Игрушка для босса. Трилогия (СИ) - Рей Ольга "Iva La Rey" (читать книги регистрация .txt) 📗
— Наконец — то, кукла, мы с тобой встретились. Ты даже не представляешь, как я долго ждал этого момента, как о тебе мечтал, — некто противно шепчет мне в ухо. А я со страху остолбенела, даже кричать не могу.
Я не узнаю голос, который говорит со мной, я никогда не видела его хозяина. И от этого становится еще ужаснее, потому что невозможно понять мотивы человека, просчитать ходы, как я сделала это с цыганами. А значит, я не могу придумать, как без потерь выпутаться из ситуации.
Мне остается только слушать его, чтобы в воображении составить психологический портрет и решить, как быть, благо нападающий болтлив. Или надеяться, что кто — то из соседей выйдет из квартиры и своим появлением спугнет маньяка.
— Знаешь, кукла, у любви столько оттенков, — он, резко развернув меня в другую сторону, и сжав еще больнее, как паук жертву, волочит в самый темный угол, где пахнет сыростью, краской и сигаретами. — Кому — то она напоминает звуки музыки, срывающиеся со струн скрипки, кто — то видит в ней грацию мазков увлеченного художника. Для меня же это нечто иное, — я, уронив на пол сумку, похолодевшими пальцами цепляюсь за его руку, стискивающую меня, и неловко перебираю ногами, чтобы удержать равновесие. Безмолвно пытаюсь вырваться, но только не выходит.
— Моя любовь к тебе другая, но от этого не менее значимая, — он прижимает меня лицом к стене и, не переставая болтать, трется об меня гениталиями. А я, возвратив себе здравый смысл, возмущаюсь: вот дебил, кто же пристает к женщине в верхней одежде?! Какой в этом кайф?
— Знаешь, люди склонны придумывать множество образов, соединять их воедино и доводить до абсурда, но разве в этом есть истина? — увлеченно философствует, а я силюсь оттолкнуть его бедрами или треснуть каблуком по ноге, но он пресекает мое сопротивления, до боли сжимая грудь. — Мое чувство к тебе несравнимо с мелодией или картиной, оно больше и глубже, оно реальнее, — настырно проталкивает мне в рот свои немытые пальцы. И что он там ищет? Может неизданный дневник Горького? А что еще мне думать, после прослушивания нудной лекции?
И тут меня посещает любопытная догадка: вот, оказывается, кто писал мне поэтические смс — ки с угрозами, видимо передо мной недооцененный гений— мозгожуй. Вот это я выгуляла новое бельишко!
Так, без паники, успокаиваю себя, не переставая брыкаться. Пусть я не могу заорать и позвать на помощь, но мозги — то работают на полную мощность. А этот гад, не затыкаясь, рукой под юбкой шарит, лапает ноги, бедра. И зачем я сегодня вместо теплых брюк надела вязаное платье, захотела подразнить вредного Суслика. Видно моя интуиция ушла в долгосрочный отпуск, и возвращаться не собирается.
Итак, в данной ситуации у меня есть только два выхода: позволить сделать из себя жертву или сделать жертву из него. И второй вариант мне нравится куда больше. Если я себе не помогу, то других помогаторов вообще не стоит ждать, это факт. Поэтому, прикинувшись полной дурой, как могу шепелявить с полным ртом его конечностей, так и шуршу:
— Музык, музык, да я же не протиффф. А кагта при сексе стихи щитают, я вааще балдю. Завазусь не на сутку, — чувствую, он за спиной трещать перестал, но держит все равно крепко, поэтому приходится дожимать. — Еси даш павернуца лицом, я для тепя сто уготно сделаю, — хриплю уже. Скотина, шею пережал. — Хочиф я тебе Пуфкина расказу, с выразением, — языком выталкиваю его пальцы изо рта.
Куда он лезет, у меня сейчас рвотный рефлекс сработает, и все, прощай заварушка. Кому захочется с облеванной возиться?
— Я дафе Ленина маху дикламирвать, знаеф, какая я талантлифая, — не унимаюсь. Думал он один такой умный, нефига, я тоже не пальцем делана.
Чувствую, его хватка слегка ослабла, а это значит, я поймала нужную волну и процесс пошел. Главное не останавливаться. Пока он растерялся и не может решить, что со мной делать, беру инициативу в свои руки. Шустро перевернувшись к тощему вполне симпатичному дяденьку лет пятидесяти лицом, широко ему улыбаюсь и радостно верещу:
— Дай — ка я для начала тебя как следует расцелую. У меня так давно мужика не было, так что ты как манна небесная, — а сама хватаю его руками за оба уха. Побольнее впившись ногтями в кожу и потянув с силой на себя, начинаю громко начмокивать в лоб, приговаривая:
— А ты моя радость, а ты моя прелесть, молодец какой, сам пришел. Сейчас я тебя так отлюблю, всю жизнь помнить будешь, — и тут же, пока в раж вошла, раскачиваясь из стороны в сторону, начинаю завывать первые попавшиеся стихи: — У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том. И днем и ночью кот ученный все ходит по цепи кругом, — а в ответ получаю грозное: «Заткнись».
Думаете, он напугал меня своим криком? Ни капельки! Я уже так разошлась, что теперь меня даже локомотив на полном ходу не остановит. Снова выставив на обозрение все свои тридцать два зуба, воодушевленно молю:
— Да, кричи на меня, сильнее. Я так быстрее завожусь, — обхватив руками его хилую шею, пытаюсь вскарабкаться верхом. И тут же поясняю: — Я хочу, как в романтических фильмах на тебя сверху запрыгнуть. Что тебе жалко? — пусть в полной мере почувствует мою неистощимую страсть.
Правда недолго длиться мой бенефис, потому что он, с силой стиснув на затылке волосы, отлепляет меня от себя и властно требует:
— Ах так, раз сама хочешь, тогда на колени, — дергает меня вниз, а я про себя вздыхаю: и куда подевался весь его креатив, вроде так неплохо начал и на тебе, опять банальщина. Я, глядя на него снизу вверх, заявляю:
— А давай ты первый, — цепляясь за его джинсы, снова пытаюсь подняться. Размечтался лысый!
— Да что за идиотка такая! — он, откинув меня к стене, кривится. Все, похоже, у мужика лопнуло терпение, и его понесло. — Я думал ты нормальная девушка: пугливая, послушная. А ты дура, дурой! — разочарованно вздыхает. — Ну, хоть попрыгай на месте, мне нравится, когда грудь колышется, — рычит на меня, но я, не растерявшись, тут же выдаю очередной перл:
— Да с удовольствием, только и ты давай со мной, пусть сосиска разомнется перед первым раундом, — и тут же, схватив его за ремень, воодушевленно прошу. — Хватит болтать, я уже вся горю. Быстро снимай штаны, я хочу посмотреть на твой перец ясный, — настойчиво тяну его джинсы вниз, а он, схватившись за края, крепко держит.
— Да отстань ты от меня, бешенная, не нравишься ты мне больше, отойди! — растеряв весь свой пыл, отбивается. Отцепив мои загребущие ручки от своих штанов, несется к ступеням и причитает:
— Да что за невезуха такая, то больная, то озабоченная попадается. Вообще нормальных баб не осталось в городе? — Я же быстренько распрямившись, и одернув задравшуюся одежду, для придания ускорения кричу ему вдогонку:
— А ну вернись, я не закончила! И не стыдно тебе, завел девушку и сбежал?! — сама же подняв с пола сумку, бегом несусь обратно в квартиру.
Слава б — гу, все обошлось!
— Мась, ты просто дверь открой и все, я и так тут, — слышу его взволнованный голос.
— С тобой все нормально? Почему ты плачешь? — вот зря он это сказал, я ведь еще могла продержаться, но поздно. Как только понимаю, что он обо мне беспокоится, жалеет, слезы градом стартуют наружу.
Эх, я — то думала, что сильная, сама со всем справлюсь. Но нет, я самая обычная женщина: слабая и беспомощная.
— Ааааа, на меня мужик в подъезде напал, — начинаю выть в трубку, размазывая по щекам соленые слезы. Даже не пытаюсь подняться и открыть ему, потому что, когда меня не видят, проще жаловаться. — Приставал, хотел изнасиловать, — все, меня прорвало, фиг остановишь.
Отпихнув от себя ванючий пакет с мусором, который приготовила взять на улицу и выкинуть, но забыла, снимаю один ботинок и реву дальше.
— Чуть шею не свернул и сумку испачкал, аааааааааа, — громко рыдаю. А Роберт начинает в дверь колотить.
— Анфис, открой…пожалуйста! А то я дверь выломаю! — орет на весь этаж, пугая соседей. — Слышишь?! Ты встать можешь? Вызвать скорую? — дергает дверную ручку, силясь вырвать замок. Но я, отрицательно мотнув головой в пустоту, хлюпаю в трубку:
