Свет в окошке - Тронина Татьяна Михайловна (бесплатные полные книги .txt) 📗
– А что ты строишь? – спросила Даша Бориса.
– Так… – неопределенно буркнул тот.
– Беседку мы строим, беседку! – услужливо подсказал сосед Сергей.
– Наташа проектировала? – улыбнулась Даша.
Борис ничего не ответил, а сосед захихикал:
– Проектировала… Ох, больно ученые все стали! Это ж обычная беседка, тут без чертежей, без всего… Мужчины мы или кто? Сами этакую ерунду установим! У меня руки – во! Золотые! – И он растопырил ладонь, напоминающую клешню.
Даша стояла перед ними, с влажными лоснящимися волосами, вся умытая-ухоженная, благоухающая, со своими шпильками, ногтями, кружевами и страусиными перьями, и чувствовала себя как-то неловко на фоне досок и гвоздей. А также грязных спецовок и рваных кед… Сосед Бориса разливался соловьем, описывая, как именно должна будет выглядеть их беседка, а Даша смотрела на Бориса.
– …А вообще я – автослесарь. Любой механизм, любую машину… А потому, что руки у меня – золотые! Борь, подтверди!
Борис только хмыкнул в ответ. Сейчас муж сестры напоминал рабочего. Наверное, так выглядели натурщики Шадра, Вучетича или какого-нибудь другого скульптора времен соцреализма. «Булыжник – оружие пролетариата».
Потом, совершенно некстати, Даша вспомнила роман и фильм (с Катрин Денев, кажется) под тем же названием – «Дневная красавица». Там утонченная героиня любила таких вот ужасных люмпенов, грубых и простых, пропахших мазутом и краской, смолящих жуткие сигареты. «Житан». Жамаис. Житэм.
«Но он не люмпен и не пролетарий, он просто одет так, для этих работ…» – сама себе возразила Даша, но остановить свою буйную фантазию уже не могла.
Какой он там, под этой грубой одеждой? Прохладная гладкая кожа, каменные мышцы. Ноги – как столпы. Как колонны… Щетина на лице – что чувствует Наталья, когда ладонью прикасается к его щекам? Когда губами скользит по широко развернутым его плечам. Вдыхает его запах…
Даша представила себя на месте сестры. А его руки – на себе…
Она представила это себе так ясно, так отчетливо, что самой жутко стало. Это же стыд-позор! Думать о муже родной сестры… Об отце троих детей…
Даша затрясла головой и снова посмотрела на Бориса. Тот стоял вполоборота, зажав в зубах гвоздь. В голубых глазах викинга (теперь, в бешеном калейдоскопе фантазий, он казался Даше викингом) ничего не читалось. Борис был абсолютно закрыт для окружающих. Ни мыслей, ни чувств – не отгадаешь, сколько ни старайся. Но все же ей показалось, что и он думает сейчас о чем-то таком, запретном и невозможном. Как, например, срывает с нее эти бантики, кружева и страусиные перья и жесткой шершавой ладонью проводит ей по ключицам – там, где бьется у шеи голубая жилка…
– А где Наташа? Где все? – растерянно спросила Даша, едва найдя в себе силы отвести глаза в сторону.
– В город поехали… Вернутся вечером.
– А-а… – Даша стала пятиться назад.
– Куда, Дарьюшка?.. Не уходи, побудь со мною! – дурашливо завопил Сергей.
– Нет-нет, мне пора… – неестественно улыбнулась Даша, продолжая пятиться. «Что я говорю? Куда это „мне пора“? Совсем голову потеряла!» – Я по саду пройдусь! Давно на природе не была… Этот дивный воздух…
Даша наконец оказалась за кустами и едва не упала – шпилька застряла между плитами. «Черт! Дивный воздух… Веду себя как дура, говорю всякие глупости…» Она захромала вперед, к дому. Борис действовал на нее магическим образом, он начисто лишал ее способности соображать.
За кустами раздался взрыв хохота.
«Это они надо мной смеются!» – окончательно расстроилась Даша.
Она обошла дом – тот показался ей огромным, очень красивым. Дом ее сестры. У сестры было все, о чем только могла мечтать женщина, – гигантская квартира в Москве, великолепный дом за городом, муж (красавец, настоящий мужик, от вида которого перехватывает в горле!), дети – аж три штуки, все красивые, нормальные, здоровые (Светкин кашель в счет не шел, этой ерундой все дети хворают); работа – интересная, дающая возможность получать приличные деньги, ну, и неплохая внешность (Наталья не расплылась, не стала бесформенной тетехой после стольких родов, умела и любила хорошо и дорого одеваться – а это, пожалуй, еще важней, чем природная красота…).
У нее, у Даши, плюсов было не так много. Не уродина, и квартира в Москве тоже есть (правда, однокомнатная). Ну, и работа – вроде как творческая…
«Я что, завидую? Нет, я не завидую… – лихорадочно размышляла Даша, кружась по аллеям сада. – Я желаю Наталье счастья! Я хочу, чтобы у нее все было хорошо! Но почему у меня нет такой чудесной семьи, почему я одна… Я одна, хотя мы с Наташкой ровесницы!»
Солнце потихоньку заползало за горизонт. Сад был весь пронизан густым оранжево-золотым сиянием, ветер едва дул – лишь изредка срывая с деревьев желтые листья. Очень тепло – несмотря на середину сентября и начинающийся вечер… Высоко-высоко в небе гудел самолет – пожалуй, это был единственный звук, который нарушал подмосковную тишину. Во всем этом было заключено такое невероятное, немыслимое счастье, что Даша без сил опустилась на скамейку возле дома. Закат, вечер, тишина – тоже принадлежали Наталье.
Это был мир, в котором не было и намека на зло. Благостная пастораль, полное отсутствие черных красок…
«А если этот псих, который чуть не убил меня, вдруг появится здесь? – с отчаянием подумала Даша. – Получится, что привела его прямо к Наташке, а тут дети, и все такое…»
Она стала вспоминать, как удирала из города, как тщательно маскировалась, как заметала следы, все дорогу оглядывалась. Было ли что-то подозрительное, следил ли кто за ней? Нет, ничего подозрительного! И потом, никто не знает про Наталью, никто не знает адреса ее загородного дома, никто не придет сюда.
Раздался шум мотора, шуршание гравия, голоса…
Даша вздрогнула и выглянула за угол – во двор въезжал вместительный внедорожник. Сзади шел Борис, вытирая пальцы ветошью.
– Эй, осторожней… Ну кто так ездит?! Блин, Натаха, ты опять этот угол снесешь! Правей, правей давай! – отбросив тряпку в сторону, замахал он руками.
Внедорожник заехал в гараж, автоматическая дверь опустилась.
Борис обернулся к Даше.
– Вот бабы… – весело произнес он. – Вечно учить приходится. Чего смотришь? Иди в дом, там выход из гаража на кухню…
Даша послушно зашла в дом. Навстречу ей попалась Света, с карамелью на палочке. Особа двенадцати лет, ростом почти с Дашу. Ярко-белые, точно крашеные волосы – длинные, почти до пояса, курточка со стразами и вышивкой, розовый комбинезон.
– Здравствуйте, тетя Даша.
– Привет! Можно и на «ты», не такая уж я и старуха! – улыбнулась Даша. Света вяло пожала плечами и прошла мимо.
– Куда, куда… – выскочила в коридор немолодая женщина в пуховом платке. – Никитка, руки мыть!
Мимо промчался с диким криком трехлетний Никита. Единственный из всех детей черноволосый, черноглазый – в Наталью.
– Ой… – шарахнулась в сторону Даша.
– Куда… – топнула ногой женщина. – А, Даша! Проснулась? Я уж думала, летаргия какая у тебя…
– Фелица Юрьевна? Очень приятно.
– Вот шебутной… Никита! – Фелица Юрьевна повернулась к Даше. – Всякую грязь хватал. Надо руки ему вымыть, не то опять живот заболит. Никита!!!
Фелица Юрьевна, хоть и была лицом нанятым, относилась к своим обязанностям, судя по всему, очень трепетно. И это тоже была заслуга Натальи, поняла Даша, ведь только Наталья умела так легко находить нужных людей.
В кухне – очень большой, очень удобной, с барной стойкой и прочими изысками, уже возилась Наталья.
– Дашка! Встала? А как посвежела… Я ж говорила – ты у нас другим человеком станешь. Помогай! – задорно воскликнула она.
Наталье надо было перетащить кучу продуктов из машины на кухню. Игорь – мальчик девяти лет, белобрысый, с круглыми шалыми глазами – уже тащил огромный сверток. Споткнулся, уронил – по полу покатились банки.
– Игорь Борисович Криворучкин! – осуждающе-весело закричала Наталья. – Вот молодец! Ищи теперь тушенку… Нет, не там, под шкаф закатилось!
