Гримстоун (ЛП) - Ларк Софи (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗

Я представляю, как мой отец произносит эти слова. Я бы предпочла думать о нем спокойно и ободряюще, вместо того чтобы вспоминать его ужасное белое, застывшее лицо.

Я представляю, как в уголках его глаз собрались морщинки, а по краям бороды — маленькие коричневые веснушки.

Только одна проблема, папа… Я очень давно не контролировала себя.

Я справляюсь и заставляю это работать. Это не одно и то же.

Тем не менее, я заставляю себя считать вдохи, пока мое сердце немного не замедлится.

Я ненавижу сон в параличе. У меня это не в первый раз и даже не в тридцатый. В моем списке самых ненавистных кошмаров он занимает примерно середину, после финала, где огонь проносится по коридору и сжигает нас всех заживо, и того, где корабль переворачивается и все висит вверх тормашками.

Финал, который я ненавижу больше всего, ближе всего к тому, что произошло на самом деле — мы с Джудом спасаемся с корабля одни на спасательном плоту.

Но во сне вместо того, чтобы мотаться восемь мучительных часов в темноте до прибытия береговой охраны, мы с Джуд плывем по черной, неподвижной воде. Пока, без предупреждения, наш плот не накренился, и Джуда не затянуло в водоворот. Я пытаюсь удержать его, я цепляюсь за его руки, но у меня недостаточно сил. Его вырывает и утаскивает под воду. И я остаюсь совсем одна, потому что не смогла его спасти.

Не нужно быть Фрейдом, чтобы объяснить, почему этот человек выводит меня из себя больше всего.

Джуд — это все, что у меня осталось. Забота о нем для меня важнее всего на свете — и с ним не всегда легко.

Я понимаю свои ночные кошмары.

Что я хотела бы знать, так это как вернуть их на место, чтобы я могла нормально выспаться ночью.

Мне следует укрыться одеялом прямо сейчас — завтра я буду без сил чинить забор Дейна после всей моей собственной работы. Но я сомневаюсь, что более трусливо, чем мне хотелось бы признать, при мысли о возможности вернуться в тот же сон.

В комнате холодно и тошнотворно. Мои худшие страхи сгущаются вокруг меня. Они шепчутся в трубе вместе с ветром.

И вдалеке, на нижнем этаже дома, я слышу звуки пианино…

Бинг... бинг... бинг…

Глава 11

Дейн

Реми вылезает из своего грузовика, она выглядит сонной и надутой. Я ожидал это, а может, и чего-то похуже, поэтому жду на тенистом крыльце, потягивая джин.

— Мне понадобится немного этого, — говорит она в качестве приветствия.

Я уже принес для нее бокал, не то чтобы она заметила. У бедной Реми была беспокойная ночь.

Я наливаю ей двойную порцию, растирая лайм по краям.

— Спасибо, — Реми опрокидывает стакан и вытирает рот рукой. У нее до смешного практичный подход к делу, как будто она забывает, что другие люди могут ее видеть.

Сегодня на ней джинсы, в которых дыр больше, чем самой ткани. Участки ее голых коричневых ног просвечивают сквозь рваную джинсовую ткань.

Реми по-своему умеет выражать эмоции. Темные круги под глазами и угрюмый взгляд выглядят на ней довольно сексуально — ее черные брови низко нависают, а нижняя губа надута.

— Ты выглядишь усталой.

— Я устала.

— Тяжелая ночь?

Она бросает на меня подозрительный взгляд поверх края своего бокала. Она уже выпила джин, но кладет в рот немного льда и катает его по языку. Это сексуально, и она знает, что это сексуально.

Я скрещиваю руки на груди, прислоняюсь к дверному косяку и смотрю прямо на нее. Если она думает, что сможет победить мое бесстрастное лицо, значит, ей снятся сны похуже, чем прошлой ночью.

Я наблюдал, как она металась и стонала на кровати больше часа…

Что мучило ее во сне?

Что она видела, когда уставилась на меня и закричала?

Она глотает лед, практически не сводя с меня глаз.

— Не хуже, чем обычно. Можно мне пописать?

— Прости?

— Могу я воспользоваться твоим домом, чтобы пописать?

Я действительно не могу понять, узнала она меня или нет.

Ее глаза были пустыми, но она смотрела прямо на меня…

Я знал, что это рискованно — забираться наверх, чтобы заглянуть к ней в окно. Но когда я увидел ее распростертой на кровати, запутавшуюся в простынях, одетую только в эту тонкую белую майку…

Она извивалась, словно запуталась в паутине, простыни обернулись вокруг ее ног, спина выгнулась дугой. Шел небольшой дождь, капли барабанили по стеклу, отбрасывая веснушчатые тени на ее кожу. Каждая быстрая вспышка молнии обесцвечивала ее белизну и превращала нижнее белье в ткань...

Я скорчился на дереве, медленно приподнимаясь на ветке, понимая, насколько это безумно, но не в силах сопротивляться ее телу, бьющемуся на кровати, ее груди торчали вверх...

Я посмотрел ей в лицо.

Ее глаза распахнулись, и она закричала…

— Заходи, — я стою в дверях, так что ей приходится задевать меня за грудь.

От этого легкого прикосновения нас обоих бросает в дрожь.

Реми поднимает взгляд, ее волосы щекочут мне подбородок. Наши взгляды встречаются, и она приподнимает подбородок, как будто угрожает мне... или провоцирует меня снова поцеловать ее.

Я долго смотрю на ее рот.

— Ванная вон там, — я указываю.

Когда она закрывает дверь, она не утруждает себя включением воды или вентилятора, поэтому я слышу отчетливый звук ее горячей мочи, попадающей в унитаз. Мой член твердеет.

Скрип ее кроссовок по половицам заводит меня. Джинсы шуршат по ее ногам, когда она натягивает их, издавая невыразимо интимный звук.

Я проскальзываю обратно в гостиную, пока она моет руки. Она появляется снова, прижимая большой и указательный пальцы к внутренним уголкам глаз.

— Спасибо, — она направляется к выходу, не глядя на меня.

Я становлюсь перед ней так, что ее лицо оказывается напротив моей груди, выводя ее из равновесия. Я хватаю ее за руки, чтобы удержать.

— Ты в состоянии махать молотком после выпивки? Я не хочу, чтобы мне пришлось зашивать вторую ногу.

Это ложь — я с радостью дотронусь до любой ее части.

Реми качает головой.

— Я в порядке.

Еще одна ложь.

— Тебе нужен кофе, — заткнись, идиот. Целых два дня я с нетерпением ждал возможности понаблюдать, как Реми потеет и сгибается у меня во дворе, а теперь я подрываю свой собственный план.

Она открывает рот, чтобы отказаться, но, должно быть, на нее накатила волна усталости. Она вздыхает и вместо этого опускается на мой диван.

— Ладно, ты меня убедил.

Я оставляю ее там, пока завариваю свежий кофе. Проходит меньше минуты, прежде чем диван скрипит, когда она приподнимается, чтобы заглянуть на мои полки. Я даю ей достаточно времени, чтобы понаблюдать, молча ругая себя на кухне.

Что, черт возьми, я делаю?

Она делает меня таким импульсивным.

Реми — агент хаоса. Все женщины таковы, но она больше, чем большинство.

Все в ней неправильно и не то, что мне нравится. Но это именно то, что заставляет меня желать ее, как кислинку и специи.

Мой член наполовину затвердел в штанах. Так было с того момента, как я услышал, как ее Бронко громыхает по дороге.

Я прижимаю ладонь, вжимая ее в нижнюю, горячую точку.

Когда я выношу кружки, Реми снова стаскивает книги с моих полок. Она изо всех сил старается смотреть, а не трогать.

Она поднимает Сутру Лотоса.

— Ты медитируешь?

— Каждый день.

— Правда?

— Ты, кажется, удивлена.

Она беспокойно пожимает плечами. Она выглядит измученной и немного безрассудной.

— Кажется, немного не в себе для врача.

— Врачи знают, что разум силен. К лучшему это или к худшему.

— Что это значит?

Я вкладываю кружку с кофе в ее ладонь.

— Тебе может не нравиться все, что делает твой разум. Неконтролируемый разум — он... неконтролируемый.

— Кошмары, — бормочет Реми.

— Меня больше волнует, что происходит, когда я бодрствую.