Грешники, которыми мы стали (ЛП) - Хариан Сара (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗
Я пытаюсь моргнуть, но мои глаза сухие, и они покалывают. У меня больше нет сил. Мой мозг слишком перегружен, чтобы понять, что здесь есть еда. И огонь, и одеяла.
Почему мне до сих пор так чертовски холодно?
Кейси встаёт первым. Он снимает с себя одежду и остается в одних боксерах. Затем берет одеяло из палатки и закутывается в него. Он осматривает сад, лачугу. Мне удается встать и снять с себя футболку и штаны. Потом я тоже беру одеяло и закутываюсь в него.
– Есть ли вероятность, что этой еды хватит, чтобы прокормить четырёх человек больше недели? – спрашивает Кейси. – Я думаю, что нет.
– Мы можем умереть раньше, чем через неделю.
Я сижу, упираясь лбом в колени. Увидеть Меган – слишком для меня. Я забыла, как бывает больно.
– Эй, ты в порядке? – спрашивает Кейси. Когда я не отвечаю, он продолжает: – Я приготовлю что– нибудь поесть. А ты пока можешь пойти поспать в палатке.
– Я не ребенок, чтобы ухаживать за мной, – говорю я, не поднимая головы. – Сомневаюсь, что ты устал и травмирован меньше меня.
– Эвелин.
Это в первый раз, когда он произносит моё имя так выразительно. Этого достаточно, чтобы заставить меня поднять голову. Его лицо выражает смесь различных эмоций.
– Я не очень понимаю, что произошло в пещере, но, как я знаю, психи не раскиваются за те ужасные вещи, которые сделали.
Мои глаза наполняются слезами, когда я думаю о Меган.
– Это сложно.
– Я уверен, что это так. Я не прошу тебя объяснять мне, но не сиди здесь и не делай вид, будто ты не хочешь разрыдаться прямо сейчас.
Я сдираю потрескавшуюся кожу с пересохших губ зубами и смотрю на черные потоки воды.
Он прав. Это сложно, и я не хочу объяснять ему. Людям надоело выбирать, верить мне или нет в самый ужасный момент моей жизни, в месяц моего суда. Я бы предпочла оставить это в прошлом.
Вместо того чтобы ответить Кейси, я наблюдаю за потоком, который переходит в водоворот. Природа не может создать нечто подобное. И это говорит о том, что мы заблуждаемся насчет этого места. Большая часть того, что вокруг нас, естественна: роса, зеленые деревья, богатая, мягкая почва под ногами и утренний туман, который висит в воздухе. Но в водовороте есть что– то механическое. Им управляют.
Кейси вырывает пару картофель и морковок из земли и промывает их в воде. Он хватает банку тушеного мяса и потрёпанную старую кастрюлю из лачуги, затем осторожно открывает банку кухонным ножом. Я чувствую себя бесполезной, пусть я и несчастна, так что встаю и иду искать дрова.
Валери обчистила большую часть земли, но мне удается найти охапку хвороста, в то время как я пытаюсь удержать одеяло на себе. В конце концов оно соскальзывает вниз и обнажает мой лифчик. Я проговариваю проклятья про себя, вновь накидываю одеяло на плечи, стоя на коленях возле костра, дуя на угли. Кейси смотрит на меня. Не уверена, из– за моих действий или из– за моей груди.
– Где ты научилась этому?
– Я была скаутом.
Он поднимает бровь.
– Шучу. Все, что мы делали, это продавали печенья и были милыми. Не знаю. Возможно, видела по телевизору. Что ж, это работает.
Он пожимает плечами и держит сковородку над огнём. Это занимает некоторое время, чтобы нагреть её. Наконец мы едим хрустящий картофель. Он такой горячий, жирный и божественный.
Мы съели не так много, но я больше не могу, мой желудок полный. Он пихает последний картофель на сковороде в мою сторону.
– Ешь, – говорю я.
Он подчиняется. После того, как доедает, он говорит:
– Интересная ситуация. Мы вынуждены быть здесь все вместе, хотя среди нас нет надежных людей.
– Это мягко сказано.
– Но я не думаю, что кто– нибудь захотел бы проходить через это в одиночку.
– Так вот почему ты не отпустил меня в озере? Ты не хочешь оставаться здесь один? Я думала, что ты сказал, что лучше быть одному, потому что не надо смотреть, как другие умирают.
– Я...Я не знаю.
– Ты мог остаться с Джас.
Он смотрит на меня, но ничего не отвечает. Я думаю, что ответ слишком сложен для него – я спрашивала его лишь потому, что он считает, что я достойна жить.
Я встаю, позволяя одеялу соскользнуть с моего тела. Я знаю, что моё белье полностью прозрачное, но я не жду, чтобы увидеть реакцию Кейси. Вместо этого я иду к ручью. Он спрашивает меня, куда я иду, но я не отвечаю.
Я пью воду и моюсь в ней. Я нахожусь далеко от водоворота, поэтому не могу увидеть Кейси. Я опускаю ноги на дно, позволяя илистому дну массировать их. Концентрируюсь на воде, когда что– то сжимает мою грудь. Я не могу поддаться панике. Если я сделаю это, то сойду с ума. Я поднимаю ноги, и трещины в моих ногтях заполнены жёлтой глиной. Опустившись на колени, я касаюсь чего– то мягкого и податливого. Красивый жёлтый цветок. Красивая жёлтая ромашка.
Я собираю так много, как только могу унести с собой. Когда возвращаюсь в лагерь, Кейси не обращает на меня внимания, потому что вернулись Валери и Джас.
***
– Мы хотим прийти к компромиссу.
– Нет, вы хотите, чтобы мой клиент признал свою вину.
Я сидела за алюминиевым столом. Мой адвокат был справа от меня, моя мама – слева. Я сдирала кутикулу под столом, пока не выступила кровь. Месячное испытание было ещё не завершено.
Я онемела.
Не поддается лечению. Не хочет общаться.
– Мы можем предложить сделку, если она признается.
– Даже если вы уменьшите срок, никто...
– Никто не будет уменьшать срок. Приговор будет изменен на один месяц в ПЦ.
Передовой центр? Это привлекло моё внимание.
Прокурор продолжил, но я уже знала ответ. Если даже я не уверена, что виновата, как присяжные могли утверждать это?
– Таких, как она, отправляют в Передовой Центр. Улик и показаний свидетелей достаточно.
– В случае, если вы забыли, ПЦ сейчас проходит испытания, – в голосе моего адвоката слышалось недоверие.
– Но он уже прописан в законе, – прокурор откинулся на спинку кресла, дергая за лацканы пиджака. – Что бы вы предпочли, мисс Ибарра? Длительный и растянутый судебный процесс? Смертный приговор? Или простая тюрьма, где вы будете свободны и сможете искупить свою вину?
Моя мать яростно покачала головой. Я чувствовала, как напряжён мой адвокат. Мне дана возможность положить конец всем судам. Прямо сейчас. Искупление или смерть. Если честно, смерть звучит намного лучше, чем дурная слава.
Адвокат спросил:
– Ты хочешь в Передовой Центр, не так ли?
Я киваю головой.
Прокурор улыбнулся, а моя мать начала плакать.
***
«Временная тюрьма». Прокурор, должно быть, шутил.
Три недели спустя национальные новости объявили, что ПЦ были готовы, и предложения для текущих судебных процессов были одобрены. Я была первой, кто заполнил заявку в ПЦ, но я не была одинока долго.
Когда меня забрали из моей камеры на обед, это было как в любой обычный день. Охранники постоянно следят за нами с оружием в руках, как ястребы, с выступа. Обычно я ела одна, или за столом людей, которые любили есть в одиночку. Социопаты. Я была слишком легкой мишенью для других девушек, особенно после того, как мой судебный процесс получил широкую огласку в СМИ. Я бы не удивилась, если бы все в столовой знали, кто я.
