Евангелие лжецов (ЛП) - Олдерман Наоми (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
«Она была ассирийкой», тихо говорит одна другой, «та, которая резала себя. Я слышала об их ритуалах».
Другая женщина, одетая в одежды и с прической всеми уважаемой матроны, хмыкает и хмурится. «Так много шума», говорит она. «А что особенного в голубе?»
Запах пира доходит до него прежде, чем он видит его: сладкий липкий запах пролитого вина. Запах помад, тоже, и пахучих масел, которыми намазываются Калидорус и его друзья перед торжеством. Это — запах денег, обильно потраченных.
Он опаздывает к пиру. Это ошибка. Он не отдавал себе отчет, как долго шла церемония в храме, он вернулся немного в себе и был бы крайне благодарен за ванну и сон. Хотя никто не пожурил его, беспокойство среди рабов лишний раз указывает на его ошибку. Один из слуг быстро протирает его мокрой тканью, другой одевает на него свежую одежду и пытается коснуться волос на голове благоуханием. Он хватает за запястье несущего каменный флакон.
«Нет», говорит он.
Раб, помогавший ему с одеждой сотни раз, удивленно смотрит в ответ, но возвращает флакон благовоний на стол. «Мой хозяин ожидает», просит раб.
«Ожидание» немного преувеличено. Пир начался без Иехуды. В обеденной зале шесть мужчин разлеглись на матерчатых кушетках вокруг низкого стола. Стол богато обставлен. Серебряные чашки с вином смешанным с медом. Финики, оливки, хлеб, белый сыр на травах, тарелки с чечевицей и с фруктами, а в центре — огромная морская рыба с нарезанными цитронами, укропом и петрушкой. Все уже пьяные, а еды не убыло и половины.
«А, Иудас» — Калидорус произносит его имя на греческий лад — «мы начали уже подумывать, что ты позабыл о нашем присутствии».
Тон его речи — ядовитый.
«Никогда», отвечает Иехуда. «Меня задержали кое-какие дела на рынке, только и всего. Мои извинения, господа».
Калидорус подозрительно оглядывает его.
«Дела? Я считал» — он прибавляет к речи смешок — «что все твои какие только возможные дела сделаны».
«Мои извинения», повторяет Иехуда.
Наступает время для его представления.
Его трудно назвать гостем пира, как нельзя назвать его просто гостем дома Калидоруса за те месяцы его жизни здесь. Не раб, нет-нет, но не назовешь и другом. Его принимают здесь хорошо, позволяют ходить где угодно, как он пожелает, кормят и щедро предоставили ему вино, одежду и две комнаты, а также все для письма и определенные книги. Но тут эти пиры. Желательность его присутствия требуется чуть тверже, чем просто приглашение. Иногда ему становится интересно: что произойдет, если он откажется от этих щедрых предложений провести «вечер с несколькими друзьями».
Он становится в позу в центре залы. Люди шумно шикают друг на друга, и один человек даже плюется на рыбу громким воинственным «ш-ш-ш-ш». В темном углу комнаты Иехуда замечает двух неподвижно стоящих рабов.
Калидорус представляет его в своей цветистой манере.
«Вашему созерцанию представлен человек», начинает он, «когда-то последователь и близкий наперсник того, кого некие люди называли Царем Евреев, а теперь он — гость моего дома. Поскольку предметом наших дебатов сегодня являются боги, умные ли или глупые, обожаемые ли или наводящие ужас» — Калидорус привел целую серию тем для обсуждений на своих симпозиумах за все время нахождения здесь Иехуды — «его содействие будет неоценимым!» Он подзывает раба вновь наполнить его винную чашу. «Давай, расскажи нам, Иудас из Кариота, расскажи нам о Боге Евреев, и как твоего учителя едва не приняли за него!»
«Мы слышали», говорит один из гостей с красным лицом опьяненности, «что вы евреи верите в то, что ваш Бог живет только в одном доме в Иерусалеме! Если он не так богат, как наши боги, то кто может позволить себе купить много домов?»
Другим слова кажутся ужасно смешными. Один смеется так долго и громко, что начинает задыхаться, и раб справа помогает справиться ему вином.
Иехуда молча вздыхает про себя. Такие слова об евреях слышал каждый из неевреев. Как и ложь о том, что евреи почитают свиней и поэтому не едят их. Как и ложь о том, что в центре Храма Иерусалема, в самом священном месте, стоит осел и помет от него растет горой. Как и ложь о том, что евреям ненавистны их тела и их жены, и поэтому они занимаются любовью через дыру в простыне. Откуда они возникли? Какое бессмысленное сознание придумало их? Кто решил их распространять?
Он решил для себя не вступать в споры о подобных рассказнях. Или проплывать мимо них, как кормчий, предвидя бурные воды. Он пытается донести до них правду шутками.
«Аа», отвечает он пьяному глупцу, «это из-за того, что наш Бог, скорее всего, более верен нам. Словно любящий муж, он старается держаться поближе к дому. А Юпитер, как нам всем известно, любит делиться…» Он показывает толчком тела — чем, и напряженные мышцы его ягодиц внезапно и бурно напоминают ему мускусный запах рыжеволосой женщины в храме.
Шутка срабатывает. Люди смеются. Один из них шлепает пьяного вопрошателя по руке.
«Ты многому научишься от них, эй, Помпониус? Держись поближе к дому, и, может, твоя жена не будет так часто теряться!»
Другие смеются, а Помпониус, одултоватый мужчина пятидесяти лет, хотя все еще с черной шевелюрой густых волос, краснеет, зло оскаливается и выпивает вино.
Калидорус, как замечает Иехуда, выглядит нервничающим. Держи себя в руках, говорит себе Иехуда, и не позорь важных гостей.
«Аа», он выдает лживый смех, «скорее всего, наш Бог, как мудрый муж, знает, что нельзя доверять нам, как нельзя мужу доверять женщине! Если он оставит нас на мгновение, мы начнем рыскать в поисках других богов».
Он преставляет комическую сценку, как женщина смотрит через занавеси ее дома, видит уходящего мужа, и тут же хватает ближайшего раба и усаживается на него сверху. Гости грохочут смехом, провозглашая тосты друг другу, проливая вина больше, чем входит в них. Теперь он держит их крепко.
«Да», шумит Помпониус, немного расслабившись, «ты не можешь доверять женщинам».
Калидорус посылает Иехуде улыбку.
«А теперь, — говорит Иехуда, — обратимся к моей собственной небольшой роли в падении божества. Сейчас трудно вспомнить, каким другим был я в то время. Если можете представить себе, у меня была полная борода». Он выставляет ладони рук чашками на уровне пояса, показывая бороду такой длины, что чистовыбритые римляне кривятся гримасой.
«Не только это, я был еще добродетельным и почетным мужем. Я молился каждый день, я соблюдал все праздники и Субботы, я держался старых традиций чистоты еды и мытья моего тела, и, как заведено, я спал только с моей женой и ни с кем другим».
Он широко подмигивает, будто намекая о небольшом преувеличении. Гости понимающе хмыкают. Иехуда читал Овидия — истории богов сношающихся с женщинами, женщин сношающихся с животными, и как животные превращаются в людей, чтобы могли утолять свою похоть. Он понимают, что представляют из себя эти люди. Они никогда не поверят в то, что здоровый молодой человек сможет быть девственником в двадцать восемь лет, когда он женился, и никогда не приходило ему на ум изменить жене. Скорее всего, они даже не поверят, что он никогда не ел свинины.
И он рассказывает им историю, которую им хочется услышать. Это — шутовская версия истории, отрепетированная им за многие разы подобных пиров. Он точно знает, где замолчать, где выделить шутку, где подчеркнуть трагический момент, превращая его в насмешку. В версии рассказываемой им, он — дерзкий проказник, глупец, решивший бросить вызов Царю. В этой истории Иехошуа — его друг, самый близкий к его сердцу человек — становится капризным маленьким принцем, поднявшим свой крохотный меч на Римское право. Иехуда становится наивной невинностью, говоря: «Если ты начнешь раздражать их кожу, они просто прихлопнут нас всех». Он рисует себя глупцом, сдавшим своих друзей и поверившим, что Пилат всего лишь отругает его. Гости смеются. Они пьют и пьют вино. Калидорус доволен.
И во время лживого рассказа Иехуда напоминает себе, как было на самом деле. Он делает так каждый раз, пусть каждый раз ему становится от этого больно, потому что он должен помнить это, хотя бы оставаясь честным с самим собой.
