь, которую хочу.

Кроме того, я довольно хорошо умею обходить препятствия, уклоняясь от того, что не вписывается в мой план.

Но Кэтрин — это нечто большее, чем просто препятствие. И хотя мне удавалось уклоняться от нее четыре года, очевидно, мое время вышло.

Потому что, несмотря на миллион причин, по которым мне следовало бы направиться к лифту, я обнаруживаю себя слоняющимся возле ее больничной палаты и подслушивающим ее разговор с медсестрой.

Ошибка. Потому что от ее тихой мольбы у меня щемит в груди.

«Я не могу провести Рождество в больнице. Пожалуйста».

Я провожу рукой по лицу, потому что знаю — я, пожалуй, один из немногих людей на планете, кто знает, — что ее мольба — нечто большее, чем стандартное отвращение к больнице.

Я никогда не встречался с Дэниелом Тейтом. Отец Кэтрин скончался за пару лет до нашего знакомства. Если быть честным, я ненавижу то, что у меня не было шанса встретиться с человеком, который в одиночку вырастил такую женщину, как Кэтрин. Человеком, который пожертвовал всем, чтобы она поступила в юридический колледж. Который любил ее, даже когда, будем честны, это было нелегко сделать.

Но я слышал о Дэниеле достаточно, чтобы чувствовать, что знаю о нем все самое важное. Я знаю, что он был невысоким и светловолосым и совсем не походил на свою дочь. Кэтрин получила свои темные кудри, глаза и рост выше среднего от матери, которая умерла, когда та была еще ребенком.

Я знаю, что Дэниел был добрым и терпеливым. Что его любимым рождественским фильмом был «Скрудж» 1950 года. И что он категорически отвергал «Крепкий орешек» как рождественский фильм, и я жалею, что у меня не было возможности привести свои доводы, потому что уверен, что смог бы его переубедить.

Я знаю, что у Дэниела Тейта был рак поджелудочной железы на последней стадии.

И я знаю, что он умер.

В Рождество.

В больнице.

Я закрываю глаза. Проклятье.

Мой телефон жужжит, сообщая хорошие новости. Мой водитель Uber ехал быстрее, чем предполагалось, и будет здесь через три минуты.

Я заставляю себя мысленно представить лицо Лоло. Моей девушки, которая в эту минуту находится с моей семьей, и все они с нетерпением ждут моего приезда. Моя девушка, которая через два дня станет моей невестой, а со временем... женой.

Кладу руку на сумку, нащупывая небольшую выпуклость коробочки с кольцом, и позволяю ей послужить толчком к тому, чтобы двинуться к дверям лифта. Чтобы раз и навсегда оставить свое прошлое позади.

Кэтрин справится сама. Ей так больше нравится.

Я повторяю себе это снова и снова в лифте. И когда качу свой чемодан к выходу.

Для пущей убедительности напоминаю себе, что эта женщина действительно ненавидит меня до глубины души.

Если останусь здесь, это будет всего лишь эгоистичный способ успокоить свою совесть.

А мой уход — лучший рождественский подарок, о котором Кэтрин могла бы попросить.

Вот так. Мой статус хорошего парня восстановлен.

Если бы только я мог в это поверить.

Раздвижные двери больницы открываются, и, хотя я уже видел прогнозы, удар снега в лицо все равно застает меня врасплох.

Когда приехал в больницу полчаса назад, хлопья только начали падать. Теперь все вокруг покрыто белым. К счастью, похоже, что это тонкий слой. Не такой, чтобы отменить рейсы. Не настолько, чтобы помешать мне добраться до Чикаго и сделать предложение.

Я еще не вижу своей машины, поэтому перебираюсь под навес, чтобы укрыться от сильного снегопада. Двое парней, одетых в униформу и зимних пальто, на перерыве пьют из бумажных стаканчиков, от которых идет пар.

— Ничего особенного, — говорит один из них скучающим голосом, глядя на снег. — Я думал, что будет жуткая метель.

— Да, но это только начало, — говорит другой, глядя на небо. — Предполагалось, что снег пойдет только через пару часов, а за полчаса уже выпал целый дюйм.

Его собеседник бросает на него взгляд.

— Звонил метеоролог с Седьмого канала. Он хочет вернуть свою работу.

Наблюдатель за снегопадом улыбается и пожимает плечами.

— Я из Феникса. Снег все еще очаровывает меня.

— А я из Буффало. Поверь, это надоедает. — Второй парень допивает остатки из своего стаканчика и выбрасывает его в ближайший мусорный бак. — Я почти не против застрять здесь еще на восемь часов.

— У тебя двойная смена?

Первый кивает.

— Хреново. Но, по крайней мере, тебе не досталась смена в канун Рождества. Ненавижу находиться в больнице на праздники.

Я не могу провести Рождество в больнице. Пожалуйста.

Я проверяю свой телефон. Осталось две минуты. Давай же, Uber.

— Всякий раз, когда мама ругает меня за то, что пропустил Рождество из-за работы, я напоминаю ей, что я один из тех, кому повезло. — Разговор продолжается, мучая меня. — Как бы ни было хреново менять постели, по крайней мере, я не лежу в них на Рождество.

Я сглатываю. Проклятье.

Снова поднимаю телефон. И когда захожу в приложение бронирования билетов, я говорю себе, что проверяю наличие мест на более поздних рейсах только в качестве запасного плана. Не основного.

Но когда пытаюсь придумать оправдание, чтобы объяснить себе, почему ищу наличие двух билетов в Чикаго вместо одного, то сталкиваюсь с ужасной, неизбежной правдой.

Я везу свою бывшую жену домой к родителям на Рождество.

ГЛАВА 13

КЭТРИН

23 декабря, 13:04

— Слушай сюда, Тейт. Все будет, как я скажу, и, если будешь спорить, клянусь Богом, я действительно задушу тебя твоим разорванным лифчиком.

Я резко просыпаюсь.

Я только начала дремать, поэтому сначала подумала, что властный, ужасный голос мне приснился.

— Кэтрин. — Пальцы Тома на моей щеке не слишком нежны и слишком реальны. — Не думаю, что ты должна засыпать с сотрясением мозга.

Он прав. Не должна. Медсестра ясно дала это понять, а также пообещала заходить каждые пять минут, чтобы убедиться, что я не сплю.

В то время угроза медсестры казалась довольно ужасной, но это намного, намного хуже.

Я с трудом принимаю более вертикальное положение, все еще пытаясь сориентироваться.

— Том? Что ты...

Он поднимает палец, и в выражении его лица есть что-то такое, что в кои-то веки заставляет меня закрыть рот.

— Все будет, как я скажу, — повторяет он. — Мы покидаем больницу вместе. Я прослежу, чтобы ты не заснула. Я приведу в ужас нас обоих, убедившись, что рана у тебя на спине не кровоточит или что-то в этом роде. Но в ту секунду, когда таймер истечет и с тобой не нужно будет нянчиться? Ты улетаешь обратно в Нью-Йорк. Поняла?

Должно быть, я ударилась головой сильнее, чем они думали, потому что все это кажется непостижимым.

Я цепляюсь за самое простое из его утверждений, и самое важное.

— Что значит «улетаешь обратно в Нью-Йорк»? Я не собираюсь уезжать из Нью-Йорка, — говорю я.

— Ну-ну, — говорит он укоризненным тоном, грозя пальцем. — Никаких споров, помнишь? Я направляюсь в Чикаго. Следовательно, ты тоже направляешься в Чикаго.

Я смотрю на него, пока реальность его слов доходит до меня, но даже тогда мой мозг восстает против этой идеи.

— Ты не можешь быть серьезным. Ты хочешь, чтобы я провела Рождество с твоей семьей?