Святой (ЛП) - Райз Тиффани (книги полностью txt) 📗
- Вы же понимаете, навсегда - это очень большой период. На самом деле, самый большой. Не бывает больше, чем навсегда.
- Я в курсе.
- До двадцати одного я могу быть в колонии для несовершеннолетних. Навсегда - это дольше, чем шесть лет.
- Верно.
- Тогда я выбираю колонию. - Нелепое решение, но она была серьезна.
- Ты предпочтешь отправиться в колонию, а не подчиняться мне? - с ужасом спросил Сорен. Может, даже испугался. Его страх заставил ее бояться. Но не настолько, как поражения, пока нет.
- Если я отдам тебе вечность, - начала она, выше поднимая подбородок, - кое-что я хочу взамен.
- Я уже предложил тебе помощь выбраться из этого кошмара. Чего еще ты хочешь?
Элеонора обдумывала свои требования. Он казался открытым к предложениям, что было хорошо, потому что у нее было предложение.
- Всё.
- Всё? - повторил он. - Как...?
- В.С.Ё. - Она уставилась на него, и на этот раз была ее очередь не моргать. - Я даю вам вечность, а вы, по крайней мере, можете дать всё.
- Полагаю, ты понимаешь, о чем просишь, и должна понимать, что это проблематично, раз это касается меня.
- Потому что вы католический священник, и вы старше меня?
- Это две из трех причин.
- И какая третья?
- Я назову тебе третью причину тогда же, когда назову вторую причину, почему я предлагаю тебе помощь.
- Господи Иисусе, столько вопросов. Мне нужно записать все это дерьмо?
Сорен запустил руку в карман пальто и вытащил его потрепанную Библию в кожаном переплете, ту, в которой было его настоящее имя.
Он перелистнул страницы и взглянул на обрывки листов внутри нее. Оказалось, все они были исписаны, но не на английском языке. Наконец, он перелистнул в самый конец, вырвал последнюю страницу и положил ее перед ней на стол. Из внутреннего кармана пальто он достал ручку, черную и тяжелую.
- Пиши.
Элеонор уставилась на ручку и листок. Затем посмотрела на Сорена.
- Я отвечу на твои вопросы, - сказал он. - Со временем. Но сейчас я бы не хотел, чтобы кто-то из нас забыл о них.
На последней странице она записала «Какая третья причина вызывает проблеммы?» и «Какая вторая причина, из-за которой вы помогаете мне?». Она нахмурилась, изучая листок бумаги.
- Что-то не так? - спросил Сорен.
- Думаю, ошиблась в слове «проблема». - Она передала ему записку, и Сорен прищурился.
- Одна м.
- Могу я ответить на два ваших возражения? - спросила она, исправляя слово «проблемы», на этот раз с одной м. - Мне плевать католический вы священник или нет. Заставлять священников хранить целибат - тупейшее правило. Зачем Богу изобретать секс, а потом говорить людям, что им нельзя заниматься? И второе - и что? Вы старше меня. Через пару дней мне будет шестнадцать.
- Не могу поверить, что обсуждаю это с тобой, Элеонор, - ответил Сорен.
Она улыбнулась ему.
- А я могу.
Сорен отвернулся, на мгновение уставившись в никуда. Он ухмыльнулся и снова посмотрел на нее.
- Что же, очень хорошо.
- Очень хорошо, что?
Он протянул свою руку, ожидая, когда она пожмет ее.
Она уставилась на его ладонь, его идеальную ладонь.
- Вы шутите, да?
- Я хочу, чтобы ты вечность подчинялась мне. Это высокая цена, и я понимаю это. Если нам нужно обсудить условия, тогда мы их и обсудим. Я принимаю твои условия. Ты принимаешь мои?
Элеонор медленно подняла руку над столом и вложила в его ладонь свою.
- Хорошо, - ответила она. - Вы получили меня. Я ваша.
Он обернул свою мощную ладонь вокруг ее. По какой-то причине она ожидала, что его рука будет холодной. У него были такие холодные глаза, такое холодное поведение, но нет, его кожа была теплой, и Элли не могла не представить, как он прикасается к ней в более интимных местах, чем ее рука.
- Навсегда, - сказала она.
- Всё, - добавил он.
Сделка была заключена. Они отпустили руки друг друга, и Сорен встал.
- А сейчас я тебя оставлю. Не отвечай ни на какие вопросы, пока не поговоришь с адвокатом. Церковь оплатит судебные издержки. Будь уверена, в свое время ты вернешь эти деньги.
- Хорошо. - И страх вернулся. Она не хотела, чтобы он уходил. Не сейчас. Никогда.
- Когда приедет твой адвокат, расскажи ему всю правду и ничего не скрывай. Несомненно, сюда был вовлечен твой отец. Ты должна рассказать адвокату, насколько серьезно он замешан.
- Сдать отца? Ни за что.
- Элеонор, меньше минуты назад ты пообещала подчиняться мне. Это приказы. Твой отец - причина, по которой ты здесь, в этом полицейском участке, среди ночи, и все твое будущее висит на волоске. Ты здесь. Не он. Ты скажешь адвокату и суду все, что знаешь об отце и его нелегальных промыслах. У тебя должна быть возможность заключить сделку о признании вины или о минимальном наказании. Тем временем, я встречусь с другом, у которого есть полезные связи. Во всем, что касается тебя, я не буду полагаться на удачу.
Он сделал два шага к двери.
- Элеонор?
- Да?
Он улыбнулся ей, на этот раз с добротой и заботой.
- Я буду заботиться о тебе. Всегда.
Она улыбнулась ему в ответ.
- Этот ваш друг он, правда, поможет мне?
- Да.
- Как?
- Добавь этот вопрос в свой список.
Элеонор закатила глаза и тяжело выдохнула, когда писала: «Почему ваш друг поможет мне?»
- Для этого списка мне понадобится лист побольше. Что-нибудь еще?
- Да. Ты пропустила один вопрос в своем списке.
- Я все записала. Что я пропустила?
Сорен вернулся к столу, взял ручку и листок и записал девять слов. Больше не произнося ничего, он застегнул на ее запястьях наручники и оставил одну в комнате.
Элеонор посмотрела на листок и прочитала вопрос, который он написал элегантным мужским почерком.
«Зачем священнику носить с собой собственный ключ от наручников?»
Глава 9
Нора
Нико опустил голову и рассмеялся, от пробирающего мурашками веселья растирая шею. Нора положила палец под его подбородок и подняла его.
Нора надела свое лучшее доминирующее выражение лица.
- Молодой человек, вас забавляет тот факт, что я угоняла машины для отца и меня арестовали? Готова поспорить, тебе было бы не до смеха.
- Не это забавно. Тебе было пятнадцать, и ты заставляла молодого священника переспать с тобой - вот что смешно.
- Признаюсь, я была чертовски горда своими навыками ведения переговоров.
- Больше похоже на захват заложников. Если бы ты не подчинилась ему...
- Пока-пока, католическая школа. Привет, колония.
- Он не напугал тебя? Ведь тебе было пятнадцать. А ему двадцать девять.
- Если бы это был другой мужчина, вероятно, напугал бы. Но с Сореном все казалось предначертанным. Когда мы познакомились, он сказал: «Рад, наконец, встретиться с тобой». Мы оба ждали друг друга, словно наша встреча и любовь была уготована нам. Мы принадлежим друг другу - я, Сорен, Кингсли. Мой арест свел всех нас.
- Значит, о Кингсли говорит твой священник? - Нико протянул ей руку и помог встать с кресла. Она могла бы это сделать и сама. Но она не собиралась отказываться от возможности позволить Нико прикасаться к ней так, как он захочет.
- Да. Друг Сорена, у которого были связи и который мог вытащить мою задницу из затруднительного положения? Это был твой отец.
Нико взял их бокалы и бутылку вина, и повел ее наверх. Несмотря на камин, с приближением полуночи внизу становилось прохладнее, но еще ей было трудно думать и говорить перед серебряной шкатулкой на каминной полке, содержимое той было одновременно и драгоценным, и ужасающим.
- У Кингсли интересные друзья, - сказал Нико, когда они вошли в комнату. Он поставил бокалы и вино на прикроватный столик и подошел к камину.
- И еще более интересные враги. У нас с Кинсгли есть кое-что общее - мы оба очаровываемся другими людьми, - ответила Нора, стягивая покрывала. - Мы отличаемся в одном - когда я кем-то восхищена, я трахаю его. Когда Кингсли кем-то восхищен, он трахается с ним.
