Сказка в дом стучится (СИ) - Горышина Ольга (электронные книги без регистрации txt) 📗
— Ты просто была маленькая и глупая и дальше своего носа ничего не видела.
И он действительно тронул пальцем мой нос, будто в дверной замок позвонил. Пришлось отпрянуть. И вовремя, потому что открылась дверь и вошла собака. Не одна. С няней, но хоть без ребенка.
— Извините, Валера, я не хотела…
Ее смущение передалось и мне — застукали. Только эта Геля не догадывалась, за чем именно… Вот собаки до нас не было никакого дела: Баронесса стягивала носом со стола блинный дух.
— Можно вас на пару слов? — спросила Геля осторожно.
— У меня нет времени, — Валера поднялся и задвинул стул. — Александра, допивай кофе, я оденусь и поедем. Геля, я на десять минут уже опаздываю. Это не терпит до вечера?
— Я отниму у вас всего одну минуту. Валера, пожалуйста.
Он нервно тряхнул рукой, на которой когда-то носил тонкое золотое кольцо.
— Что стряслось?
— Вы помните, что мы две недели назад записались на плаванье?
Валера кивнул.
— Арсений заявил, что пойдет лишь при условии, что я буду с ним в воде. И талдычит мне об этом каждый день. И вчера в бассейн шел со словами: Геля, ты будешь меня держать, чтобы я не упал в воду. После моих увещеваний, что дети все без взрослых, он согласился помочить ноги, но на этом все.
— И у вас на этом все?
— Валера, я не могу идти с ним в воду. Мне это не очень удобно. Ну, с молодыми мамочками…
— Геля, можно покороче?
— Надо ли платить за бассейн, если ребёнок не плавает? Или, может, вы могли бы попросить Марианну… Или кого-то ещё походить с Арсением вместо меня? Я готова возить их и ждать. Вы даже можете вычесть эти часы…
— Геля, вы в своем уме? — Валера повысил голос. — Не хочет плавать, пусть не плавает. Что вы вечно из всего проблему делаете! Или вы его в школу олимпийского резерва записали? Ему четыре года, наплавается ещё…
— Но карате в три года вам зачем-то понадобилось! — с какой-то даже злостью выдала эта Геля и подобострастного тона как не бывало.
— Мне ничего не нужно! Можете никуда не ездить. Я вам жизнь облегчаю. Не хотите, сидите целый день в четырёх стенах. И не задерживайте меня глупостями, а то я действительно вычту это из ваших рабочих часов. Ты про кофе забыла?
Это Валера обернулся ко мне. А я не забыла, я просто… Ну, в меня не лезло ничего, кроме глупых мыслей… И нос чесался после его «звоночка». Сейчас, похоже, ещё получу…
— Машина открыта. Жду тебя там.
И ушел. Геля осталась. Вернее, выжидала время, чтобы не столкнуться с хозяином на лестнице. Не меня же рассматривала.
— Вы друг семьи, как мне сказали, да?
Интересно, кто сказал? Но я кивнула — друг так друг.
— Можете поговорить с ним про бассейн? Это важно для ребёнка.
Я мотнула головой.
— Я не могу давать советов по воспитанию ребёнка. Я в детях ничего не понимаю, и Валера это знает.
Она не отвела взгляда — темный он у нее и недобрый. Акцента нет, но норов не наш. В узде его держат лишь Терёхинские деньги.
— Скажите, а где Арсений? — я не рискнула обратиться к няньке по имени. — Просто мне нужно забрать из гостиной сумку, а он не должен меня увидеть.
— Он вас не увидит. Он обедает.
— Спасибо.
Я взглянула на свою чашку. В горле стоял противный ком. Про лежащий на блюдце кекс можно забыть. Да, кажется, он уже и не мой любимый… И в семье этой мне больше не хорошо.
Жена всему голова — неправда ваша. Семья держится на сильном мужчине. Нет его и ничего нет. Ушел Виталий Алексеевич и веник, который он держал крепкой рукой, рассыпался, а его сыночек даже не пытается его собрать.
Глава 17 "Не те ниточки"
— Ну что, натравили тебя на меня? — выдал Валера, когда я ещё даже не пристегнулась.
— Не смогли, хотя пытались! — не смогла не улыбнуться я. — Ваша Геля ведь не знала, что я тоже баба Яга.
Строить рожи я не стала — с Терёхиными я всегда пыталась быть предельно серьезной. Мать, хоть и отдала меня в семь лет в театральный кружок, долго не воспринимала мою будущую профессию всерьез, и я привыкла скрывать от знакомых взрослых и свои живописные работы, и первые куклы, и уж точно никого никогда не приглашала на спектакли. А Валера тогда уже относился к миру взрослых. И в свою очередь моей жизнью вне их дома не интересовался.
— Конечно, ты профессионально скрываешь поганую душонку за невинными большими глазками.
Он не смотрел в этот момент в мои большие глаза, а те явно сравнялись размером с блюдцами, пусть даже из японского сервиза.
— Это типа тоже комплимент? — спросила я грубо, почувствовав в груди неприятное покалывание.
Боже, раньше я воспринимала все его шуточки как беззлобное подтрунивание над младшей сестренкой и ее подружкой, и порой мы даже вместе смеялись над его словами. Но сейчас это был бы смех сквозь слёзы. Почему Валерий Витальевич выбрал именно меня, чтобы излить негодование на сына? Потому что проспал его уход в школу или потому что ему плевать, кого бить? Или он просто разучился говорить о погоде даже с домашними? Или у него просто нет никаких домашних. Так поэтому и нет, что он такой… Такой… Козел!
— Воспринимай, как хочешь.
Ну да, какие уж тут могут быть варианты, если только…
— Ты сейчас меня обидеть хочешь, чтобы я сказала, что могу вызвать такси?
Он не отвечал.
— Знаешь, подкинь меня до электрички. Я никуда не спешу.
— А я спешу!
Он так и не повернул ко мне головы, хотя ворота у них такие, что в них можно выехать с закрытыми глазами. Мне бы тоже зажмуриться и представить себя в другом месте и с другим человеком. Хотя бы с другим Валерием Терёхиным — что с ним сделала жизнь? Мозги напрочь отбила!
— Спешишь поругаться со мной, чтобы я отказалась проводить Арсению день рождения? Это твоя тактика?
Молчит.
— С бабой Ягой это не пройдёт. Баба Яга не из обидчивых. К тому же, у неё хорошая память, и она помнит Валеру другим…
— Каким?
— Нормальным.
— Я никогда не был нормальным, — выплюнул он в лобовое стекло.
— Но твоя ненормальность хотя бы не была стопроцентной, — сжимала я пальцами ремешок сумки, которую в этот раз специально оставила на коленях.
Впрочем, мои руки Терёхина сейчас не интересуют, он мне словами рёбра пересчитывает!
— Ты мог облить меня водой, но никогда — помоями.
Ну вот, наконец он и усмехнулся, хоть и не отвёл взгляда от дороги.
— Помнишь, что ли?
— Такое не забудешь! — теперь я смогла свободно улыбнуться. Валерка Терёхин скинул маску хама. Йоху! — На улице градусов пятнадцать было. Не больше.
— Так я же сказал тебе раз десять пойти одеться, чтобы не простудиться. А ты ответила, что тебе тепло. Оделась бы вовремя, не пришлось бы полностью переодеваться. Ах да, забыл… Тобой же нельзя было командовать, — теперь он почти что в голос смеялся. — Вот возьму тебе назло заболею и умру. Ну да, детский сад, ясельная группа… Ничего не поменялось за десять лет. Потому тебя из Смоленска и погнали поганой метлой. Как и Марьяну из Москвы. Да, типа там театры неправильные и каналов нет… Это в вас, девочки, нет того, что ищут в женщинах нормальные мужики.
Во, прямо Ленин на броневичке или на балконе особняка Кшесинской!
— Думаешь, стану оправдываться? Неа… Я научилась не спорить по таким пустякам. Мне не тепло, не холодно от твоего мнения. Как и Марьяне, думаю.
— Вот и правильно. Не надо меня ни в чем убеждать. Ты там главное самообманом не занимайся. Свободная феминистка фигова… Да просто никому вы с Марьяной не нужны больше чем на пару ночей, а не наоборот.
— Окей, окей…
Где-то я это уже слышала… А, от мамочки каждый божий день! А Терёхин аж в руль вцепился, точно в соломинку — ну и правильно, а то утонет еще в своей желчи. Мать вон в пятьдесят вся седая. А завела бы вовремя мужика — да хоть на пару ночей — еще бы девочкой бегала.
Ну что смотришь? Не говори, что боковое зеркало проверяешь. Тебе машина все подсказывает без всякого поворота головы… Которым ты меня задалбливал в восемнадцать лет, а я отвечала, что на такой машине достаточно поворотник включить — и путь свободен!
