Ночь на троих (СИ) - Лав Кира (мир книг txt, fb2) 📗
Поглаживаю пальцами тонкую талию, целую нежнее, пытаюсь ее расслабить. Она не отталкивает, не отпирается, но вся сжатая, как пружинка. Так дело не пойдет.
— Э-эй, хулиганье, — шепчу прямо в губы ей, сжимая пальцы на талии чуть сильнее. — Ты чего замерла?
— М-м-м… — мычит она и закрывает глаза. Я свет вырубил, но луна полная хорошо светит, вижу ее лицо. Она смущается. — Всё хорошо.
Врет. Вот не врет даже, а пиздит по-настоящему. Тут не надо быть психологом, чтобы разобрать это всё.
— Нет, стоять, — говорю ей и притягиваю ее чуть ближе к себе. — Говори давай. Что смущает? Пугаю? Скажи, я отвалю.
— Нет! — говорит она громко и быстро, словно ее даже пугает мысль, что я могу уйти. Это радует. Как придурок улыбаюсь. — Нет-нет, я не боюсь тебя, просто…
— Просто? — подталкиваю ее к правде, потому что она как-то странно тянет. Не пойму, что смущает ее.
— Просто моя фигура… Твоя рука около живота и мне дико некомфортно. Мне кажется, что тебе может быть неприятно, или…
— Блять, что?! — вырывается у меня. Что за херню она несет? — Что не так с твоей фигурой?
— Я пол…
— Рот закрой, — рычу на нее и на самом деле закрываю ей рот ладонью. Кто эту херню девушкам в мозг поселяет, а? Почему они думает о таком бреде? — Ты совсем башкой ударилась, да? — Психую натурально, потому что такого бреда я еще не слышал никогда. — Ты выглядишь охуенно, хулиганка. У меня член при виде тебя как солдат по стойке смирно подпрыгивает.
— Дан… – бормочет в ладонь, смущается.
— Что Дан? Я не шучу.
Хватаю ее руку и прислоняю ладонь к члену, стояк которого не скрыть даже через трусы и штаны. Она смущается и сжимает пальцы от неожиданности на нем, чувствуя все еще острее. А потом округляет глаза так сильно, словно никогда член в руках не держала.
— Что? Убедилась?
— Ты меня смущаешь, — говорит, убирая от лица мою руку. — Очень.
— А как еще с тобой? Когда ты такую херню несешь. Еще раз услышу что-то плохое о твоей фигуре — отшлепаю даже не задумываясь. Поняла меня?
— Ты сбил весь настрой, — совершенно внезапно говорит она и на губах моих снова цветет улыбка. Вот это моя девочка, это я понимаю.
— Сейчас вернем…
Обещаю ей и выполняю это сразу же. Снова нападаю поцелуями, но уже не заставляя себя притормаживать. Пусть видит, как сильно я ее хочу, пусть чувствует и не думает о всяком бреде, который поселился в ее голове.
Напираю на нее, она падает на постель, и я пользуюсь случаем и спускаюсь губами к шее. Целую, покусываю, слушаю тихие сладкие стоны и чувствую, что хочу ее только сильнее. Руками пробираюсь под рубашку снова, и когда чувствую, как она сжимается, с силой и сладостью шлепаю ее по оголенному от шорт бедру, не давая снова закрываться от меня.
— А ну не смей, — рычу, больно впиваясь зубами в шею. — Ты прекрасна, слышишь меня?
— А ты варвар!
— А ты хулиганка, — посмеиваюсь, и сжимаю руками талию. — И мне это пиздец как нравится…
И мне крышу срывает окончательно. Я снимаю верх пижамы через голову, совершенно точно не давая Кире даже опомниться. Она буквально на секунду дергает руками в попытке прикрыться, но я перехватываю ее запястья и держу их одной рукой у нее над головой, прижимая к кровати.
— Ты меня бесишь сегодня. Сжимаешься, прикрываешься. Что еще выкинешь, а?
— Мне неловко, — шепчет она, и по ее голосу я и правда понимаю, что неловко. Сейчас исправим.
Наклоняюсь, целую в губы, буквально одно невинное касание, которое заставляет ее обратить внимание на меня и забыть о неловкости. Еще одно. Мягкое, невинное. И еще…
И когда она расслабляется и начинает отвечать на поцелуи, я опускаю голову и сразу прохожусь языком по соску, следом втягивая его в рот.
— Божечки! — вскрикивает она, выгибая спину навстречу. Стонет, маленькая, нравится ей. Шипит, губы кусает, руки пытается вырвать, наивная… Я дразню ее, по очереди облизываю и посасываю соски, прикусываю, целую кожу вокруг и сжимаю грудь свободной рукой. У нее охуенная грудь, я бы мог часами вот так лежать и издеваться над ней, честное слово. — Дан, прекрати…
— Не могу, — рычу и с силой кусаю ее за сосок. Она вскрикивает от боли и следом стонет от яркого наслаждения. И делает это так громко, что мне приходится отпустить ее руки и закрыть рот. — Будь потише, если не хочешь, чтобы Дема проснулся и присоединился к нам. Опыт, конечно, горячий, но что-то мне подсказывает, что к тройничку ты пока не готова.
— Я и к двойничку не то чтобы очень готова, — бормочет она в мою ладонь, и я не особо понимаю, что она имеет в виду. Убираю руку.
— Что? В каком смысле? Ты уже на грани.
— Я.. Боже. Всё это слишком неловко. У меня еще никогда не было мужчины, Дан.
Блядь.
Просто блядский блядь. Не то чтобы я боюсь девственниц и бегаю от них со святой водой куда подальше. Нет, конечно. Но с невинными девчонками надо вести себя чуть более прилично и аккуратно, нежели это делал я. Но она не останавливала! Ну я и…
— Никогда? Ни единого члена в тебе?
— Ты ужасен! Но да. Ни единого.
Краснеет, запинается. А я решаю, что сегодня тоже не будет. Не самое лучшее время. Да и… загоняться же будет наверняка, что первым ее стал едва-едва знакомый сосед.
Но без оргазма я ее из рук не выпущу. Да и подготовить ее надо, чтобы в следующий раз не смущалась. Всё равно ведь трахнемся, чувствую, искрит.
— Тебе отлизывали когда-то? — спрашиваю и улыбаюсь лукаво, когда она округляет глаза и качает головой в разные стороны. Нет. Моя ты сладкая… — Отлично. Тогда ложись поудобнее.
— Что ты… Дан!
А Дан не слышит. У Дана уши заложило и он никаких протестов больше терпеть не будет.
Я стягиваю с нее шорты сразу с трусиками и даже прилагаю усилие, чтобы развести ее колени. Дурочка наивная. Пытается сопротивляться, хотя в глазах только страсть и огонь. Она даже не понимает, от чего пытается отказываться.
— Дан, Дан, стой! — говорит он, хватая меня за лицо обеими руками.
— Что не так? Неловко опять? Или боишься меня?
— Неловко… Очень-очень.
— Ложись. На. Кровать! Никаких лишних звуков, поняла меня? Только стоны, хулиганка. Только стоны.
И я силой надавливаю ей на грудь, чтобы уложить обратно, и не теряю ни секунды больше.
Целую колени, спускаюсь к бедрам, распаляя эту горячую девочку. Ниже и ниже, покрываю поцелуями всю внутреннюю часть бедра, слушаю, как тяжело она дышит и жду, когда расслабится полностью.
Опускаюсь еще ниже. Кира затаивает дыхание, но уже не отталкивает меня. Ждет. И я дразню. Выдыхаю горячий воздух на влажное лоно, провожу руками по бедрам, сжимаю их, чувствую мурашки… Хочу ее просто сил нет, чувствую, что придется на денек снова стать подростком и подрочить в душе после этого.
— Малыш? — спрашиваю ее шепотом. Хочу еще подразнить, мне очень нравится, как она реагирует на это.
— А? — тяжело дышит, говорит на выдохе. — Что, Дан?
— Какой твой любимый цвет? — оставляю поцелуй на лобке, не задевая горячие точки.
— Что? — еще один поцелуй. — Ты серьезно? Любимый цвет? — провожу пальцем по влажным складочкам. Бля, какая она мокрая… Я сам на грани уже. — Господи… Кр… Красный, Боже! Дан!
Запускает пальцы в мои волосы на затылке, когда я перестаю дразнить и провожу языком по клитору. Вкусная хулиганка… Лучший поздний ужин, который когда-либо был.
И мы уходим в отрыв. Она стонет, прикрывая рот рукой, царапает мой затылок, и даже в особо яркие моменты наслаждения сжимает свою грудь руками.
А я делаю все, что вздумается. Покусываю половые губы, немного, для остроты ощущений, вылизываю лоно и втягиваю в рот клитор, посасывая его.
Малыха выгибается навстречу, я не решаюсь подключать пальцы, потому что вижу, что на первый раз ей достаточно и языка. И всего пары минут… Она задыхается, что-то шепчет в полубреду, царапает мою шею… Всасываю клитор сильнее, играясь с ним языком, и…
И она кончает. Блядь. Лучшее зрелище. Как же красиво она кончает…
