Уроки жизни - Веснина Елена (книги полностью txt) 📗
Алеша, сам того не желая, заинтересовался:
— Да что за упражнения-то? Чем ты занимаешься?
— Айкидо, — сказал Андрей.
— То есть можешь физиономию начистить не по-нашему, а по-азиатски? — улыбнулся Алеша.
Но Андрей покачал головой:
— Нет. Философия восточных единоборств заключает в себе другое понимание мира. С помощью айкидо люди учатся не драться, а эффективно избегать драк.
— Почему?
— Потому что есть масса других, более человечных способов выяснить отношения.
Алеша уже совсем успокоился:
— Хорошо, я попробую тебя спросить по-человечески. Что тебя связывает с Машей? Только честно!
— Хорошо, я буду с тобой откровенен, — согласился Андрей. — Маша мне нравится.
Алеша опустил голову и тихо спросил:
— А ты ей?
Андрей снова потер щеку и сказал:
— Судя по пощечине, которую я только что получил, на взаимность мне рассчитывать нечего.
— Пощечина ни о чем не говорит! — возразил Алеша. — Хотя мне от Маши тоже досталось. А почему вы вместе оказались на дне рождения Кирилла Леонидовича?
Андрей пожал плечами:
— Меня, как я понимаю, пригласили «в нагрузку». Потому что в момент приглашения я находился рядом с Машей.
Алеша снова заволновался:
— Ты находился рядом с Машей… И как часто?
— Боюсь, что все, о чем я скажу, Алексей, тебе не понравится. А врать и притворяться я не хочу.
Алеша задумался.
— А может быть, все к лучшему, — сказал он. — Может быть, рядом с Машей должен быть такой как ты, а не я.
— Наверное, она это решит сама, верно? — предположил Андрей.
— Но мы можем договориться, — робко начал Алеша.
— И этот договор не будет стоить ровным счетом ничего, — продолжил Андрей. — Лучше сходи к ней, помирись, поговори начистоту. Если между вами пробежала какая-то кошка, только вам двоим эту кошку и прогонять.
Алеша покачал головой:
— Нет, я к ней не пойду. Ладно, философ, будь здоров!
И он ушел, чуть прихрамывая. Андрей посмотрел ему вслед и покачал головой.
Марукин с удовольствием осваивал доставшийся ему кабинет следователя. Он с большой любовью и заботой разложил на столе свои вещи и вызвал дежурного.
— Необходимо пригласить на допрос Самойлова Константина Борисовича, — приказал он. — Выпиши повестку на его имя и проследи, чтобы бумагу передали ему лично в руки.
— Слушаюсь, — отозвался дежурный милиционер.
Дежурный ушел, а Марукин продолжил освоение чужого кабинета. Он поставил на стол фотографию в рамке и залюбовался ею. На фото был сам, Марукин в акваланге, с подводным ружьем и трофеем-рыбиной.
Костя в это время вышел вместе со смотрителем из катакомб.
— Знаешь, Макарыч, — признался он, — я ведь там, в катакомбах, думал, что больше никогда солнца не увижу. Особенно, когда этот чертов взрыватель уронил.
— Да уж, нервишки ты нам обоим потрепал, — согласился смотритель. — Но ничего, пацан, прорвемся. Вот достанем сундучок и заживем!
— Ну так пойдем доставать! Но смотритель его остановил:
— Не-е-е-т. Сегодня нырять уже поздно — скоро темнеть начнет. К тому же нам еще бомбу нужно сделать — глубоководную, так сказать.
— Да я готов. Побыл сапером, теперь стану минером, — веселился Костя.
— Нет, Костик. С этим делом я без тебя справлюсь. А ты пока домой сходи, с родственниками пообщайся. А с утра за дело возьмемся.
У Кости появились подозрения.
— А мне дома делать нечего. Лучше я с тобой пойду, — сказал он.
— Дома, Костик, всегда есть что делать. Ты этого не понимаешь, потому что своего угла, как я, не лишен. И не бойся — я тебя не кину, — смотритель словно читал Костины мысли.
— Да я и не боюсь.
— Вот и хорошо. Тем более, без тебя я теперь как без рук! — хрипло засмеялся смотритель.
— Макарыч, я у тебя спросить хотел. То, что ты мне рассказал в катакомбах про того чудака, — это правда? Ты его замочил? — поинтересовался Костя.
— Да, — неохотно признался смотритель. — Но это была самооборона.
— Так он на тебя напал? Почему? — Костя хотел знать все.
— Потому что не хотел делиться с теми, кто ему помогал. В отличие от меня. За что и поплатился. Ладно, хватит об этом, — прекратил неприятный для него разговор смотритель. — Потом как-нибудь поговорим. А теперь пора расходиться. Торчим здесь, как бельмо на глазу.
— Может, я все-таки с тобой пойду? — не унимался Костя.
— Нет, не нужно. Иди. Встретимся в затопленном доке.
Костя смирился с решением смотрителя.
Самойлов пришел к Буряку и с удивлением обнаружил, что за столом следователя сидит незнакомый ему человек.
— Добрый день, — сказал Самойлов. — Простите, а где хозяин кабинета?
— Хозяин кабинета — я, — высокомерно ответил Марукин.
Еще раз простите. Я, наверное, неправильно выразился. Я ищу Буряка Григория Тимофеевича, — уточнил Самойлов.
Марукину все это не нравилось:
— А вы, собственно, кто и по какому вопросу? Я уже не первый раз вижу вас здесь…
— Самойлов Борис Алексеевич, — представился Самойлов. — Я друг Буряка.
— Самойлов, говорите? Отец Константина Самойлова?
— Совершенно верно.
— Хорошо, что вы зашли сами, — порадовался Марукин. — Курьера гонять к вам домой не нужно.
— А что такое? — обмер Самойлов.
— Вот. Повестка для вашего сына. Ему нужно прийти в отделение строго ко времени, указанному в документе, — Марукин протянул Самойлову листок. Самойлов внимательно изучил повестку, но поскольку там не было написано, почему Костю вызывают в милицию, то он спросил:
— А в чем дело?
— Я думаю, ваш сын все вам сам расскажет, — ушел от ответа Марукин. — Если посчитает нужным. А вы распишитесь.
Самойлов расписался.
— А теперь можете рассказать то, зачем пожаловали, — предложил Марукин.
— Но мне нужен Буряк! — напомнил Самойлов.
— Теперь я за него! — объявил Марукин.
— Нет. Вы можете быть за него на службе, а у меня к Григорию дело личного характера.
Марукин вспыхнул:
— С личными делами следует домой приходить, а не на службу!
— Я так и сделаю, — согласился Самойлов. — До свидания!
И он покинул знакомый кабинет в расстроенных чувствах.
Дома Костя с удовольствием принял душ, смыл с себя всю грязь катакомб и решил, что имеет право на отдых. Но отдохнуть ему не удалось, потому что пришел отец и сказал, что хочет с ним поговорить.
— Папа, давай потом поговорим, а? — попросил Костя.
— Нет, сын, у меня срочное дело, — настаивал Самойлов.
У Кости не было ни малейшего желания разговаривать:
— Любое дело может потерпеть.
— Только не это. Вот, смотри, — и Самойлов протянул сыну повестку в милицию.
Костя прочитал повестку и сказал:
— Ничего не понимаю.
На него снова нахлынула волна страха.
— Зато я, кажется, понимаю, сын, — заметил Самойлов.
— Ты знаешь, зачем меня вызывают в милицию? — поинтересовался Костя.
— Да. Послушай меня, сын, тебе срочно нужно делать ноги от этой твоей невесты — Катерины.
Костя его не понимал:
— При чем здесь Катя?
— А при том! — возмущенно сказал Самойлов. — Она на весь город устроила шоу в прямом эфире, в котором поведала о некоторых своих проказах.
Костя даже присел:
— Так-так, интересно.
— Интересно, но не весело, — заметил отец. — Оказывается, твоя Катя намеренно пыталась рассорить Алешку с Машей и для этого подсыпала ему в вино снотворное в тот момент, когда у них — у Алеши с Машей — должно было быть свидание. Помнишь?
Костя кивнул. Он вспомнил, как Катя в ресторане жаловалась ему на неудачный вечер, как она сообщила ему, что была у Алеши и тому стало плохо с сердцем — врачи сказали, что из-за аварии.
— А где она взяла это снотворное? — спросил Костя.
— В твоей бывшей аптеке, сын, — объяснил Самойлов, — и этим самым подвела тебя под монастырь!
Теперь Костя все осознал.
