Уроки гольфа и любви - Джеймсон Бронуин (электронные книги бесплатно txt) 📗
Затем взял из ее ослабевших рук ключи.
— Пока ты не начала придумывать, почему я не могу вести машину, могу сказать тебе, что я не превышаю скорости, вежлив с другими водителями и выпил всего один бокал вина этим вечером.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Через десять минут Шанталь стала угнетать тишина в машине. Можно было бы поставить какую-нибудь музыку — у нее большой выбор, — но она заметила, как ехидно ухмыльнулся Куэйд, глядя на ее коллекцию бойз-бэндов.
А вдруг он думает, что она все еще переживает, отдав ему ключи? Шанталь никак не могла отбросить терзавшие ее сомнения и наконец решила поговорить.
Кроме того, оставался еще один вопрос…
Он все еще хочет, чтобы она оказалась без одежды?
О господи, пора прекратить думать об этом…
— Надеюсь, ты не хочешь спросить меня…
— Эта фраза только подтолкнет меня к тому, что я действительно хочу спросить, — перебил он, но она услышала в его голосе смешок.
«Хорошо, — подумала она, — весело — это хорошо».
Он махнул рукой, сильной, мужественной рукой с длинными изящными пальцами. Вспоминая его руку на своем плече, она почувствовала, как ее охватывает знакомый жар, острая волна желания, и ощутила на себе его взгляд. Он следил за тем, куда она смотрела.
Поймали. Лицо у нее вспыхнуло, она отвернулась, кашлянула и стала вспоминать, о чем хотела спросить.
— Я тут думала насчет твоего «эмджи». Ты собираешься на нем ездить?
— Может быть. — Он улыбнулся своей неуловимой сексуальной улыбкой, от которой на щеках у него появлялись ямочки.
— На самом деле это машина моего отца. Он долго возился с ней, потратил несколько лет, разыскивая разные части. Ты когда-нибудь слышала о четвертом правиле ремонта машины?
Шанталь покачала головой.
— Оно гласит: парень, у которого есть деталь, которая тебе нужна, продал ее вчера.
— Звучит очень похоже на Законы Мерфи.
Еще хуже. — Их глаза встретились и задержались на мгновенье, пока ему не пришлось опять посмотреть на дорогу. — У отца пропал весь энтузиазм после смерти мамы. А я решил заняться ею, пока жду, что там надумает Джулия насчет моего сада. Решил закончить работу над машиной отца. Своего рода дань…
Его голос сорвался, и Шанталь мысленно закончила за него: дань памяти. Да. Потрясенная этими словами, она помолчала.
— Поэтому ты и восстанавливаешь сад? Ради твоей матери?
Он перестал барабанить пальцами и взглянул на Шанталь, на лице было написано удивление, но глаза потеплели. Потеплело и на сердце у Шанталь.
— Просто я хочу, чтобы все было как раньше. Не знаю, но… что-то у меня не очень получается ничегонеделание.
— Или ты просто любишь своих родителей и скучаешь по ним.
Он пожал плечами и заерзал на сиденье. Смутился?
— Может, есть еще какие-нибудь причины? — спросила она.
— Это ведь земля. Она была заброшена, опустошена. Я подумал, надо что-то с ней сделать.
— Ты можешь заняться фермерством, развести курочек, которые будут яйца нести.
Куэйд засмеялся.
— Ты любишь виноград? — спросила она.
— Он у меня в списке на одном из первых мест. А почему ты спрашиваешь?
— Было бы здорово посадить его здесь. Климат и почва идеальны, и вокруг полно винных заводов.
— К северу отсюда?
— Да. Нужно знать, зачем работаешь.
— Похоже, ты знаешь.
— Да, знаю.
Она не знала многого другого, например, как снять одежду, чтобы ему понравилось…
— Я делала кое-какую работу для местного винного завода.
— И что, виноград — выгодное дело?
— Не сказала бы. Джеймс должен знать. — И пояснила в ответ на его удивленный взгляд: — Джеймс Хариер, консультант по виноградникам и фруктовым садам.
Она предложила познакомить их на свадьбе, и это перевело разговор в другое русло: на список гостей и где кому сидеть. Пока они болтали, машина въехала во двор Куэйда, и он заглушил мотор.
Шанталь понимала, что когда-нибудь этот момент наступит, она продолжала болтать, стараясь оттянуть мгновение, когда ей все равно придется столкнуться с вопросом: что же дальше?
Она наконец замолчала.
В воздухе повисло напряжение, вокруг — темнота, тишина. Шанталь закрыла глаза и вдохнула запах человека и машины, мужчины и «мерседеса». Прокричала ночная птица, и она услышала еле уловимый скрип кожи, когда Куэйд немного изменил позу на сиденье, не поворачивая головы. Не открывая глаз, даже не посмотрев на него украдкой, она точно знала, как он выглядит: руки на руле, черные брови нахмурены.
— Я уже очень давно не делал этого, — мягко проговорил он.
— Не сидел в машине и не болтал? — Она открыла глаза и повернулась к нему. Точно, как она и представляла! — Раньше, наверно, часто приходилось?
— Ну, болтовни-то уж точно было немного. — Он медленно повернул к ней голову, и этот жест взволновал ее. Она представила, как это в постели: черные волосы на белой подушке, соблазнительная улыбка… — А как насчет тебя?
Она сглотнула.
— Это не по мне.
— С тобой никогда такого не случалось?
— Нет.
Движением таким же соблазнительным, как и его улыбка, он расслабил плечи и откинулся на спинку сиденья. Когда кончики его пальцев погрузились в ее волосы, ей захотелось прижаться к его груди.
— Никогда не обнималась?
— Нет. — Она облизнула губы.
Мне никогда еще не было так хорошо, — прошептал он, наклоняясь к ней и медленно — слишком медленно — дотрагиваясь губами до ее лба, целуя так нежно, что она едва могла уловить этот поцелуй. Но когда он дотронулся своими божественными губами до ее виска, она почувствовала нежную волну желания.
— Уже началось? — спросила она.
Улыбаясь, он дотронулся большим пальцем до ее нижней губы.
— Почти.
Его палец продолжал ласкать ее губы, нижнюю, затем верхнюю, и ей страстно захотелось, чтобы он поцеловал ее, чтобы обнял. Разгоряченная, задержав дыхание, она ждала, пока он медленно проводил рукой по ее шее, по груди.
Со стоном нетерпения она рванулась к нему, притянув к себе, и их губы нашли друг друга. Вздох удовлетворения вырвался у нее из груди, когда сдержанный поцелуй перерос во всепоглощающую страсть…
Возбужденная, она прильнула к Куэйду, наслаждение растеклось по ее венам, и она почувствовала себя настоящей женщиной, чего с ней никогда раньше не случалось.
Когда она перевела дыхание, руки Куэйда спустились ей на плечи, а губы — на шею. Щекочущее тепло его губ, нежные прикосновения к мочке уха… она не могла сдержать глухой стон.
— Если это и называется обжиманием, — выдохнула она, — тогда сожалею, но у меня совсем нет в этом опыта.
Он засмеялся.
— Если ты всегда носила такие же плотно застегнутые рубашки, то я не удивлен.
— Не думаю, что дело в одежде. — Ее голос звучал хрипло и низко. Его руки переместились на ее рубашку, быстро и ловко расстегивая пуговицы.
— Нет?
Кончиками пальцев он дотронулся до ее обнаженного тела, и она судорожно вздохнула.
— Ты помнишь меня подростком. Я была для мужчин просто страшным сном.
Его руки замерли. Она молилась, чтобы он продолжил — ведь он закончил с пуговицами…
— Да, ты была как заноза в одном месте.
Шанталь с облегчением вздохнула, потом громко засмеялась.
— Я все перепробовала, чтобы ты обратил на меня внимание. Совершенно нелепая девственница, по уши влюбленная, это была я.
Наступившая тишина пронзила Шанталь. Чувство облегчения сменилось холодным ужасом. Глупый ход, Шанталь, очень глупый. Она боялась посмотреть на него, только тряхнула головой и сжалась в ожидании ответа.
Но ответа не последовало ни шутливого возражения, ни недоверчивого выражения лица. Шанталь охватила дрожь, она боялась сорваться. Она запахнула рубашку.
— Кажется, я сказала больше, чем следовало.
До нее долетел его вздох, и этот звук показался ей неестественно громким.
— Ты все еще?..
— Девственница? Физиологически — нет.
— Хочешь поговорить об этом?
