Спаси меня (ЛП) - Гибсон Рэйчел (книги хорошего качества TXT) 📗
Сев в самолет Аморильо — Хьюстон, она вспомнила все те случаи, когда отца сбрасывали лошади или лягали кастрированные бычки весом в тысячу двести фунтов. Возможно, потом у него была немного напряженная походка, но он всегда выживал.
Сэйди говорила себе, что ее папа — борец, пока три часа ждала часового перелета в Ларедо в аэропорту Хьюстона. Она продолжала повторять себе эти слова, когда брала в аренду машину, вводила в навигатор координаты и ехала в больницу. Поднимаясь на лифте в реанимацию, она убедила себя, что врачи переоценили серьезность состояния ее отца. И почти убедила себя, что сможет забрать Клайва домой сегодня же, но когда вошла в палату и увидела его, бледного и похудевшего, с трубками, торчавшими изо рта, больше не смогла себе лгать.
— Папа?
Она подошла к краю постели. На щеке у отца был синяк, в уголке рта — засохшая кровь. В приборах что-то капало и пищало, а аппарат искусственной вентиляции издавал ненатуральные сосущие звуки. Сердце Сэйди сжалось, и она прерывисто выдохнула. Глаза защипало, но они остались сухими. Если и было то, чему ее научил отец, так это что большие девочки не плачут.
— Терпи, — говорил он, когда она лежала на земле, а ягодицы болели из-за того, что ее выбросила из седла одна из лошадей. И Сэйди терпела. Она не могла вспомнить, когда в последний раз плакала.
Сэйди затолкала эмоции поглубже и шагнула к отцу. Взяла его холодную сухую руку в свою. К указательному пальцу Клайва был прикреплен датчик измерения пульса, от которого кончик пальца стал ярко красным. Разве рука отца казалась такой старческой вчера? Выступающие косточки, распухшие суставы? Его щеки и глаза выглядели еще более запавшими, а нос заострившимся.
Сэйди наклонилась:
— Папа?
Приборы пищали, аппарат искусственной вентиляции заставлял вздыматься и опадать грудь Клайва. Глаза он не открыл.
— Привет, — сказала медсестра, заходя в палату. — Я Иоланда. — Ее униформу украшали веселые радуги и улыбающиеся солнца. — Вы, должно быть, Сэйди. Медсестра, с которой вы разговаривали прошлой ночью, сказала нам, что вы приедете после полудня. — Она посмотрела на мониторы, потом проверила трубку.
Сэйди положила руку отца на простыню и отошла с дороги.
— Как он?
Иоланда взглянула на нее и прочитала бирку на пакете для внутривенного вливания.
— Вы разговаривали с его врачами?
Сэйди покачала головой, подходя к изножью кровати:
— Они перезванивали мне, пока я была в самолете.
— Он держится хорошо, насколько этого можно ожидать в его преклонном возрасте. — Она подошла с другой стороны кровати и проверила катетер. — Мы выводили его из комы этим утром. Он вел себя достаточно агрессивно.
Еще бы.
— Но это нормально.
— Если это нормально, зачем выводить его из комы? — спросила Сэйди. Ей это не казалось необходимым.
— Это поможет ему ориентироваться в окружении и ситуации и будет полезным в процессе отключения от аппаратов.
— Когда его отключат?
— Трудно сказать. Все будет зависеть от того, когда он сможет дышать самостоятельно и когда будет получать достаточно кислорода. — Иоланда подняла взгляд от кровати и проверила еще несколько графиков и цифр. — Я скажу докторам, что вы здесь. Если вам что-нибудь потребуется, дайте мне знать.
Сэйди поставила стул к кровати и села ждать. Она ждала до пяти часов, когда, наконец, появился пульмонолог, чтобы сказать ей то, что она и сама уже знала. Клайв сломал ребра, одно из которых проткнуло легкое, и повредил селезенку, и они должны подождать и посмотреть, как он ответит на лечение. От геронтолога было больше толка, хотя он и сказал то, что Сэйди было тяжело слышать.
Пожилые пациенты являют собой совершенно иной спектр причин для волнения, и доктор говорил с Сэйди о возрастающих рисках острого ателектаза и пневмонии, и тромбозе. Люди старше шестидесяти умирали от травм в два раза чаще, чем более молодые пациенты.
Сэйди потерла лицо ладонями. Она не будет думать об остром ателектазе, пневмонии или тромбозе.
— Предположим, что ничего из этого не случится, сколько ему придется оставаться в госпитале?
Врач посмотрел на нее, и Сэйди поняла, что ответ ей не понравится.
— Если не случится чуда, вашему отцу предстоит долгий процесс выздоровления.
Ее отец был старым, но очень сильным, и если с кем-то и могло случиться чудесное выздоровление, то только с Клайвом Холлоуэлом.
Следующим вечером Сэйди ушла из госпиталя и нашла местный торговый центр. Она купила нижнее белье в «Секрет Виктории», несколько удобных сарафанов и костюм для йоги в «Macy’s» и «Гэп». Забронировала номер в отеле «Резиденс» поближе к больнице и отправила новую одежду в прачечную. Проверила свою электронную почту и внимательно прочитала предложение от покупателя по мультимиллионному поместью в Фонтейн-Хиллс. Позвонила клиентам с этим предложением, сделала встречное предложение и кое-где ужесточила формулировки. Затем передала исправления агенту покупателя. Может, она и застряла в Ларедо, но все еще была в игре. Дождавшись ответ от агента, Сэйди перезвонила клиентам, и те одобрили сделку. С остальным могла справиться Рене, и Сэйди отправилась в постель и проспала крепким сном до восьми часов утра.
Новая одежда была постирана и ждала у двери номера. Приняв душ, Сэйди немного поработала на компьютере и к обходу врачей приехала в больницу. Она была в палате, когда отцу вытащили трубку, привязали руки и ноги и ненадолго вывели его из комы. Врачи рассказали Клайву, где он и что с ним случилось. Затем сообщили, что Сэйди здесь.
— Я тут, папа, — сказала она, когда он дернул ремни, которые удерживали ему запястья. Его голубой взгляд — дикий и озадаченный — метнулся на звук ее голоса. Болезненный стон завибрировал в горле у Клайва, когда аппарат вдохнул воздух ему в легкие. Терпи, Сэйди. — Все хорошо. Все будет хорошо, — солгала она и, пока врачи снова усыпляли отца, наклонилась к его уху и прошептала: — Завтра я тоже буду здесь.
А затем обхватила себя руками и вышла из комнаты. Она держала себя крепко, как когда была ребенком, а рядом не было ни единого человека, за кого можно было бы подержаться. Рядом не было никого, кто мог бы обнять маленькую девочку, когда ее жизнь, казалось, рассыпалась на кусочки. Сэйди подошла к окнам в конце коридора и принялась смотреть на парковку и пальмы, не видя ничего. Ее била дрожь, и Сэйди сильнее сжала себя за плечи. Терпи, Сэйди. Большие девочки не плачут, даже когда разрыдаться было бы так легко. Так легко выпустить все это, вместо того чтобы заталкивать поглубже.
Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, а когда снова зашла в палату отца, тот мирно спал.
Следующий день был очень похож на предыдущий. Сэйди поговорила с врачами о прогрессе Клайва и медицинском уходе и, как и вчера, когда его выводили из комы, заставила себя стоять рядом. Она была дочерью своего отца. Она терпела, хоть внутри и рассыпалась на части.
Через неделю после несчастного случая Сэйди пришлось подправить свое рабочее расписание. Она поговорила с брокером и передала всех клиентов другим агентам. Ей пришлось посмотреть в лицо факту, что у отца не случится чудесного выздоровления. Его ждет нескорый процесс восстановления, а Сэйди надолго выпадет из обычной жизни.
Каждый день Клайва выводили из комы на чуть более долгий срок, а также начался процесс отключения больного от аппарата. Когда Сэйди зашла в палату через полторы недели после несчастного случая, аппарат искусственного дыхания убрали, заменив его на назальную трубку. Отец спал. Сэйди подошла к кровати, склонилась над ним, и сердце ее подпрыгнуло от легкого чувства облегчения.
— Папочка? — Он был все еще подключен к мониторам и капельницам с солевым раствором и медикаментами. Кожа его все еще казалась бледной и иссохшей. — Папочка, я тут.
Веки Клайва приподнялись.
— Сэйди? — Его голос был болезненно хриплым.
— Да, — улыбнулась она.
— Почему… — Он закашлялся, схватившись за бок трясущейся рукой, и выругался каркающим голосом: — Сукин сын! Иисус, Иосиф и дева Мария! Мой чертов бок огнем горит.
