Научи меня (ЛП) - Райли Алекса (книга регистрации .txt, .fb2) 📗
Я выбираю Риза. И всегда буду выбирать.
Я прихожу на свое первое занятие вовремя, и день проходит гладко. Риз пишет мне несколько раз, но я воздерживаюсь от рассказа ему о своем отце, зная, что лучше обсудить это лично и дома. До меня доходит, что мой отец может попытаться пойти к Ризу и убедить его, что я такая же, как моя мать. Что я с ним только из-за денег, и он должен выгнать меня. И все же я знаю, что будет лучше, если я подожду, пока мы не останемся наедине, прежде чем рассказать ему о своем прошлом.
У меня небольшой перерыв перед его занятием, поэтому я иду в туалет и снимаю трусики. Думаю, сегодня я займу место в первом ряду. Все остальные девчонки в аудитории могут сколько угодно восхищаться Ризом, но все его внимание будет принадлежать мне.
— Хайди Миллер? — спрашивает пожилой мужчина в коричневом костюме, прежде чем я успеваю зайти в аудиторию Риза.
— Да.
— Я профессор Клейтон. Мне нужно, чтобы вы прошли со мной в административный корпус, — говорит он.
— У меня сейчас занятие. Я могу подойти после?
— Нет.
— Хорошо, — соглашаюсь я. Понятно, что у меня нет особого выбора. Мне кажется, мы идем к зданию целую вечность, хотя до него всего несколько кварталов. Мое сердце замирает, когда я вижу девушку по имени Лейси из «Врата Рая».
— Садитесь сюда. — Профессор Клейтон указывает на пустой стул, и я опускаюсь на него.
Я знаю, что всегда буду выбирать Риза. Он тоже всегда будет выбирать меня?
Глава 18
Риз
В дверь моего кабинета стучат, и я поднимаю взгляд от своего стола и вижу незнакомого мужчину.
— Чем я могу Вам помочь?
Иногда родители учеников хотят поговорить со мной, но обычно это делается по электронной почте. Когда мужчина входит в мой кабинет, мне он кажется знакомым, но я не могу понять откуда.
— Вы Риз Дэвис? — спрашивает он, и я киваю, вставая из-за стола.
— Я, а Вы?
— Уолтер Миллер.
Мне требуется секунда, чтобы понять, почему он показался мне таким знакомым. У Хайди его глаза. Она мало что рассказывала о своей семье, но я знаю, что она единственный ребенок, и как только ей исполнилось восемнадцать, мама отправила ее восвояси. Я ничего не знаю об ее отце, но, увидев этого человека, стоящего передо мной, я понял, кто это.
— Мы живем в одном районе. У меня девятнадцатый. — Он поправляет манжеты на рубашке, оглядывая мой кабинет.
— Но Вы здесь не из-за этого, не так ли? — У этого мужчины, который утверждает, что живет по соседству со мной, но явно состоит в родстве с Хайди, нет причин находится в моем кабинете. — Что я могу для Вас сделать?
— Я здесь, чтобы сделать предупреждение. — Он, кажется, раздражен. — То, которое мне бы хотелось получить в свое время.
— Тогда давайте послушаем, и Вы сможете идти своей дорогой. — Возможно, я мало что знаю об отце Хайди, но ее выгнали, и она жила в том крысином мотеле совсем одна. Любой, кто поставил ее в такое положение, — кусок дерьма. Особенное, если он может себе позволить жить в моем районе.
— Она поймает тебя в ловушку. — Он поджимает губы, когда я не отвечаю. — Ее мать сделала это со мной, и она сделает это с тобой.
Гнев вспыхивает во мне, как адское пламя, и у меня возникает внезапное желание выбить дерьмо из этого засранца.
— Ты закончил? — Мне приходится собрать все свои силы, чтобы притвориться двойственным по отношению к нему и не наброситься на него с кулаками.
— У меня семья… и репутация, которую нужно поддерживать. Она была ошибкой, и когда ей исполнилось восемнадцать, она должна была исчезнуть.
— Я собираюсь дать тебе шанс выйти из моего кабинета прямо сейчас. Потому что, если ты скажешь еще хоть слово о Хайди, я позабочусь о том, чтобы тебе пришлось выползать за эту дверь.
Теперь в его глазах вспыхивает гнев. Хорошо.
— Я потратил всю свою жизнь, пытаясь исправить эту ошибку…
— Назови ее ошибкой еще раз, черт возьми! — кричу я, и эхо разносится по коридору. — Давай, рискни. — Мои челюсти крепко сжимаются, и я остаюсь как вкопанный. Если я подойду к нему поближе, я перегрызу ему глотку.
Он бледнеет и с трудом сглатывает.
— Очевидно, ты не в курсе всей истории.
— Мне не нужна вся история. Я знаю, ты не был таким отцом, каким должен был быть, потому что ни один отец, независимо от того, что сделал их ребенок, не стал бы относиться к нему так, как ты относишься сейчас. Я знаю, что ни один порядочный родитель не допустил бы, чтобы такая милая, добрая и нежная девочка, как Хайди, оказалась в захудалом мотеле без цента в кармане, вынужденная прибегать к отчаянным мерам, чтобы она могла поесть.
Он моргает, глядя на меня, а затем его щеки заливает краска.
— Она была обеспечена, — говорит он, но, когда произносит эти слова, я вижу, как сомнение омрачает его лицо.
— Ты ни черта не знаешь ни о ней, ни о ее ситуации. — Я делаю шаг к нему, и этот трус отступает. Когда я подхожу ближе, он натыкается на мой книжный шкаф. — Она такая, какой свою дочь хотел бы видеть любой. Она честная, смелая и добрая, очевидно, не благодаря тебе. Она — воплощение всего, о чем я мечтал, и мне повезло, что она позволяет меня быть в ее жизни. Я люблю ее и собираюсь сделать в своей жизни все, чтобы исправить тот ущерб, который вы с ее матерью нанесли ее сердцу.
В дверях моего кабинета раздается вздох, и мы оба оборачиваемся и видим Хайди, которая стоит и наблюдает за нами. Ее рот открыт, но глаза красные, будто она плакала. Забыв о ее отце, съежившимся в углу, я подхожу к ней и заключаю в объятия.
— Эй, что случилось? — Я смотрю ей в глаза, но она сглатывает и качает головой.
— Я расскажу тебе через секунду. — Она отодвигается в сторону, пытаясь обойти меня и подойти к своему отцу, и я позволяю ей. Я не стану тем, кто встанет между ними, даже если захочу. — Я не хочу их.
Она протягивает ему сложенный листок, и он сжимает губы в тонкую линию, когда забирает его у нее.
— Я не знал, что она не отдавала тебе ничего из тех денег, которые я отправлял. Я… — Он замолкает и с трудом сглатывает, словно не знает, что сказать. — Я просто хотел защитить свою семью.
Хайди кивает и отступает на шаг, когда я прижимаю ее к себе.
— Мне не нужны твои деньги или что-то, связанное с твоей семьей. Я просто хочу спокойно прожить свою жизнь. — Она обнимает меня за талию, и я чувствую себя целым в ее тепле. — Я больше никогда не хочу иметь ничего общего ни с тобой, ни с моей мамой.
— Если ты еще хоть раз посмотришь в ее сторону, я сделаю так, что ты не сможешь видеть. Мы понимаем друг друга? — Я приподнимаю бровь, и он кивает, но я жду, пока он согласится вслух.
— Да. — Он не сводит с меня глаз, выпрямляясь, а затем поправляет галстук. — Мы все равно хотели переехать из этого района.
— Я ожидаю увидеть табличку «продается» у вас во дворе к концу недели.
Он резко кивает и выходит из моего кабинета, даже не оглянувшись. Я жду, пока его шаги затихнут, чтобы повернуться и посмотреть на Хайди.
— Почему ты плакала? — Я обхватываю ее лицо ладонями, а она улыбается мне слабой улыбкой.
— Ты действительно имел в виду то, что сказал? — всхлипывает она.
— Конечно. — Я удивленно моргаю. — Я люблю тебя и сделаю все, чтобы защитить тебя. Разве это не очевидно?
— Боже мой, Риз. — Она обнимает меня, и я целую ее щеки. — Я тоже тебя люблю.
— Я знаю, детка. — Я скольжу губами по ее подбородку, пока не нахожу ее губы, и поцелуй получается медленным и сладким. Проходит долгое мгновение, прежде чем я отстраняюсь и снова смотрю на нее сверху вниз. — Скажи мне, почему ты плакала, когда пришла сюда?
— Меня отстранили от занятий. — Говоря это, она поджимает подбородок, чтобы я не мог видеть ее лица. — Одна из танцовщиц из клуба донесла на нас за том, что мы были там вместе, и они отстранили меня от занятия на время расследования. Тебя, вероятно, уволят. Мне очень жаль, Риз. Мне очень, очень жаль.
Все это быстро вылетает у меня из головы в спешке, и я нежно улыбаюсь ей.
