Любой каприз за вашу душу. Нью-Йорк (СИ) - Богатырева Татьяна (электронную книгу бесплатно без регистрации .TXT) 📗
– Не боишься, что тебя надурят и выставят крайней? Кое-кто поднимется на волне скандала, а тебе придется продавать квартиру на судебные иски? И это в лучшем случае, ты ж пишешь про реальную мафию!
Пожав плечами, я подозвала официанта и попросила еще кофе.
– Не боюсь. Какая еще мафия? Нет никакой мафии, только законопослушные граждане Евросоюза и великие романы Марио Пьюзо. Ну и толерантность вкупе с дружбой народов и победой демократии, куда ж без нее.
Маруська только фыркнула:
– Упрямая коза.
– То коза, то колючка, вот она, любовь… Ладно, Манюнь. Юрист Кея говорит, что все строго в рамках закона и мне не грозит ничего, кроме большого скандала в прессе и взлета тиражей до небес. Я ему верю. Хотя бы потому что Кей тут рискует гораздо больше, ему придется делать наивные глаза еще убедительнее, чем мисс Звездени.
– Надеюсь, ты права.
– А если не права, принесешь фиалочки на Гудзонский залив.
– Да тьфу на тебя!
На этой оптимистичной ноте я отключила скайп и глянула на часы: Люси опаздывала уже на двадцать минут. Надеюсь, я не перепутала название паба и Люси не ждет меня где-то на другой стороне Манхеттена.
Мои опасения (насчет Люси) оказались напрасными. Минуты через две она ввалилась в паб, утираясь бумажной салфеткой, и громко потребовала пива. Много пива! И дартс, потому что ей очень хочется кое-кому начистить морду, а в Синг-Синг – не хочется совсем.
– Дай угадаю, гении распоясались накануне премьеры?
Люси выразилась насчет гениев длинно и экспрессивно. Я и половины не поняла. А потом уставила палец на меня:
– Ты слиняла, а я отдуваюсь, между прочим! Эти … – тут снова последовали краткие и емкие определения, – достали всех!
Мне почти стало стыдно. Но только почти – на что-то настоящее сил все равно не было. Так что я сочувственно покивала и предложила Люси послать их в пень и не отдуваться.
– Не могу ж я бросить этих обормотов, – вздохнула Люси. – Джерри ж перекусает всю труппу и придется делать массовую вакцинацию от бешенства. Что он такое натворил, что ты его послала?
– Ничего неожиданного. Он… – вспомнив свое бегство из «Зажигалки» и ту обиду, что сжигала меня тогда, я пожала плечами. Сейчас это все казалось далеким, неважным и вообще не со мной случившимся. Просто сцена из романа. – Да просто высказался в мой адрес в своем обычном духе. Ничего нового. Не будем о Джерри, ладно?
– Ты больше им не болеешь.
Я снова пожала плечами. Не болею? И черт с ним. Не хочу никем болеть. Не хочу никого любить, ни о ком переживать, ни на кого обижаться. Хочу покоя.
– Лучше расскажи, что там у вас с декорациями? Я ж даже эскизов не видела! А костюмы?
Покачав головой, Люси пригубила свое пиво.
– Да нормально все. И совсем не похоже на французскую постановку. Ярко. И полный дурдом…
Рассказ Люси о дурдоме я послушала с большим удовольствием. Особенно приятно было, что я за это все не отвечаю, а могу любоваться со стороны. Все же работа помрежа – это не мое. Слишком нервно. То ли дело послушать Люси, посмеяться, а потом самое забавное использовать в следующем романе…
При мысли о следующем романе я невольно передернулась.
– Что с тобой? – само собой, она заметила.
По идее, надо было улыбнуться и сказать традиционное «все отлично», но врать было категорически лень.
– Да так, подумала, что скоро браться за следующий роман.
– Ты выглядишь, как обоссавшийся котенок, – иногда «деликатности» Люси мог бы позавидовать бегемот. – За сколько ты написала «Бенито»?
– Ну… – я задумчиво стала загибать пальцы: – Начала с третьей недели постановочных… ну… два с половиной месяца. Полмиллиона знаков.
Люси уважительно хмыкнула и потрепала меня по руке.
– Месяц отпуска, не меньше. Трудоголики, подруга, плохо кончают.
Вот тут я, кажется, покраснела. Люси ненароком попала в точку: последние дни перед тем как сдать готовый файл мистеру Штоссу, то есть последние вечера, я страдала «головной болью». Мне не хотелось вообще ничего, а Кей воспринимался исключительно как массажно-спальный агрегат.
– Обнять и плакать, – прокомментировала Люси. – Прогулки на свежем воздухе, солнечные ванны, плавание, глупые романтические комедии и по двенадцать часов сна. Витамины группы «В», глицин, калий с магнием. Расслабляющий массаж. Диснейленд.
– Спасибо, доктор, – фыркнула я.
– С вас доллар за консультацию, – в тон мне фыркнула Люси. – И не повторяй таких экспериментов. Выгоришь.
Мне хотелось возразить, мол, фигня все это, пишут же люди по пять романов в год и ничего, но… на возражения сил тоже не было. А массаж, романтические комедии и Диснейленд казались не такой уж плохой идеей.
– Ладно. Может, начнем с прогулки на свежем воздухе?
– Еще одна обормотка на мою голову. Уговорила. Сейчас расправлюсь с этими чудесными жареными ребрышками, и ка-ак загуляем!
И мы загуляли – вдоль залива, аж до десяти вечера, как самые примерные девочки.
А когда я вернулась домой, меня поджидал сюрприз.
Прямо в холле, на самом видном месте, красовалась корзина безумных зеленых роз и сложенная самолетиком записка.
Боже мой, Кей… ты… ты прекрасен!
Протягивая руку к записке, я чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Все, к черту депресняк, усталость и прочую бяку! Да здравствует романтика! Разворачивая записку, я краем уха уловила шаги наверху. Ага, Кей дома – и ждет моей реакции… ну-ка, что написал мой лорд?..
Я скользнула глазами по рукописным строчкам, выхватывая отдельные слова:
«…прости меня… в «Зажигалке» не хотел… сожалею… люблю… встретиться… любое твое желание… прошу тебя, мадонна!..»
И подпись: «Бонни».
Смяв листок трясущимися руками, я швырнула его на пол и, не глядя больше на розы (ненавижу зеленые розы!), сбежала наверх. Кей поймал меня в охапку прямо на лестнице, прижал к себе. А я, уткнувшись в обтянутое синим шелком плечо, пыталась справиться со шквалом эмоций: гнев, обида, страх, разочарование и тоска рвали меня на части, выворачивали наизнанку, и черт бы понял, почему снова!.. Я знала только одно: если б Бонни оказался здесь, я б его убила. Этими же проклятыми розами! Какого черта мне опять больно, я опять плачу, я опять рвусь к нему, опять внутри меня пусто и горько – без него… Зачем? Я не хочу так! Не хочу!..
Кажется, Кей отнес меня в спальню на руках. Не помню толком. Я пришла в себя в его объятиях, с ополовиненной кружкой какого-то травяного чая в руках, заплаканная и дрожащая, как цуцик под московским дождем.
Ненавижу тебя, Бонни Джеральд.
Ненавижу.
– Расскажи мне, – попросил Кей, – что ты чувствуешь. Что ты вспомнила сейчас?
Я помотала головой и зажмурилась.
Не хочу. Опять слышать «проваливай и не попадайся мне на глаза» – тихими ледяными иглами прямо в сердце.
Не хочу видеть ненависть в прищуренных глазах, не хочу помнить хлестнувшее наотмашь: «скучная серость», «не вешайся на меня».
– Вслух. Просто скажи это вслух, – Кей отобрал кружку, прижал меня крепче. – Пожалуйста.
– Не хочу, – я снова всхлипнула и сжалась, готовая сказать: не дави на меня.
Но Кей всего лишь погладил меня по спине и потерся губами о мои волосы.
– Я понимаю. Так тебе будет легче.
И я ему поверила. В который уже раз. Поверила – и рассказала, сбиваясь и всхлипывая, как надеялась и боялась, как мечтала, чтобы Бонни увидел меня. Меня, а не безликую мадонну. Как влюбилась в его голос, в его талант. И сразу же, с первого взгляда, поняла: я для него – никто. Пустое место. На таких, как я, великий Бонни Джеральд не тратит своего драгоценного внимания. Ему скучно. И самое большее, на что я могу рассчитывать – снисходительное «так уж и быть, я трахну тебя и позволю себя любить».
– Ты не представляешь, как это больно, любить такое вот… гореть, грезить им, сходить с ума от звука его голоса, и знать: он никогда не ответит мне тем же. Никогда не посмотрит на меня, как на эту чертову Сирену. Как это стыдно, согласиться на «так уж и быть, снизойду»… я ненавижу себя! Это унизительно! Ненавижу его… я знала, понимаешь, я точно знала – он никогда не полюбит мисс Кофи так, как свою мадонну. Ему не нужна я, настоящая я! Сейчас он просит о встрече, но когда он увидит меня снова? Так уж и быть, снизойдет до глупой влюбленной девчонки? Я не хочу! Я не согласна быть никем! К черту его!..
