Злые игры. Книга 3 - Винченци Пенни (книга читать онлайн бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
Другой частой гостьей Георгины была миссис Викс, заглядывавшая к ней по меньшей мере дважды в неделю и каждый раз привозившая с собой коробочку эклеров, — она узнала от Энджи об ожидающемся ребенке. Георгина ей всегда нравилась, и поэтому, как она сама говорила, она решила взять на себя роль мамочки. В самое первое свое посещение она спросила Георгину, что та больше всего любит, и теперь в каждый приезд миссис Викс они пили с ней хороший крепкий чай и съедали по нескольку пирожных. Кроме того, миссис Викс вязала для малыша разные вещи и засыпала Георгину огромным количеством пинеток, чепчиков и распашонок, причем все это было довольно энергичных расцветок. Миссис Викс говорила, что никогда не могла понять, почему грудничков надо одевать во что-то линяло-голубое или бледно-розовое, и ужасно радовалась, когда ей удавалось найти на Килбурн-маркет, по дороге к дому Клиффорда, шерсть каких-нибудь особенно ярких тонов. Няня, несколько раз приезжавшая навестить Георгину, обнаружила целые ящики цветастой детской одежды; когда она узнала о происхождении этих вещей, губы ее сжались и вытянулись в такую тонкую ниточку, что, казалось, вообще исчезли, и она выразила надежду, что Георгина не станет одевать своего ребенка в подобное, потому что в наше время лишняя осторожность никогда не помешает. Няня очень сильно ревновала к тому, что миссис Викс имеет возможность часто посещать Георгину, и настоятельно рекомендовала ей не особенно прислушиваться к советам, которые та будет давать насчет малыша.
— Она старая женщина, Георгина, она уже просто не соображает, что к чему.
Как-то днем, уже ближе к середине декабря, Георгина бродила по тому универмагу «Маркс и Спенсер», что расположен поблизости от Мраморной арки, пытаясь подобрать что-нибудь для рождественских подарков (и гадая, что она сама будет делать на Рождество: домой она совершенно определенно не хотела ехать, даже если бы Александр и пригласил ее, — а такая возможность представлялась со временем все менее вероятной; правда, у нее было предложение встретить Рождество вместе с Томми и Энджи, но ей это казалось не совсем удобным), когда возле прилавка с теплым зимним бельем она вдруг столкнулась с Катрионой Данбар. Столкнулась в самом прямом смысле слова: сперва живот Георгины уперся в Катриону, и только потом обе они увидели и узнали друг друга. За последние две недели Георгина раздалась очень сильно. («Живот у вас как будто выпирает вперед, значит, будет девочка», — уверенно предсказала ей миссис Викс. Георгина несколько удивилась — ей раньше казалось, что животы у беременных всегда выпирают именно вперед, но она уже хорошо знала, что с миссис Викс лучше не спорить.)
— Георгина! — воскликнула Катриона, быстро приходя в себя от потрясения, судя по всему весьма сильного. — Как я рада тебя видеть! Как ты? А твой отец говорил, что ты вернулась назад в колледж.
— Ну… в определенном смысле да, — ответила Георгина, не желая выставлять Александра явным лжецом со всеми дальнейшими осложнениями, которые могли бы из этого последовать. — Я просто приехала походить по магазинам. А как вы? Как Мартин?
— Ой, оба превосходно! Но конечно, Мартин жутко занят. Изумительная мысль пришла твоему отцу насчет молочной фермы, правда?
— Да, изумительная, — согласилась Георгина.
Они замолчали. Потом Катриона проговорила:
— Ну что ж… мне надо идти. Здесь такая толпа, правда? А я еще только вошла и ничего пока не посмотрела. Увидимся на Рождество. Ты ведь, конечно, зайдешь к нам, да?
— Да-да, разумеется, — улыбнулась Георгина. — Спасибо. До свидания, Катриона.
На следующий день дома у Георгины раздался телефонный звонок. Звонил Мартин Данбар. Георгина чуть не выронила трубку, настолько она была поражена его звонком. По голосу чувствовалось, что он в смущении и замешательстве и говорить ему трудно.
— Георгина. Как ты?
— Спасибо, Мартин, у меня все прекрасно.
— Ну и хорошо. А то жена мне сказала… ну… знаешь, Георгина, не сочти, пожалуйста, что я вмешиваюсь, но твой отец знает о… о ребенке? Я хочу сказать, ты не… не испытываешь каких-нибудь затруднений, нет?
Георгина почувствовала, как ее охватывает прилив нежности к Мартину и признательности ему: он подумал о том, чтобы позвонить ей, набрался мужества заговорить об обстоятельствах, которые — он сам явно так полагал — необходимо держать в тайне от ее отца. Георгина улыбнулась в трубку:
— Мартин, какой вы молодец и умница. Я так тронута. Нет, никаких трудностей я не испытываю, я живу в очень хорошей квартире, и обо мне все прекрасно заботятся. И папа обо всем знает. Да, честное слово. Он, конечно, немного расстроен из-за того, что я не замужем, и все такое… ну, вы понимаете.
По голосу Мартина чувствовалось, что он испытал заметное облегчение.
— Я просто… беспокоился.
— С вашей стороны это так чудесно. — Георгина была почти готова расплакаться, настолько тронула ее эта забота. — Спасибо вам. А… а как вы узнали, где я?
— Я спросил Няню. — Он явно гордился проявленной находчивостью. — Я подумал, что даже если твой отец ничего не знает, то уж она-то должна знать.
Комната поплыла перед глазами Георгины. Трудно было представить себе, как Мартин с его отчаянной, болезненной застенчивостью отыскал возможность поговорить с Няней, сумел выспросить у нее, где ему найти Георгину; в это трудно, почти невозможно было поверить. Георгине непонятно почему вспомнилась вдруг леди Макбет и ее обращенные к мужу слова: «И мужество свое все собери, до капли до последней, чтоб нанести удар».[46] Именно так, должно быть, пришлось поступить Мартину: собрать все свое мужество, до последней капли; по-видимому, подумала Георгина, он действительно любит ее, любит искренне и очень сильно.
— Послушай, — говорил ей тем временем Мартин, — если тебе будет что-то нужно, я хочу сказать: деньги или что-нибудь еще, — то обязательно дай мне знать, хорошо? Обещай мне, что дашь знать. Я постараюсь сделать так, чтобы ты не испытывала ненужных затруднений.
— Ой, Мартин, даже не знаю, что и ответить. Но обещаю, что при необходимости я так и сделаю. Я хочу сказать: обращусь к вам.
— Вот и хорошо. — После некоторой паузы он добавил: — Ну что ж, мне надо идти. А кстати, когда… когда должен родиться ребенок?
— Где-то в конце февраля, — ответила она, — или около того.
— Ты мне тогда сообщишь, хорошо?
— Разумеется. Но может быть, мы увидимся еще и до этого. Я, во всяком случае, надеюсь.
— Я тоже надеюсь. Ты на Рождество домой приедешь?
— Я… не знаю, — неуверенно проговорила она.
Спустя два дня Георгина получила письмо; конверт был надписан почерком Няни, однако само письмо было от Александра:
Дорогая Георгина, надеюсь, у тебя все в порядке. Мне было бы очень неприятно, если бы ты на Рождество оказалась в Лондоне одна, поэтому хочу, чтобы ты знала: мы будем рады видеть тебя на праздники в Хартесте.
Твой любящий отец
Георгина перечитала это письмо несколько раз; с одной стороны, она была рада, что отец протягивал ей оливковую ветвь, пусть даже и такую тоненькую; с другой — ее поразил холодный тон письма (даже несмотря на употребление обязательного в таких случаях слова «любящий»). Отец явно все еще продолжал сильно сердиться, не в состоянии был заставить себя извиниться за свое поведение или даже просто написать, что он по ней скучает. Она не могла удержаться от того, чтобы не сравнивать его письмо с мягкой, но внутренне неколебимой добротой Мартина. Георгина отложила письмо в сторону, не зная, как ей на него реагировать, и чувствуя только, что оно основательно разбередило ей душу.
Рождество Георгина встречала не дома, не с Томми и Энджи и даже не с миссис Викс и Клиффордом, от которых тоже получила приглашение. Встречала она его в больнице. За день до Рождества у нее вдруг возникла какая-то тупая боль в нижней части спины, перешедшая в довольно сильные судороги, и Лидия Пежо быстренько отправила ее в госпиталь королевы Шарлотты.
