Шестой (ЛП) - Линн К. И. (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

12 — раз его член тем или иным образом оказывался во мне

7 — число оргазмов (этот мудак не дал мне кончить остальные 5 раз)

2 — попытки побега (закончились на третий день)

11 — раз его руки сжимались на моей шее (получено 4 оргазма, похоже, мне нравятся эти игры с асфиксией)

19 — столько раз я ела фастфуд. Всегда вкусный, но, боюсь, пора прекратить с этим на какое-то время.

24 — ассортимент оружия, который мне удалось у него увидеть

1 — чистая пара нижнего белья

428 — столько раз я злилась сама на себя, за то, что меня влечет к этому психу

— Держи, — говорит Шестой, входя в номер после очередной своей отлучки, и бросает мне какой-то конверт.

Последние восемь дней Шестой каждый день уходил на несколько часов. Обычно он возвращался с какой-нибудь едой. Понятия не имею, куда он уходил и чем занимался, но я пристрастилась к этому странному распорядку дня.

Когда я просыпаюсь утром, он уже не спит и занимается какими-то там своими делами на компьютере. На завтрак я получаю батончик гранолы и бутылку воды, а затем он уходит (прим. Гранола — традиционный для США снэк, а также блюдо для завтрака из него, содержащий плющеную овсяную крупу, орехи и мёд, иногда рис, которые обычно запечены до хрустящего состояния).

А я остаюсь одна и скучаю. Обычно я принимаю душ, хотя делать это мне не совсем удобно, и пытаюсь чем-нибудь занять себя — что стало довольно сложно к пятому дню.

Именно в тот день он вернулся и принес три книжки. Мне было глубоко плевать, что это за книги. Это был стимул.

Разговоры стали чопорными: его отказ отвечать на мои вопросы или принимать в нем участие выводят меня из себя. Уровень сарказма достиг отметки максимум, но продолжает втягивать меня в неприятности.

Единственное, что помогает мне чувствовать себя живой, единственное, чего я жажду, — секс. Он уничтожает барьеры, ослабляет напряжение и обеспечивает столь необходимое нам обоим освобождение.

Секс меняет динамику наших отношений. Его ужасное поведение сменяется с запугиваний на угрозы. Я понимаю, что в душе он — убийца, но атмосфера несколько расслабилась.

С каждым днем ситуация становится все ближе и ближе к нормальной, а значит, он может взять меня с собой. Даже новости, транслирующие повсюду мою фотографию, сошли на нет. Фактически, в последние пару дней мы ничего не слышали о взрыве.

Сегодняшний день отличается от всех прочих — мы уезжаем. Наконец-то покидаем дыру, которая стала для нас неким странным подобием дома.

Я не спрашиваю, что в пакете, просто сразу же вскрываю его, поддев край пакета пальцем. У меня выработалось странное доверие к моему киллеру. Возможно, потому, что я знаю, что когда он решит убить меня, то просто пустит пулю в лоб, а не будет изобретать нечто иное.

Я хмурюсь, когда из пакета выпадают: водительские права, паспорт, различные кредитки и карты покупателя и небольшая пачка денег. Фотография на правах и паспорте та, которую он сделал сегодня рано утром.

Он осветлил волосы себе и мне до очень светлого оттенка пару дней тому назад, снова изменив нашу внешность, но для фотографии заставил меня надеть линзы карего цвета.

Но еще необычнее мне кажется имя этой чужой женщины на фотографии.

— Лейси?

— Твое новое имя.

Я снова хмурюсь.

— Почему Лейси?

Шестой вытаскивает бумажник и начинает менять старые документы на похожие новые.

— Это что-то наподобие дарвалдая или омофона от Пейсли (Прим. Дарвалдай — ослышка, переосмысление неверно разобранных со слуха слов. Омофоны — слова, которые звучат одинаково, но пишутся по-разному и имеют разное значение).

— Что прости? — клянусь, он изобретает слова. Они вообще хоть английские?

— Когда я произношу Пейсли, что выделятся больше всего?

Я размышляю над тем, как он произносит мое имя и его последний звук, последний слог выделяется. «И»

— А Лейси?

— Тоже «И».

Шестой начинает запихивать вещи в сумку.

— Я добьюсь от тебя отклика на имя только с аналогичным ударным «И» в конце.

Я киваю, наконец, сообразив, что он имеет в виду. Такое частенько случается: я слышу конец слова, и мне кажется, что кто-то зовет меня.

— А ты снова будешь Саймоном?

— Шон, — он протягивает мне свой паспорт, и я моргаю.

— Погоди, Коллинз? — я опускаю взгляд на свой паспорт. — Почему у нас одинаковая фамилия?

— Потому что ты — моя жена.

— Что? — я широко распахиваю глаза, в неверии глядя на него. Женаты?

Он поднимает вверх свидетельство о браке: Лейси Анна Моран и Шон Томас Коллинз.

— Все очень просто, особенно с точки зрения физиологии. Я уже сбился со счету, сколько раз мы занимались сексом, — ухмыляясь, выдает он.

Я качаю головой.

— Ничего ты не сбился.

Его губы дрогнули.

— Нет, не сбился.

— Так, и что теперь?

Моя первая авантюра за последние пару недель.

— Теперь мы идем по магазинам. Ты должна выглядеть так, будто мы собираемся в отпуск.

Я снова опускаю взгляд на документы.

— Почему ты берешь меня с собой?

Выражение его лица становится бесстрастным, и на челюсти начинает подергиваться мышца.

— Мне нужно найти еще одного агента, и, принимая во внимание, что я под прицелом, мне нужно прикрытие.

— Путешествие с женой против путешествия в одиночку, — разумно. — Ты поэтому не заставил меня все рассказать тебе? — ведь он запросто мог.

Шестой кивает и направляется к металлической цепи, удерживающей меня.

— Посмотри на меня, — наши взгляды встречаются, когда тон его голоса меняется. — Ты ведь не собираешься выкинуть какой-нибудь фокус?

Меня передергивает от страха, но я стараюсь скрыть свои чувства, закатив глаза и используя привычный сарказм.

— Благодаря тебе я в розыске. Добавь к этому твои предупреждения о том, как ты собираешься убить меня, или то, что если я что-нибудь сделаю, ты убьешь меня, или то, что ты с легкостью пустишь мне пулю в лоб. Полагаю, я как-нибудь обойдусь без фокусов.

— Произнеси это, — он держит ключ возле замка и ждет.

Я вздыхаю.

— Я не собираюсь пытаться сбегать, придурок. В любом случае, это, черт возьми, бессмысленно.

— Потому что я убью тебя, — обещает он, в очередной раз напоминая, чем могут для меня закончится все эти игры.

Я скрещиваю руки на груди.

— Ты как заезженная пластинка, в курсе?

— Просто хочу убедиться, что ты помнишь, каковы ставки.

Я поднимаю руку ладонью вверх, наподобие весов.

— Смерть, — затем поднимаю вторую. — Извращенный секс с приключениями, затем смерть.

Он вытаскивает пистолет из-за пояса и нацеливает его на меня.

— И что выберешь?

Я закатываю глаза.

— Ты — идиот, — палец Шестого ложится на курок. — Тебе обязательно нужно слышать, что я хочу извращенного секса перед тем, как умру?

Он растягивает губы в ухмылке.

— Ага, — после чего опускает пистолет и убирает его обратно.

— Засранец, — бормочу я себе под нос, когда он открывает замок на металлическом браслете.

Нет ничего лучше ощущения не быть прикованной к этой чертовой цепи. Я верчу сначала стопой, затем ногой, беспрепятственно двигаясь по комнате. На ноге остались отметины и синяки, но самое главное, что все в порядке, просто немного затекло.

Мое хорошее настроение притупляет пара джинсов, которую Шестой швыряет мне в лицо.

— Одевайся.

Кайфоломщик.

Но все равно меня переполняет восторг — я уезжаю из этой чертовой дыры. Принимая во внимание, что обстановка может измениться, а вот мой компаньон никуда не денется, я верю его обещаниям. По его физическому присутствию, силе, которую он применял ко мне, я понимаю, что он может убить меня голыми руками.

Я больше не стесняюсь раздеваться в присутствии Шестого. Удивительно, как могут изменить человека пара недель секса, проведенные прикованным к кровати. Впервые за неделю я надеваю лифчик, новые джинсы и балетки.