Как разрушить летние каникулы (ЛП) - Элькелес Симона (книга жизни TXT) 📗
Я смотрю на худых и голых животных. Боже, они выглядели такими толстыми, радушными и большими со своей кучерявой шерстью. Невероятно, какими они становятся уязвимыми и маленькими после того, как их побреют. По моей коже пробежали мурашки, когда я представила, что они чувствуют.
Но я полна решимости помочь. Я так думаю. Эми, не подведи. Я ищу Снотти, которая кормит ягнят бутылочкой с молоком. Это кажется забавным. Почему я должна загонять лысых овец?
Что, если они будут грубы со мной? Или еще хуже, вдруг они подерутся между собой? Ух!
– Ты можешь это сделать?
– Конечно, – сказала я с большей уверенностью, чем чувствовала, – проще простого.
Если я это сделаю, возможно, он будет мною гордиться.
Когда дядя Хаим отпустил овцу, она побежала от него. Это самец, я могу это сказать по его свисающим органам между ног. Он внимательно наблюдает за мной из–за угла амбара.
– Пошли.
Но из–за шума в амбаре, бьюсь об заклад, он меня не слышит.
Овца смотрит на меня большими серыми глазами. Интересно, смогу ли я с ним справиться?! Я сделала шаг вперед. Он не двигается.
– Пойдем, – на этот раз я чуть громче сказала.
Искренне надеюсь, что за мной никто не наблюдает. Я сделала еще один шаг к животному. Он отошел.
– Сюда, глупенькая.
Животное не хочет меня слушаться. Проклятье. Я посмотрела на Рона, но он, к счастью, не обращал на меня внимания.
Я против овцы. Я упоминала, что после бритья они выглядят ранимыми и маленькими? Беру свои слова обратно. Прежде чем я успела сделать еще один шаг в сторону голой овцы с висящими штуками между ее ног, из угла амбара поднялась другая овца и подошла к первой. Теперь мне нужно загнать обоих.
Поднявшись, Эйви направился к еще одной пушистой и толстой овце, чтобы подстричь ее. И в этот момент наши взгляды встретились. Я еще не простила его за тот инцидент со змеиными кишками. Невероятно, он даже не собирается извиняться за то, что видел меня голой, словно овцу без шерсти. Немного иронично, не правда ли? Без слов, одним лишь взглядом, я прошу его помочь мне.
Он смотрит на меня с презрением. Не в этой жизни, Эми. Ты одна. Он не сказал это вслух, но я знаю, именно об этом он и думает.
Он не поможет. Я сделала еще один шаг к овцам. Возможно, если я смогу понять их эмоции, они сделают то, что я хочу. Широко открыв глаза, я внимательно смотрю за большой овцой. «Зайди в загон», мысленно настаиваю я. «Эми, сконцентрируйся», – сказала я сама себе. Прижав пальцы к вискам, я попыталась мысленно повлиять на чертово животное, которое смотрит на меня как на сумасшедшую.
Я чувствую чье– то присутствие рядом со мной. Резко повернувшись, я чуть не столкнулась с Эйви. Растерянность на его лице, нахмуренные брови и его шоколадные глаза говорят мне, что он считает меня картофельным пюре (на всякий случай, если ты не знакома с этим выражением, это значит, что я безмозглая).
– Ях! – крикнул он, топая ногой. Это доказывает, что парень думает, будто я картофельное пюре.
Я повернулась к овцам, которые по команде побежала к загону. На лице Эйви сияет такая высокомерная улыбка, будто он сделал что–то невероятное.
– Готов поспорить, твой парень не может это сделать.
Как он осмелился упомянуть о Митче в этом… этом… этом…
– Готова поспорить, он не стал бы вести себя как победитель.
К концу дня, подражая технике «ударить–крикнуть», которой меня научил Эйви, я превратилась в прекрасного пастуха.
В какой– то момент даже Рон сказал:
– Хорошая работа, дорогая, – он никогда не узнает, как много значат для меня эти слова.
После того, как в конце дня взрослые покинули амбар, я посмотрела на молодежь, собравшуюся вместе на тюках сена высотой более десяти футов.
В тот момент, когда я проходила мимо них, Офра крикнула мне:
– Эми, иди сюда, – Снотти смотрит на нее, но Офра ее игнорирует.
– Нет, спасибо.
Эйви сидел на верхушке так, будто он прирожден для такой высоты.
– Она боится сюда взобраться, – сказал он. – Она много болтает, но на самом деле она трусиха.
Невероятно. В одну минуту он помогает мне, а в другую превращается в идиота, оскорбляющего меня. Больше ничего не нужно, чтобы заставить меня подняться на грубую желтую солому.
Когда я забралась на вершину, я не знала куда сесть. Свесив ноги на край тюка, я откинулась назад. Все смотрят на меня. Я села ближе к Эйви, чтобы заставить его кое о чем подумать.
– Почему ты меня ненавидишь?
Знаю, я не должна была задавать этот вопрос при всех, но я ничего не могу с собой поделать. Мне нужно узнать правду. Мне нужно узнать прямо сейчас.
Эйви не отвечает, и все смотрят в его сторону.
– Не принимай это близко к сердцу, – сказал Ду–Ду, – он уже давно себя так ведет.
– Почему? – спрашиваю я Ду–Ду, все еще смотря на Эйви.
Все молчат. Напряжение настолько велико, что, кажется, будто я сижу на солнцепеке. Эйви произнес что–то на иврите и, конечно же, я ничего не поняла. Мое знание иврита не превышает пяти слов. Он знает это. Снотти знает. Черт, они все знают.
Я чувствую себя летающим пауком, который залетел в дом и не может найти выход. Я не паук и не муха. Я что–то среднее.
Ребята начали спорить. Одновременно. Очень сильно. Такое впечатление, будто я на фестивале мокроты, потому что в каждом слове есть звук “Х”, исходящий из самой гортани.
Было бы здорово знать, о чем они говорят. Они обсуждают, почему Эйви меня ненавидит? Кажется, да. Но они спорят.
Очевидно, Эйви и Снотти меня ненавидят. Я рада, что другие ребята более приветливы. Каждый раз, когда О’Дейд что–то говорит, он наклоняется все ближе к Снотти. Интересное наблюдение, над которым я могу потом подумать. Любопытно, что в ней есть такого, что привлекает всех мальчиков? Каждая девушка может наштукатурить черным все лицо.
Я поднялась, готовая спуститься с этого тюка сена. Рядом с Эйви и Снотти я чувствую себя неудобно.
– Хочешь пойти с нами в поход? – спросил Ду–Ду.
Я вопросительно подняла брови, но прежде чем я успела ответить, Эйви меня перебил:
– Mah pee tome!
– Llama low? – спросил Ду–Ду у своего друга21.
– Алло? Почему бы вам не поговорить на английском? Разве вы не понимаете, что это грубо общаться между собой, пока я нахожусь рядом с вами?
Офра, откинувшись на локти, кивнула.
– Она права.
Я моргнула. Я готова расцеловать эту девушку в губы за то, что она поддерживает меня. Хотя я не отношусь к этому типу. Но если она это сделает, я ее поцелую.
Эйви простонал.
– Я не пойду.
– Ты сказала своему парню, что пойдешь с ним. Я слышал твой телефонный разговор, – с вызовом сказал Эйви.
Думай быстрей, Эми. Он преследует свою цель.
– Да, конечно, я пойду только с ним. Митч стал бойскаутом примерно в пять лет.
Снотти присвистнула.
– Эми, ты сочиняешь разные сказки, что бы хорошо выглядеть. Что правда, а что ложь? Эйви прав на счет тебя.
Тишина. Мое терпение на исходе.
Я знаю, что не стоит ссорится с тем, с кем живешь в одной комнате. И я знаю, что, вероятно, не совсем хорошо нападать на свою кузину на глазах у свидетелей. Возможно, из–за языкового барьера она даже не поймет меня. Я ничего не могу поделать, меня переполняет адреналин.
Даже сейчас, когда я сама себе говорю успокоиться и попридержать рот на замке, я слышу собственный голос:
– Ты не устала вести себя как сучка? С тех пор, как я тебя знаю, ты обращаешься со мной, как с куском дерьма, – я пытаюсь остановиться, но мой рот не затыкается. – Я на дух тебя не переношу, твои короткие рубашки и облегающие штаны… О! У тебя ничтожная грудь! Это же правда, не так ли?
Я указала пальцем на Эйви.
– И ты, ты плохо ко мне относишься и постоянно задираешь. Идти в поход лишь для того, чтобы…докучать тебе! Если я тебе не нравлюсь, не ходи. Тогда ты будешь трусливым болтливым израильтянином!
– Ты думаешь, что ты храбрая? – с вызовом спросил Эйви.
