Принцип Парето - Аркади Алина (первая книга TXT, FB2) 📗

Время будто останавливается на долю секунды, когда я, затаив дыхание, смотрю в бескрайнюю синеву, явственно понимая: что бы он сейчас ни пытался донести, речь идёт не об Армене и его грязном предложении – Константин Сергеевич говорит о себе.

Опасно. Тонко. На грани. Чувствую кожей, как воздух сгущается, а обстановка искрит, накаляя и без того неустойчивый баланс между нами, но Парето резко поднимается и, не допив кофе, покидает кухню. Кажется, что с его уходом даже света в помещении стало больше, и кислород наполнил лёгкие, даря облегчение.

– Чего это он? – Петровна удивлённо моргает, гипнотизируя закрывшуюся за Парето дверь.

– Понятия не имею, – отворачиваюсь к столу, раскладывая составляющие для десерта в нужном порядке, и дрожащими руками помешиваю горячий шоколад, желая, чтобы Парето после приёма хотя бы на несколько дней остался в городе.

Глава 9

– Мы прекрасно справились, Лена. Всё успели, оформили, остальное не наша забота. Фуршет обслуживают официанты. Пойдём, что-то покажу, – Петровна тянет меня за руку, увлекая в свою комнату, откуда прекрасно видны подъезжающие автомобили.

Вереница дорогих машин останавливается у входа, являя мужчин в смокингах и женщин в потрясающих вечерних платьях. Меха и украшения, дополняющие образ этих дам, стоят наверняка целое состояние.

Из очередного лимузина появляется высокий, красивый мужчина, резким движением головы откидывает пепельную прядь волос и идёт к входу, не заботясь о своей спутнице, шагающей следом.

– Это Ладыгин, – шепчет Петровна, хотя здесь мы вдвоём, и вряд ли кто-то нас услышит. – Телеведущий, общественный деятель и просто неприятный человек, – кривится.

– Неприятный?

– Невероятно. Заносчивый, самовлюблённый индюк, который вечно всем недоволен: закуски не такие, пирожные слишком сладкие, а в шампанском мало пузырьков, – закатывает глаза, вероятно, припоминая неприятные моменты. – После каждого такого приёма он составляет Аронову список претензий, и настоятельно просит их устранить. Завтра нас ждёт очередной, но не расстраивайся, если твои десерты придутся ему не по вкусу. Это не тот человек, к мнению которого необходимо прислушаться.

– Правда?

– Это слова Аронова, – тихонько хихикает, зажимая рот ладонью, и становится понятно, что Альберт Витальевич тоже не в восторге от такого гостя.

– Зачем же тогда он его приглашает?

– Ладыгин – человек известный, узнаваемый, и несмотря на его отвратительные манеры, необходим Аронову для продвижения его проектов.

– Ясно. А это кто? – прилипаю к окну, засмотревшись на грациозную блондинку в ярко-алом платье.

На плечи накинуто меховой белое манто, которое она небрежным движением спускает по плечам, открывая глубокое декольте со значительной грудью. Идеальная причёска и красная помада довершает образ, и в этот момент я немного завидую, желая хотя бы раз оказаться в подобном наряде.

– Янина Гронская – фотомодель. Снимается для модных журналов, участвует в показах и выставках современных художников. Частый гость на подобных мероприятиях.

– А как она относится к деятельности Аронова?

– Никак. Такие… дамы, – прокашливается Петровна, – зачастую сопровождают влиятельных мужчин, являясь, своего рода прекрасным дополнением и показателем статуса. Гронская – женщина дорогая, и не каждый может похвастаться её расположением, но сегодня, она похоже одна, – всматриваемся и не видим, чтобы из машины показался кто-то ещё. – Значит, снова одинока. Такие мероприятия – прекрасная возможность заинтересовать статусного покровителя.

– Она ищет мужа?

– Лена, такие замуж не выходят. Они, словно пчёлки, перелетают с цветка на цветок, наслаждаясь жизнью и ища новых впечатлений. А вот и Виктория, – женщина Аронова тоже в вечернем платье, но выглядит изысканно и тонко, по сравнению с бросающейся в глаза Гронской.

– Значит, сегодня останется с Ароновым?

– Да. Отложи ей сладостей, а то завтра утром вновь будут драться с Островским за панна-котту.

Теперь уже вместе хохочем, но следуя совету Петровны, возвращаюсь на кухню и откладываю для Виктории профитроли и птифуры нескольких видов. Две порции панна-котты для Парето приготовлены и оставлены застывать до утра. Проверяю наличие вишни для соуса, когда за спиной с громким хлопком закрывается дверь, но я не оборачиваюсь, уверенная, что вернулась Петровна.

– Почему ты ещё не готова? – подскакиваю на месте и обернувшись, сталкиваюсь с Островским.

– Всё готово, Константин Сергеевич. Мы всё сделали, оформили, даже завтрак для вас…

– Почему ты не в платье?

– Каком?..

– Неделю назад мы купили тебе платье, помнишь? – киваю. – Так вот, сейчас ты должна быть в нём и топать туда, – указывает на дверь, которая ведёт в большой хозяйский холл.

– Зачем? – нервно сглатываю, не понимая, чего добивается Парето. Отдельные предложения лишены смысла, и в моей голове не складывается картинка. – Я ведь работаю на кухне, а там есть официанты. Я там не нужна.

– Я что, тебе не сказал?

– Что именно?

– Лена, прямо сейчас ты направляешься в коттедж, надеваешь платье, туфли и идёшь со мной на приём.

Медленно поворачиваю голову, утыкаясь взглядом в толстую двустворчатую дверь, за которой слышатся приглушённые голоса, музыка и звон бокалов. Солнечное сплетение горит огнём от неожиданной для меня новости и перспективы провести вечер среди незнакомых людей.

– Я не хочу, – мотаю головой, отступая назад. – И зачем? Я же никто, просто прислуга.

– Я не спрашивал твоего мнения, соответственно, ответа «нет» быть не может. Приказываю – ты выполняешь. Принцип понятен? – неуверенно киваю. – У тебя полчаса на сборы. Время пошло, – рычит и я, словно проснувшись, срываюсь с места в направлении выхода из дома, едва не сбив Ларису Петровну, которая провожает меня сочувственным взглядом.

Уже дойдя до коттеджа, вспоминаю, что неделю назад пакет с платьем остался в машине Островского. Я принципиально его не взяла, посчитав приобретение насмешкой, но уже тогда он знал, что мне всё же придётся его надеть. Вхожу и наблюдаю Тасю сидящей на полу в окружении незнакомых мне игрушек.

– Мам, смотри, – машет куклой в одной руке и каким-то блестящим лоскутом ткани в другой.

Опускаюсь перед ней, перебирая кукол, одежду для них и множество аксессуаров. Это те самые дорогие куклы, которые так хотела дочка.

– Тасенька, а ты где это взяла?

– Мне Костя принёс.

– Костя? Когда?

– Ещё светло было, – указывает на окно, за которым темноту освещают уличные фонари. – Он пришёл и сказал, что купил для меня. Я же такие хотела. – В магазине игрушек Островского с нами не было, и о желании Таси он знать не мог. – А ещё тебе вон то принёс, – показывает на пакет в углу, и я узнаю логотип магазина, в котором мы купили платье.

– Ты ему «спасибо» сказала?

– Да. Много раз, мам. А потом Костя сделал так, – стучит пальчиком по пухлой щёчке, – и я его поцеловала. Он улыбался, – хихикает, смешно сжимаясь, будто поделилась самым сокровенным секретом. – Костя хороший.

– Тась, а почему он хороший?

– Он добрый, не кричит, и от него не пахнет, как от папы. А ещё он мне кукол купил.

– А ты скучаешь по папе? – задаю вопрос, который крутится в моей голове не один день, волнуя свои ответом.

– Нет, мам. Давай будем жить здесь всегда?

И я не удивлена ответом ребёнка, который последние два года, скорее, боялся папу, чем испытывал к нему нежные чувства.

– А тебе не скучно? По будням ты в садике, а все выходные одна, пока я работаю.

– У меня есть мультики, пластилин, краски, а теперь вот, – крутит в руках куклу, – и они есть. Я тебя слушаюсь и веду себя хорошо. Хорошо ведь?

– Хорошо, – целую светлую макушку, прижимая к себе Тасю. – Ты у меня умница. Я сейчас уйду ненадолго с Костей, а тебя уложит спать Лариса Петровна, хорошо?

– Да. Если с Костей, то иди.

Островский странно воздействует на моего ребёнка, вызывая в Тасе тотальное доверие. Но не угрозами и жёсткими приказами, а заботой и хорошим отношением. Зачем ему это? Мы лишь временный момент в жизни этого дома и людей, которые появились на нашем с дочкой пути.