Крещендо - Лэм Шарлотта (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
— Боже, зачем я разрешил ему переступить наш порог! — воскликнул он. — Стоило мне увидеть его, и я уже знал, что так и будет. Я его предупреждал, но ведь он самый…
— Не надо о нем говорить. — Марина прервала его резко, дедушкины пальцы еще крепче сжали ее руку, и он тихо застонал. — Сейчас я хочу спать.
Он посмотрел на нее и заботливо откинул ей прядь со лба.
— Ну конечно… — Он был одновременно и рад и обеспокоен. — С тобой все в порядке? Может быть, мне посидеть здесь? Я устроюсь в кресле и буду сидеть тихонько, как мышь.
Она коротко рассмеялась.
— Нет, не надо, спасибо, Гранди.
Она поняла, что дед боится оставлять ее одну, это было видно по глазам. Она вздохнула и погладила его по щеке.
— Я правда неплохо себя чувствую. Мне просто нужно заснуть. Доктор дал мне таблетки.
— Да, он мне сказал. — Гранди еще колебался. — Он сказал, от головной боли. Очень болит?
— Нет, больше не болит. Просто я хочу спать.
Конечно, им было о чем поговорить. Она так долго отсутствовала, и женщина, в которую Марина вдруг превратилась, казалась ей почти незнакомой. Целый год она пробыла девочкой, полуребенком, и никто даже не намекнул ей на истинное положение вещей.
Марина вспомнила миссис Робинсон и диковато засмеялась. Увидев, что Гранди испугался, она объяснила:
— Бедная миссис Робинсон, как ей, должно быть, хотелось все это обсудить. Она была просто молодец все эти месяцы!
Гранди нахмурился.
— Она очень добра. Все очень жалели тебя. Все оказались такими добрыми людьми, Марина.
— Да, так и есть, — и она вздрогнула. — Я понимаю и очень им благодарна. Просто я представила себе, как тяжело было миссис Робинсон. Тут такая потрясающая история, и невозможно ее как следует обсудить. — Она помолчала. — Наверное, за моей спиной все-таки обсуждали. — Интересно, что они думали? Например, о Гедеоне и… Нет, не надо об этом думать. Марина почувствовала тошноту. В желудке чтото зашевелилось, комната пошла кругом, и она закрыла глаза.
— Что с тобой? — спросил Гранди, забеспокоившись, и склонился к ней.
— Уходи, пожалуйста, — попросила она тонким голосом. — Уходи, мне надо уснуть.
Она очень любила Гранди, но теперь хотела остаться одна, потому что только в одиночестве можно было спрятаться в беспамятство.
Ночью она проснулась. В комнате было совершенно темно, море хрипло дышало и стонало в тумане, как больное животное. Марина лежала и дрожала как от холода и вдруг услышала в темноте какое-то движение. Она подняла голову и, вздохнув, спросила:
— Это Гранди?
Кто-то сидел в кресле, недалеко от кровати, она слышала чье-то дыхание.
— Гранди, — еще раз окликнула она.
Марина уже знала, кто это, прежде, чем он встал и стало видно, насколько он выше Гранди.
— Убирайся из моей комнаты! — зашептала она слабым голосом.
Он стоял, не произнося ни слова, но Марина видела, что он за ней наблюдает, и ненавидела его всей душой.
— Убирайся! — На этот раз она сказала громче, пронзительным голосом, и он подошел прямо к кровати, нависая над ней страшной угрозой. — Убирайся! — Она закричала так, что дверь распахнулась и в комнату, хромая и задыхаясь, вбежал дедушка. Он тоже глядел на Гедеона с ненавистью.
— Говорил же я тебе, оставь ее в покое! Гедеон повернулся и вышел, а Гранди подошел к ее постели и затянул в лицо, темнеющее на подушке.
— Что он тут делал? — Дед был до того рассержен, что Марина чуть не улыбнулась.
— Да ничего. Я проснулась, а он сидит.
— Черт бы его побрал! — Гранди еще ворчал и бормотал какие-то проклятья, кулаки его сжимались, точно он хотел убить Гедеона. Когда-то давно Гранди гордился Г„деоном, тот был одним из лучших его учеников. Гранди хотел, чтобы виртуозный, но поверхностный блеск его исполнения приобрел глубину и эмоциональность, и приходил в восторг, если Гедеону это удавалось. Потом его бывший ученик стал настоящим пианистом, и Гранди сиял от гордости, слушая его. Но теперь он ненавидел Гедеона из-за Марины, от гордости не осталось и следа.
Марина смотрела на деда и думала: интересно, что он знает? У его ненависти должны быть какие-то серьезные причины. И она спросила напрямую:
— Что он тебе рассказал? Дед медленно сел, взял ее руки в свои и сказал:
— Все, он ничего не скрыл. — По его голосу можно было подумать, что он ненавидел Гедеона даже за честность. — Тогда я был готов его убить и велел держаться от тебя подальше. Но разве для Гедеона имеют значения чьи-то слова? Он всегда был такой самоуверенный, желания и просьбы других людей для него ничего не значат.
Марина кивнула. Закрыв глаза, она тихонько зевнула.
— Я, пожалуй, еще посплю.
— Можно я посижу с тобой? — Гранди почти умолял ее шепотом, и Марина улыбнулась ему ласково.
— Только не долго, пока я не засну.
Он погладил ей руки, а потом пересел в то кресло, где только что сидел Гедеон. Вскоре она заснула, провалившись в пустоту.
Проснувшись, она услышала внизу сердитые голоса и поняла, что Гедеон еще не уехал. Гранди что-то кричал, а потом понизил голос до яростного шепота. Марина догадывалась, о чем идет разговор. Гранди пытался выгнать Гедеона, а тот отказывался уезжать.
Марина села в кровати и посмотрела на своих аккуратных кукол. Носки зеленых балетных туфель Эммы торчали вверх, как будто она протанцевала всю ночь. Куклы были с Мариной весь этот год, но теперь она с сожалением поняла, что выросла.
В детстве куклы заменяли ей друзей. Первое время, когда она только встретила Гедеона, игра еще продолжалась, но потом она их забыла. Женщина, лежащая сейчас в кровати, посмотрела на довольные кукольные лица со вздохом. Они были счастливы, хотя не понимали этого. Им не надо было выбираться из своего тихого спокойного мирка, чтобы посмотреть в лицо реальности.
Марине многое нужно было обдумать, пока она лежала в кровати и дрожала как от холода. Она вспомнила те несколько дней, которые провел Гедеон в их доме, и в новом свете увидела многое из того, что прежде миновало ее сознание. Прежде всего она поняла, почему Гедеон был так бледен и взволнован, когда впервые увидел ее, почему он остановил тогда машину и бросился к ней как сумасшедший. Заметив, что она стоит на самом краю скалы, он решил, что она собирается прыгнуть вниз.
Тогда он смотрел на нее, не решаясь подойти. Потом он понял, что она его не узнает, и подошел. И тут Марина улыбнулась. Гедеон был сражен. Она и теперь помнила его лицо, потрясенное и недоверчивое. Смешно, подумала она, очень смешно. Она поняла, что он поражен, и решила, что люди редко ему улыбались, и удивилась тогда. А ведь улыбка — это последнее, что он мог от нее ожидать. Все что угодно, но не это.
Ах, какая свинья, думала Марина, вспоминая, как он подбирался к ней, все ближе с каждым днем. Спрятавшись под поповом анонимности, он обольщал ее заново, лаская, целуя, зная, что потеря памяти сделала ее беззащитной.
Гранди старался защитить ее, остановить его, но Марина сама встала между ними, давая понять, что хочет, чтобы Гедеон жил с ними. Он использовал ее для того, чтобы проникнуть в дом. Он умело и холодно воспользовался ее беспамятством, и Гранди ничего не мог поделать.
Неожиданно она вздрогнула от воспоминания. И все ее тело вспыхнуло. Сон! — подумала она, гладя на кукол круглыми, остановившимися глазами.
Сон? Да сон ли это был? Может быть, она всетаки пошла к нему в лунатическом трансе и Гедеон взял те «, что она сама, не сознавая, предлагала ему?
Этого Марина не знала. Девочка, которой она себя считала, такого бы не сделала. Но женщина, растревоженная в тот вечер ласками и поцелуями, могла пойти к Гедеону в поисках того, чего так жаждало ее тело.
К горлу снова подступила тошнота, и она закрыла глаза руками. Неужели это случилось?
Дверь отворилась, и Гравди спросил взволнованно:
— Что такое? Голова сильнее болит? Может быть, позвонить доктору?
Марина вытерла глаза и медленно опустила руки.
