Грязная буйная штучка (ЛП) - Лорен Кристина (читаем книги онлайн бесплатно txt) 📗

Несомненно, Харлоу Вега получает удовольствие от небольшого рукоприкладства, хотя мне хочется думать, что это из-за меня. Есть в этом что-то горячее, что она мне это позволяет. Она знает, что может в любой момент вернуть себе контроль, но мне кажется, она этого не хочет. Я чувствую, что, возможно, именно сейчас ей хочется, чтобы ею управляли.

От десяти шлепков Харлоу становится невероятно мокрой, а я твердым, как никогда раньше. Ее рука исчезает у нее между ног, пальчиками поглаживая скользкую кожу.

– Тебе это нравится, – говорю я. – Я чувствую это, – я наклоняюсь ближе, трогаю там, где она только что прикасалась. Мои пальцы прижимаются рядом с ее, и блять… Мне срочно нужен презерватив.

Я встаю и тянусь к коробке, которая лежит в ящике комода. Харлоу переворачивается на спину и наблюдает, как я раскатываю презерватив по члену.

Я ложусь сверху, поднимаю ее руки и помогаю ей схватиться за изголовье кровати.

– Держи их здесь, хорошо?

Она кивает, и я вижу, как она усилила хватку, что даже костяшки побелели.

Я приживаю головку члена к ней, двигая туда-сюда, перед тем, как начинаю входить.

– Ты сможешь быть тихой? – спрашиваю я, видя ее замершее выражение лица, когда я продолжаю двигаться. – Скоро может прийти Оливер. Тебе нужно быть тихой, ладно?

Она смотрит на свое тело, туда, где мои ладони скользят по ней, и кивает.

Я беру подушку рядом с ее головой, приподнимаю ее бедра и подкладываю ей под попку.

– Вот так, – я погружаюсь глубже и глубже и наблюдаю, как я полностью исчезаю в ней.

Она прикусывает нижнюю губу и тихонько стонет. Я слегка шикаю на неё.

– Ты так хорошо смотришься, – говорю ей, глядя, как покачивается ее грудь при каждом моем толчке. Кладу руку ей на грудь, прижимаю ее сильнее и любуюсь, как моя кожа сочетается с ее: грубая и загорелая моя и мягкая и золотистая ее. Я слышу, как шумит двигатель, и узнаю машину Оливера, он подъезжает и паркуется.

Маленькие стоны Харлоу слишком громкие, поэтому я дотягиваюсь до лежащих у ее бедра трусиков, сминаю их в руке, целую ее в губы и засовываю их ей в рот.

Ее глаза закрываются, будто она признательна мне за это, и она стонет – этого достаточно, чтобы я едва не кончил.

– Я же сказал, тихо, Имбирная Печенька, – я раздвигаю ее ноги еще шире. Поднимаю ее бедра повыше, так чтобы я не терся о ее клитор, пока я ее трахаю. И снова она стонет, эти глубокие отчаянные звуки заставляют меня трахать ее еще сильнее, чтобы она продолжала так стонать.

– Тебе определенно это нравится, – шепчу я ей на ушко. – Я уверен, ты думаешь, что позже я не смогу перестать об этом думать, каким мокрым мой член становится от тебя, – я посасываю ее шею, но бережно, чтобы кожа покраснела, но следов не осталось. – А ты знаешь, что мне тоже это нравится? Я чуть не кончил раньше времени.

Она стонет сквозь ткань и прижимает свои колени к моей талии, чтобы я стал еще ближе и глубже в ней.

– Интересно, смогу ли я увлажнить тебя еще больше? Может, посмотрим, сможешь ли ты сильнее намокнуть, когда будешь кончать?

Она кивает еще сильнее.

Я слышу, что Оливер уже во дворе, смеется и что-то кричит соседям. Я поднимаю ногу Харлоу повыше и, дотягиваясь, снова шлепаю ее по попке. Он кричит и сжимается вокруг меня. Ее кожа горит, соски твердеют, и она покрывается мурашками по всему телу.

– Он войдет в любую секунду. Как ты думаешь, сможешь оставаться тихой? Я сделаю тебе так хорошо, если у тебя получится.

Она кивает, и я трахаю ее сильнее, мои руки дрожат, шея уже затекла от напряжения, когда я сдерживаюсь, чтобы не кончить. И вот я вижу этот момент: как глаза Харлоу округляются, потом закрываются, и по щеке стекает слезинка, когда она сдерживается, чтобы не произнести ни звука.

Этого достаточно, чтобы я последовал за ней. Я наклоняюсь, почти ложусь на нее, когда толкаюсь в нее последний раз и кончаю, стараясь, заглушить свои звуки у ее кожи.

Когда я наконец могу двигаться и когда мое сердце перестает грохотать, будто готово вырваться из груди, я отталкиваюсь, осторожно выхожу из нее и снимаю презерватив. Я обнимаю ее, целую ее пальчики, запястья, уголки рта.

– Ты справилась, – я прижимаюсь губами к ее плечу, провожу носом по ее шее и рычу ей в ухо. – Это было охуенно прекрасно, сладенькая.

Глава 5 ХАРЛОУ

Даже не могу представить, как я бы себя чувствовала, если три дня назад мне удалили грудь, такую важную часть моего тела. Но, наверное, я вела бы себя так же, как и моя мама, начиная с понедельника: спала и плакала. И никто из нас ничем – буквально – не может ей помочь. Мама никогда не была тщеславной, но очевидно, что ее карьера зависит от того, как она выглядит. Даже в свои сорок пять лет она без проблем могла показаться в бикини, если того требовала роль. Конечно, все журналы восхищались ее силой и храбростью, но она сильно сожалела, что теперь лишилась своей пары, надо признать, шикарнейших сисек. К тому же она долго и болезненно восстанавливается после операции.

Из больницы ее выписали в среду утром, и папа, Беллами и я большую часть времени проводили возле ее кровати, смотря повторы «Закона и Порядок»⁸, пока она спит. К обеду четверга все мы были уставшие, немытые и озлобленные друг на друга.

Теперь-то я знаю, что бы с нами случилось, окажись мы запертыми в каком-нибудь бомбоубежище: мы поубивали бы друг друга. Папа бесился от постоянно трезвонящего телефона Беллами. Беллами жаловалась, что в комнате очень душно. А мама заявила:

– Извини, конечно, милая, но если ты еще хоть раз предложишь мне поесть, то я запущу пультом от телевизора тебе в голову.

Для семьи, в которой обычно никто не ругается, сейчас мы слишком вспыльчивые.

Наконец папа выводит нас обоих в коридор.

– Девочки, я вас люблю, – говорит он и кладет руки нам на плечи. – Но, пожалуйста, выметайтесь из дома. Вернитесь на пару дней к своей жизни. Я позвоню, если понадобитесь.

Проблема в том, что это не так легко. Еще после разговора с Финном во вторник во мне засело болезненное надоедливое чувство, что моя мама может умереть. Я ни с кем не могу это обсуждать, а даже если бы и могла, то озвучив, допустила бы саму возможность этой мысли и – что хуже – реальность. У меня было слишком много времени для размышлений. Моя работа на полставки не особо меня загружала. Я могла бы бегать или проводить кучу времени на пляже, ведь большинство моих друзей были весь день зяняты. Все, кроме Финна.

Когда Беллами уехала, я осталась стоять у дороги возле родительского дома и все пыталась взять себя в руки, буквально собраться по кусочкам. И вот я выпрямляю спину. Собираю все еще мокрые волосы в небрежный пучок. Разглаживаю руками футболку и джинсы. Надеваю фирменную улыбочку. Готова.

Я зову всех встретиться в кафе у Фреда, и без каких-либо возражений.

***

– Я не могу, – отвечает Лола, и я слышу громкий лязг на заднем фоне. – Сегодня не получится. Мне нужно закончить работу с панно. А Миа останется дома с Анселем, потому что он завтра улетает на несколько недель.

– Я едва могу это пережить это дерьмо, Лорелей Луиза Кастл.

– Ого, ты собираешься называть меня полным именем?

– Я не расчесала волосы после душа, на мне старая футболка Беллами с рисунком Hello Kitty, потому что я забыла всю одежду дома, а наш Латино-машина любви… – девочки знают, что я так называю папу, – вышвырнул меня из дома. Так что тащи свою задницу в «Царскую гончую». ⁹

Она вздыхает.

– Хорошо.

Фред Фёрли открыл свой бар «У Фреда» в 1969 году, когда ему было всего двадцать семь. Сейчас ему семьдесят два, он был женат и разведен шесть раз, любит мою маму почти так же, как мой папа. Здесь я отмечала свой двадцать первый день рождения, и мистер Фёрли разрешил выпить всего две стопки. Я возвращалась тогда домой одна и единственная трезвая. Он поумерил свой характер, но все еще любит играть роль моего отца, из-за чего, вероятно, мне очень комфортно тут бывать. К тому же, лучше собраться здесь, чем в кофейне – из-за выпивки, конечно же.