Беременная от моего сына (СИ) - Джокер Ольга (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
Раньше мы часто ныряли с отцом в сугробы. В моем далеком счастливом детстве. Только тогда баня была другой, да и дом не таким как сейчас. В какой-то момент я просто взял и разрушил здесь всё подчистую — под недовольство родителей и причитания отца.
Построил новый дом, новую баню, поставил высокий забор, беседки и бассейн. Помню, как привез родителей сюда после капитального ремонта, а отец недовольно окинул взглядом всё то, что строилось полгода и сказал, что огорода ему всё же здесь не хватает. Он всегда таким был — суровым, порой жестоким. Никогда не хвалил, часто придирался по мелочам. Именно поэтому для Макса я всегда стремился стать в первую очередь другом, с которым он всегда мог бы поделиться чем-то важным и не услышать от меня осуждения.
Когда возвращаюсь из душа в комнату, то застаю в своей постели Аллу. В одном прозрачном нижнем белье, с призывно разведенными ногами. Она манит меня указательным пальцем к себе и наигранно выгибается в позу, которая по идее должна меня возбуждать. Но почему-то не щёлкает и не возбуждает.
— Кажется, вчера я доступно объяснил, что утром первого января, ты вызываешь такси и уезжаешь отсюда?
Снимаю полотенце, которое обернул вокруг бедер и надеваю на себя спортивные трико и футболку. Улыбчивое лицо Аллы превращается в недовольную гримасу. Она садится на кровати, подгибает ноги под себя и накрывает дрожащее тело пледом.
— Если я сделала что-то не так, ты скажи — я всё исправлю.
— На этапе знакомства я ясно дал понять, что не потерплю мозгоебства. От тебя или кого-то другого, неважно. Мне просто всё это не нужно, понимаешь?
— Понимаю, Артур. Я всё понимаю… — она откидывает плед в сторону и ползёт на коленях ко мне.
Обхватывает меня руками за бедра и начинает… чёрт, плакать. Её плечи содрогаются от слёз, а на моих серых трико остаются влажные следы.
— Больше этого не повторится. Никогда! Обещаю! Только позволь мне остаться, Артур. Просто позволь, — всхлипывает Алла.
Я должен её успокоить, наверное, но вместо этого молчу и не двигаюсь. Позволяю ей оттянуть резинку трико вниз и достать оттуда возбужденный член. Напряжение после вчерашней ночи мне так и не удалось снять даже с помощью ледяного душа. Закрываю глаза и чувствую, как теплые губы смыкаются на головке. Алла работает умело и старается сделать так, чтобы мне понравилось — глубоко и тесно, помогая себе рукой и издавая влажные чавкающие звуки. И я правда пытаюсь переключить внимание на неё, но вместо этого сознание рисует Настю в телесном комплекте простого недорогого белья. Её изящные формы и пухлые губы, которые целовали меня так неумело, но жадно, словно в последний раз. Перед тем как кончить, я только и думаю о том, что это мне надо держаться от Насти подальше. Нужно прервать свои короткие новогодние каникулы и как можно раньше вернуться в город.
Глава 20
Артур.
— Собирайся, мы едем кататься на санках, — произношу спокойным тоном, когда Алла заканчивает и медленно спускается с кровати, надевая поверх белья шелковый халат.
— Шутишь?
— Никаких шуток. Катаемся на санках и сразу же после этого возвращаемся в город.
— Уже? Но… — она тут же осекается, вспоминая о своих обещаниях. — Надеюсь это не из-за меня, Артур?
Лицо выглядит по-настоящему озадаченным, а искусственный пухлый рот слегка приоткрывается от удивления. Почему-то сейчас я начинаю видеть Аллу словно на рентгеновском снимке — чётко, осознанно, придирчиво. С каждой секундой понимая, что нам не по пути. По приезду в Москву, уверен, наши дороги разойдутся. Наверное, мне больше не нужна женщина-робот.
— Что? Нет, это не из-за тебя. Это по работе, Алла, — отвечаю односложно и достаю из сумки лыжный костюм.
Версия о том, что первого января мне нужно уехать по рабочим делам, конечно же, так себе, но другой я пока не придумал. А оставаться в доме, где поблизости постоянно бродит Настя больше невыносимо. В своих решениях я редко сомневаюсь и даже сейчас. И лучше бы мне уехать, оставив Максима и Настю одних.
После обеда мы садимся в автомобиль сына, который я подарил ему на восемнадцатилетие, и трогаем в сторону горнолыжного комплекса. Я сижу за рулём и изредка бросаю короткие взгляды на недовольное лицо Аллы. Вот уж кто не поклонница экстремальных видов спорта, так это она. Но ничего не поделать, её мнение — это меньшинство.
— Давно здесь построили комплекс? — спрашивает сын, когда перед нами начинает маячить яркая вывеска.
— Думаю, что года два назад.
— Когда я был маленьким, то мы с тобой и дедом ходили сюда со своими санками, — бурчит себе под нос Макс, а мне почему-то хочется потрепать его по темной густой шевелюре и спросить, как давно он стал таким взрослым?
Сколько помню свою жизнь в посёлке до того, как окончательно переехал жить в Москву, зимой данная горка была единственным приятным времяпровождением. Это сейчас посёлок стал больше, обзавёлся ночным клубом, барами, детскими развлекаловками, а во времена моей юности я только и хотел, что сбежать из этой дыры. Должен сказать, что у меня получилось. В свои восемнадцать, после того как я поступил в вуз, больше я в этом посёлке не жил.
— Мне кажется, что это самая подходящая горка для Насти, — произносит Макс, критически оглядывая ровный спуск без крутых виражей и поворотов. — Пойду помогу ей забраться.
— Давай, — слегка подталкиваю к стоящей в стороне девушке. — Алла, ты с ними?
— Нет, — кривит губы и подходит ко мне ближе, почти вплотную. — Эта горка слишком простая для меня. Я скачусь вон с той, чтобы ты мной гордился, Артур.
— Уверена? — вскидываю брови и смотрю в сторону самой высокой и крутой горы.
— Конечно, дорогой.
Настя спускается без проблем — с горящими от возбуждения глазами и раскрасневшимися щеками. Довольно смеется во весь голос, когда Макс протягивает ей руку и помогает подняться с тюбинга.
— Они такие молодые и беззаботные, Артур… У твоего сына очень милая девушка, — зачем-то считает нужным сообщить Алла, прижимаясь к моей руке. — Глядя на них хочется и самой ощутить ту самую первую влюбленность.
— Влюбленность?
— Ну да. Ты посмотри как эта Настя смотрит на твоего сына! Тем более она носит под сердцем его ребёнка, а это дорогого стоит. Они навечно связаны, Артур.
Следующий спуск — Аллы. Мы ждём её внизу, но что-то идёт не так и под конец спуска она кубарем катится вниз. Когда я поднимаю её у подножья горы, то вижу, что наращённые ресницы на её веках отпали, а макияж стёрся и поплыл. Ранее казавшееся симпатичным личико вдруг стало багровым от негодования, глаза налились ненавистью, а ноздри широко расширились от злобы.
— Никогда больше! — Алла начинает тыкать в нас указательным пальцем, на котором сломался острый ноготь. — Слышите меня! Никогда больше я не буду кататься с вами на долбанных тюбингах!
Прихрамывая, она плетется к автомобилю, где ждёт нас до тех пор, пока мы не заканчиваем с катанием. Мы с Максом одновременно съезжаем с самой высокой горы. Я ощущаю при этом какое-то особое, ни с чем не сравнимое, чувство единения с собственным сыном. Нам весело и мы смеемся. И мне кажется, что мы вновь вернулись лет на десять назад.
Когда мы возвращаемся к автомобилю, Алла мирно спит там на заднем сиденье.
— Сейчас бы слона съел, — признается Максим.
— Аналогично. Можно заехать в какую-нибудь местную забегаловку, чтобы перекусить, — предлагаю я.
— Зачем? Я бутерброды с собой взяла, — вдруг произносит Настя и я чувствую, как в желудке начинает громко урчать. — И малиновый чай в термосе.
Она достает из багажника еду, которую мы все дружно поглощаем. Умница, девочка. Хозяйственная и продуманная. Если Макс не будет идиотом — он рядом с ней не пропадет.
Когда мы уезжаем из горнолыжного комплекса, я делюсь с сыном дальнейшими планами.
— Пап, ты точно уверен, что тебе прямо сегодня нужно вернуться в город? — спрашивает Максим, когда я поворачиваю в сторону дачи. — Первого января?
