(Без)условная любовь (СИ) - Акулова Мария (книги онлайн .TXT) 📗
Катя открыла рот, собираясь что-то ответить, а потом закрыла. Его что, злит, что это она ему рассказала? А кто должен был? Он же и не общается больше ни с кем особо. Не расскажи она — парень еще долго ходил бы, ничего не понимая.
— Я думала, так лучше будет… — вот только найти более подходящий ответ не вышло и во второй раз.
— Кому лучше? Кому? А я ведь думал, ты нормальный человек, но нет — непременно надо было все разнюхать и остальным рассказать? Все вы такие… Дуры…
Сказал, словно выплюнул, презрительным взглядом окатив… И тут Катя совсем потерялась. Застыла, глядя на него то ли со страхом, то ли с удивлением, а потом…
— Подожди, ты что, думаешь, что это я в Сплетнице написала? — стоило понять, почему он, весь такой возмущенный, приперся, страх с растерянностью подвинулись, уступая место раздражению.
— А кто? А потом благородно решила меня предупредить. Спасибо большое за это. Дружеское. Вот только лучше бы своей личной жизнью занималась. Питером своим, или как там хахаля твоего забугорного зовут? Китэн ты… эдакая…
Андрей и сам не сказал бы, почему сейчас в памяти всплыли те обрывки разговоров подруг, которые он слышал, и которые касались какого-то друга-иностранца Кати. Но очень хотелось ей насолить, а так, казалось, сделать это будет легче.
— Ты совсем больной, что ли? — и по Кате ответ действительно долбанул. Вот только она знала, какая часть больше — первая (и обвинение в том, что это она в Сплетнице его историю разместила) или вторая (и попытка на ровном месте унизить)… — Отойди от меня, придурка кусок.
И если еще утром Катя была искренне рада видеть Андрея. Спокойно рада, как было у них всегда. То теперь… готова была убить. И терпеть его рядом не собиралась — толкнула в грудь, ведь он продолжал нависать, встала, уйти собиралась, он за руку схватил.
— Объясни мне, зачем ты это сделала? Просто объясни! Что я тебе плохого сделал-то? Что я всем вам плохого сделал? — Андрей же в эту секунду злился не меньше. И не только на Катю. Он злился на всех, втершихся в доверие и предавших. Поступок Кати стал последней каплей, но его снова накрыло. Алисой накрыло, Катей прихлопнула.
А ведь он удивлялся, что девушки могут быть такими разными. И речь не о внешности. Пусть они с Катей знакомы всего ничего, но она стала для него спасительной соломинкой, дающей хрупкую надежду на то, что вера в хороших людей вернется. Но зря он за эту соломинку хватался. Зря. Хрустнула слишком быстро…
— Я тебе ничего объяснять не собираюсь. А не отпустишь — будешь говорить с моим отцом, понял? — оказалось, Катя умеет морозить взглядом и колоть тоном не хуже, чем Алиса когда-то. Но та делала это как-то скучающе, а эта яростно.
— С радостью поговорю. Но сначала ты мне ответь — какого черта тебе надо было обо мне что-то вынюхивать? Я что, выставочный экспонат какой-то? Актер знаменитый? Я что, тебя в свою жизнь приглашал? Может тебе сразу ключ от квартиры дать надо было и рассказать, где бельевая полка?
На сей раз слова Андрея подействовали на Катя не так, как брошенное ранее обвинение. То было беспочвенным, а это… Сам того не зная, Веселов обвинил ее в том, в чем действительно можно было обвинить. Она ведь вынюхивала… И лавка эта — прямое доказательство. Фото, вон, до сих пор в шкафчике лежит. Склеенное уже. Хранится зачем-то…
И гнева в девушке стало меньше. А вот стыд за себя накатил, и понимание… Маленькое, хрупкое такое, откуда у парня такая реакция. Не от дурного характера и скудости ума, нет. Он ведь такое пережил… А тут…
— Это не я сделала, Андрей, — и ответ получился уже спокойным. Катя произнесла слова, глядя в глаза парня, пылавшие праведным гневом, а еще немного болью, заметить которую удалось не сразу. — Я не писала это в Сплетницу, я просто… — девушка запнулась, почувствовав, как ком в горле встал. — Просто увидела утром, испугалась, что ты можешь от кого-то постороннего узнать, представила, как именно узнаешь и решила… — снова запнулась, — решила, что лучше я…
Вдруг откуда-то слеза взялась. Одна, слава богу. Ее можно было свободной рукой смахнуть, и сделать вид, что не было…
— Я бы так с тобой не поступила. Я бы так вообще ни с кем… — а вот вторая такая же слеза — тяжелая, будто бусина скатившаяся из глаза по щеке и грохнувшаяся на сырую землю, стала действительно плохим сигналом.
Катя и сама не сказала бы, откуда слезы. Ей вдруг и себя жалко стало, и Андрея. Но его жальче, пожалуй. Девушка всхлипнула, а третью и четвертую слезу уже двумя руками вытирала — Андрей ее отпустил.
— Прости, я… — она собиралась развернуться и уйти. Куда-то, где успокоиться можно, а уж потом сделать вид, что ни разговора этого не было, ни записки утренней, ни поста злосчастного на Сплетнице. Но Веселов решил иначе — перебил.
— Это ты меня прости. Я, видать, совсем мозгами поехал из-за этой… — Катя снова всхлипнула, Андрей же, толком не соображая, зачем он это делает, стоит ли, поможет ли… к себе ее притянул, обнимая. Чтобы она уже так, скрываясь от мира и его самого не только своими ладонями, но и его толстовкой, могла успокоиться. — Я после тех… даже отношениями не назовешь… не сильно людям доверяю, а особенно девушкам. Ты не виновата. Это у меня ум набекрень уже. Везде предательниц вижу, а ты… Ты хороший человек, Кать. Забудь все, что я говорил. Ты очень хорошо поступила. Как друг настоящий, хотя я ведь для тебя кто? Так, знакомый без году неделя. Спасибо тебе.
Андрей говорил, сбивчиво, сумбурно местами, но Катя каждое слово слышала, и запоминала. Вот теперь это был тот Андрей, которого она и хотела защитить. Не тот, который все неправильно понял, вывернул извращенно и отношения пришел выяснять, а этот… И это ведь не его вина, что он теперь из двух Андреев состоит. Раненого и нормального.
— Не переживай, главное. Я сплетен не боюсь. Мне у вас надо всего три месяца перекантоваться, а потом я уеду. Туда уеду, где моя история никому нужна не будет. И мусолить ее не захотят. И сам я ее переживу потихоньку. Побольше вокруг таких людей, как ты, и пережить будет проще.
А ведь у них даже больше общего, чем думалось. Не только любовь к математике и молчаливому соседству. Но и необходимость сбежать. Как только возможность появится. Но общая беда в том, что в первую очередь от себя бегут…
— Не плачь, Кать, пожалуйста, мне очень стыдно. Правда. Что мне сделать, чтобы загладить вину? Хочешь, я от тебя куда-то съеду. Уговорю кого-то… И ты себе будешь спокойно доучиться, а я своей мордой не стану глаза мусолить…
— Не надо, все хорошо. И ты меня прости…
— За что? — услышав спокойный уже голос, Андрей и сам чуть успокоился. Слава богу.
— Просто… — признаться в том, что гнев его не был уж настолько не оправдан, как Веселов думал, Катя не смогла.
— Хорошо, просто прощаю.
Андрей хмыкнул даже, Катя это почувствовала, и то, что слезы вроде бы действительно прошли, что сама дышит ровно, но почему-то никак не могла себя заставить из объятий высвободиться, попросить перестать по спине гладить… Было так уютно, как… еще в детстве, пожалуй. Когда Марк разложил ей на даче во дворе палатку, и потом вечером они туда забирались вдвоем или с лабрадором Ланселотом, книгу брали какую-то, фонарик вешали, слушали, как цикады трещат, читали вслух по очереди, в пледы кутались, но больше не для тепла, а для мягкости… Это было такое счастье…
— Перерыв начался…
Они еще долго стояли бы так, если бы не услышали галдеж заполняющих двор детей… Пришлось все же делать шаг назад друг от друга — синхронно, смотреть вновь в глаза со смущением, улыбаться неловко, проверяя — не потекла ли тушь из-за слез.
— Давай просто забудем.
Андрей предложил, Катя кивнула. Но оба до конца не поняли, что именно обещали друг другу забыть.
— Я за кофе сбегаю в магазин, тебе принести?
— Да, спасибо, а я в класс тогда…
