Скандалы не дремлют (ЛП) - Брэдли Шелли (список книг txt) 📗
— Иди сюда. Обещаю, я абсолютно пресыщен. Не думаю, что у меня снова может встать, даже если бы я хотел.
Он лежал. Его член был без ума от нее, как и все остальные части его тела, но сейчас он действительно хотел просто лежать рядом. Было уже поздно, а утром ему надо было уезжать. Он прогулял все свои встречи в эти выходные, но именно поэтому он платил своим адвокатам. Они будут готовы к завтрашнему дню. Прямо сейчас он мог сосредоточиться только на том, как сильно он не хотел прощаться с Эвой.
Прошлой ночью после того, как она уснула, он не спал, пытаясь выдумать новый способ убедить Эву остаться. Впервые он понял, почему Мэд водил прессу за нос в последние месяцы своей жизни. Его старый друг пытался защитить женщину, о которой он действительно заботился, кем бы она ни была, но Гэйб видел, как эти игры ранили Сару. Он не мог отвести Эву в какое-нибудь шикарное место, а затем ходить на свидания с другими женщинами, чтобы скрыть ее от прессы. Но если бы он этого не сделал, эти стервятники бы в одно мгновение ее обнаружили и раскрыли их связь, особенно учитывая весь интерес к смерти Мэда и неопределенность с Кроуфорд Индастриз.
Она встала на колени, его богиня ботаников. Он на мгновение задумался, есть ли свободное место в Бонд Аэронавтикс, его компании. Он постоянно нанимал программистов. Он мог подождать несколько недель, а затем посмотреть, исчезнет ли это эйфорическое влечение. Если нет, то он может найти ее, нанять и убедить, что… эй, детка, боссу нужно немного внимания. Они могли бы держать все это в тайне, пока пресса не утихнет.
Хм. Если он хотел, чтобы она сказала «да», ему, вероятно, придется поработать над своей презентацией.
Она устроилась рядом, прижавшись к нему справа. У нее были прекрасные формы.
— Я всегда любила этот фильм.
По телевизору крутили «Касабланку», но он в основном смотрел на Эву. Она идеально устроилась сбоку. За последние два дня у них было много восхитительного секса, но он нашел одну вещь, которую любил даже больше, чем заниматься с ней любовью. Это разговаривать с ней. Он избегал разговоров о своей сестре, друзьях или прошлом, которые позволили бы ей опознать его. Она, похоже, не имела ни малейшего представления, кем он был, и ему это нравилось. Казалось, она думает, что он был просто еще одним парнем, а не человеком, каждый шаг которого отслеживают журналисты и кто регулярно фигурирует в скандалах. Ему вроде как нравилось быть обычным Джо, а не самым завидным женихом Манхэттена. Эва решила остаться с ним без каких-либо обязательств, без обещаний подарков или услуг и не в надежде быть замеченной с ним.
Он нравился Эве. Такой, какой он есть.
— Ты смотрела его со своим отцом?
Она кивнула, уткнувшись ему в грудь.
— О, да. Он включал его, по крайней мере, один раз в год. Мы ели китайскую еду и смотрели вместе с «На север через северо-запад». Он говорил, что это идеальный двойной сеанс. Романтика и приключения. Китайская еда, приготовленная беженцами из Джерси. Семейство Полиззи. Это было ужасно. Им нравилось говорить, что это синтез. Китайскую и плохую итальянскую еду никогда нельзя смешивать. Хотя лазанья Кунг Пао была восхитительной.
Она заставляла его смеяться. Время с Эвой показало Гейбу, насколько мрачным он стал.
Предложение полететь в Пекин, чтобы она сама смогла попробовать настоящую китайскую еду, крутилось на кончике языка. Он мог показать ей самый потрясающий ресторан. Он мог отвезти ее туда сам или нанять частный самолет с пилотом, чтобы он мог заниматься с ней любовью в течение всех четырнадцати часов полета.
Вместо этого он просто крепко ее сжал.
— Надеюсь, что здесь ты тоже нашла несколько хороших мест.
Ее лицо просияло.
— Я люблю этот город. Такая хорошая еда. Думаю, я потолстела на двадцать фунтов, пока пыталась все попробовать.
Большинство его предыдущих девушек ели не много, гораздо меньше высказывались с восторгом по этому поводу. Эва была искренна в своей радости.
Этим утром она съела все бельгийские вафли, а вечером смаковала стейки.
Все, что ему нужно было делать, это кормить девочку, и она станет пластилином в его руках.
— Ты скучаешь по своему отцу?
Она замолчала, и он понял, что затронул что-то важное.
— Мне жаль, Эва. Он умер, да?
Вопрос, казалось, вырвал ее из мыслей, и она вздохнула.
— Я потеряла его не так давно. Не знаю. Иногда мне кажется, что всего лишь вчера. А иногда, словно десятки лет назад.
— Что насчет твоей мамы? — он осторожно задал этот вопрос. Ему было очень интересно узнать о ее прошлом, но она серьезно отнеслась к «никаких фамилий» соглашению. Он не хотел спугнуть ее.
Мгновение она оставалась спокойной, а затем повернулась к нему лицом.
— Она ушла, когда я была маленькой. Были только я и мой папа. Что насчет тебя?
Он был более чем готов обсудить свое прошлое, если это поддержит разговор.
— Ну, знаешь, я рос в состоятельной семье.
Ее нос сморщился самым милым образом, давая ему понять, что она не была удивлена.
— Да, думаю то, что ты в состоянии позволить себе этот супер дорогой люкс на три ночи, доказывает, что у тебя есть деньги, Габриэль.
Он помолчал.
— Подожди. Хм, я думал, ты будешь платить за него. Я сказал им, что это все на твое имя.
Ее рот приоткрылся, а глаза расширились от шока.
Со смехом Гейб продолжил,
— Я пошутил, детка.
— Придурок, — фыркнула она, но снова облокотившись на него.
Еще ему нравилось дразнить ее.
— Как я уже говорил, я рос в богатой семье, но это не является гарантией счастья.
— Почему тебя отправили в школу-интернат? — спросила она.
Он был уверен, что ей чужда сама идея. Отец Эвы, вероятно, был очень опекающим. Он не мог представить, что ее отец позволял ей жить отдельно девять месяцев в году.
— Потому что каждый мужчина в моей семье в течение последних ста лет посещал Академию Крейтон, и по замыслу отца, я не стал исключением. Моя семья приехала на Мэйфлауре. Мой пра-пра-пра-и так далее дед был одним из первых американских чиновников, кого захватили во время войны. Его смерть в тюрьме Редкоут является серьезным предметом гордости для моего отца.
Она нахмурилась, между ее бровками образовалась милая складочка.
— Я уверена, что одним из моих предков был Джон Уилкс Бут.
— Какое несчастье. Моя мать наверняка бы запретила мне с тобой видеться, — он поцеловал ее в лоб. — Опять же, я шучу. Я просто говорю, что жил по определенным правилам.
— Должно быть, это было сложно. Тебе не разрешали быть ребенком?
— Именно. Я должен был быть представителем своей семьи. Мой отец был воспитан определенным образом, и он передал это мне. Он был отстранённым, хотя я считаю, что он любил меня глубоко внутри. Забавно как наши точки зрения могут меняться с возрастом. Теперь я вижу, что он пытался сблизить нас единственным способом, который он знал, — он много лет не обсуждал это, и никогда раньше так откровенно. Он говорил о родителях с Сарой, но никогда не хотел критиковать их перед ней, так что он не был полностью честен насчет своих чувств. Может быть, он чувствовал себя так естественно с Эвой из-за того, что провел с ней так много времени обнаженным. Казалось, говорить с ней — это правильно.
— И каково это было?
Он улыбнулся от воспоминаний.
— Мы летали. Он начал брать меня в полеты на аэроплане, когда мне было шесть. Я был чертовски напуган, но мне нравилось. В семнадцать лет я получил лицензию пилота, но мой первый полет произошел задолго до этого. Мне повезло, что меня ни разу не поймали.
Эва ласкала его грудь, ее прикосновение успокаивало.
— Ничего себе, самое большое одолжение, которое мне сделал папа, это когда позволил мне ездить на заднем сиденье патрульной машины, чтобы все думали, что меня арестовали. Мне было восемь лет. Я думала, что так буду выглядеть крутой. Затем меня на самом деле арестовали из-за инцидента с Питером Джексоном, и это действительно погубило меня навсегда.
