Семь сыновей (ЛП) - Сен-Жермен Лили (читать книги бесплатно .TXT) 📗
— Они нравятся тебе? — спрашиваю его, ожидая, когда он клюнет. — Я приобрела их за хорошую цену.
— Заткнись и садись, как бы тебя там ни звали, — проговаривает, и не могу сказать, изумлен он или раздражен.
Я поднимаюсь на стол и ложусь, морщась, когда срываю повязку одним махом.
— Это всего лишь сиськи, Эл, — говорю, опираясь на скрипучий пластик.
Эллиот с минуту смотрит на них с сомнением, прежде чем переключить свое внимание на мое лицо.
— Они горячие. Тем не менее, я не хочу говорить о твоих сиськах.
Он открывает пластиковый пакет и извлекает одноразовую иглу, битком набитую чернилами, которые навсегда окрасят мою кожу.
— Я хочу поговорить о том, где ты, бл*дь, была три дня и почему не отвечала на мои звонки. — Его слова суровы. И могу точно сказать, что он не думал ни о чем другом, кроме меня и моей безопасности, с тех пор, как я ушла отсюда три дня назад.
— Мне жаль, — проговариваю тихо. — Они забрали и разбили мой телефон.
— Хорошо, ты в порядке? — спрашивает. Голос Эллиота напрягается, чтобы звучать нормально под тяжестью его отчаяния. Его глаза — океаны беспокойства и боли, и мне нужно отвести взгляд, пока реально не заплакала.
— Я в порядке, — отвечаю. — Я проникла туда. Они купились на мою историю. Вот и все.
— И это все? — Эллиот перестает возиться с иглами и упаковками и пристально смотрит на меня. — Что все это значит?
Я скрежещу зубами и делаю глубокий вдох. События последних трех дней, побившие все рекорды по боли, крови и похоти, проигрываются на повторе в моем подсознании. Не могу рассказать ему о Майкле. Эллиот никогда не заговорит со мной снова, если узнает обо всей глубине моего предательства.
— Я сразу понравилась Дорнану, — говорю монотонным голосом. — Я бы сказала, даже слишком.
Руки Эллиота пусты, и слышу, как его ногти впиваются в твердый пластик, покрывающий стол, на котором я лежу.
— Джулс… — рычит.
Горячие слезы наполняют мои глаза, и я сердито смотрю на него.
— Не называй меня так, — угрожающе произношу. — Ты больше никогда не назовешь меня так, понял? Ты хочешь, чтобы нас обоих убили?
Эллиот отпускает стол и качает головой.
— Он сделал тебе больно? — задает вопрос. Кулаки плотно сжаты.
— Да, — честно отвечаю, смаргивая слезы. — Но я позволила ему. Это все часть плана.
Он хватает меня за плечи, и я с тревогой смотрю на дверь.
— Джейсон наблюдает, — пронзительным голосом говорю я и вижу, что Эллиот использует весь свой запас силы, чтобы отступить от меня и собрать тату-машинку на стойке. Готовит иглы, каждая из которых содержит краситель, какой скоро окажется на моей коже.
— Как ты вообще убедила его остаться там? — Эллиот безумно зол, но в то же время пытается вести нормальный разговор. Супер.
Растягиваюсь на мягком пластиковом столе.
— Я сказала ему, что плакала в прошлый раз, когда набивали тату, и что мне было бы слишком стыдно, если бы он наблюдал за этим.
Эллиот ухмыляется, несмотря на свою прежнюю тираду. Его игла нацелена на мою тазобедренную кость.
— Итак, — безжалостно интересуется он, — ты будешь плакать?
Я сжимаю кулаки, как только начинает тянуть острые иглы через чувствительную, покрытую шрамами плоть, которая покрывает мое бедро.
— Черт, нет. Нужно нечто большее, чем маленькая машинка для татуировок, чтобы заставить эту девушку плакать.
Спустя три часа, моя татуировка полностью заштрихована. Черные и темно-красные вихри с узорами и просачивающейся кровью закручиваются на моей талии. Я потею, моя кожа одновременно онемела и горит огнем. Каждый нерв ноет в своем собственном протесте.
— Я не ожидала, что это будет так болезненно, — говорю Эллиоту, пока он накладывает новую повязку. — Думала, будто все случится очень быстро, или что-то в этом роде.
Эллиот замирает, уставившись на новые синие и фиолетовы синяки на моих запястьях, оставленные Дорнаном во время секса после того, как он застрелил Майкла.
— Твоему телу всего лишь нужно было больше адреналина, — произносит, взяв мое запястье и изучая плоть с нечитаемым выражением лица. Он легонько проводит теплыми кончиками пальцев по синякам. Глубокий хмурый взгляд оседает на его лбу.
— Но, вероятно, ты его весь истратила.
Входная дверь звенит, пугая меня до чертиков, и я смотрю вверх, чтобы увидеть Джейса у стойки салона. Он смотрит на нас с опаской, явно замечая нежность, с которой Эллиот трогает мои ушибленные запястья.
— Ты закончила? — спрашивает меня.
Я энергично киваю, соскальзываю со скамейки и осторожно натягиваю футболку через голову. Вздрагиваю, когда ткань касается места, покрытого татуировкой; несмотря на то, что повязка образует барьер, она все же не препятствует моей коже протестовать против самого незначительного прикосновения.
— Не забывай промывать ее каждый день и храни в чистоте и сухости, — проговаривает Эллиот, как он, несомненно, говорил тысячу раз до этого. Вручает мне набор для последующего ухода, который включает марлевые повязки, солевой раствор, защитный крем и визитную карточку со стационарным номером студии, напечатанную крупным шрифтом на поверхности. Умно.
— Так точно! — произношу я, направляясь к двери, где ждет Джейс. Не оглядываюсь на Эллиота. Если обернусь назад, то я в жопе.
Помни, зачем ты здесь.
Моя мантра, которую я напеваю и, которая держит меня в здравом уме всякий раз, только я чувствую тревогу.
Поиметь Дорнана. Убить его сыновей. Остальных отправить в тюрьму. Найти эту запись.
Жить долго и счастливо. Пф-ф.
Мы выходим на улицу в практически полностью исчезнувший день; пучки облаков баклажанного цвета висят низко в небе, ожидая, когда ночное небо поглотит их полностью.
— Куда теперь? — задает вопрос Джейс, опуская солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня.
Пожимаю плечами.
— Не знаю. Я вроде как проголодалась. Ты голоден?
Джейс улыбается.
— Да. Я звонил в клуб, отец все еще в отключке.
Парень, должно быть, заметил мое осунувшееся лицо, как он его называет, и дал заднюю.
— Прости, — запинается Джейс. — Я не хотел…
— Пиво, — говорю ему в ответ. — Мне бы не помешало пиво.
Хмурится и указывает на мою талию.
— Ты уверена, что тебе можно пить после того, как ты сделала татуировку? Разве это не спровоцирует большее кровотечение или что-то вроде того?
Я пожимаю плечами.
— Давай узнаем.
Он смеется, и это самый сладкий звук в мире полном боли и лжи.
— Тогда ладно, — произносит. — Я знаю одно место на пляже, которое тебе должно понравиться. Ты ешь мексиканскую еду?
Думаю о том, как, будучи подростками, мы сбегали на Венецианский пляж от наших родителей, где пили дешевое пиво и заказывали начос после многочасового купания в море. Я проглатываю комок, образовавшийся в моем горле, и улыбаюсь.
— Звучит отлично, — отвечаю.
Когда мы добираемся до пляжа, который находится всего в паре сотен метров, никак не могу выбросить из головы последние три часа. Разговор с Эллиотом походил на американские горки, мягко говоря.
— Ну и какой твой план игры? — Эллиот говорил с осторожностью, вдавливая острые иглы в мою плоть.
Я уже купалась в поту, мои пальцы вцепились в края стола.
— Собираюсь убрать их. Одного за другим. Дорнана последним. — Я тяжело дышала из-за жужжания машинки.
— Убрать их? — пробормотал Эллиот. — Что ты имеешь в виду?
Встретилась с ним взглядом, он отошел от меня, держа машинку в руке, заглушив ее на мгновение.
— Ты хочешь сказать, что собираешься убить их всех?
Я мрачно улыбнулась. И могу сказать, что Эллиот хватался за способ отговорить меня от этого.
— Ты должна была остаться в Небраске, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Это безумие.
