Осень и Ветер (СИ) - Субботина Айя (книги хорошего качества .txt) 📗
Он худощавый, но рельефный. Слава богу!
— Ну же, детка, скажи что-нибудь, — все еще посмеивается Ветер, когда я снова прикладываю трубку к уху.
Что ему сказать? Что я покорена? Поражена? Что я словно под гипнозом от его рук? Что я, как маленькая, хочу добровольно поддаться на эту провокацию?
— Я хочу к тебе прикоснуться, Ветер, — говорю я самую приличную фразу из множества, что сейчас роятся в моей голове. — Это невозможно, но я бы этого хотела.
Он перестает посмеиваться, вздыхает, точнее — цедит воздух сквозь зубы.
— И я бы хотел, чтобы ты ко мне прикоснулась, Осень. Но в жизни все слишком дерьмово и сложно, чтобы портить нас реальностью.
Он говорит еще что-то, но на этот раз я не разбираю слов.
Мне грустно. Это не та грусть, которая была со мной все те дни, когда я отчаянно пыталась отыскать причину его молчания. Это скорее приятная меланхолия. Мы как будто молча говорим друг-другу: мы существуем лишь бестелесными призраками в шепоте ночных разговоров со вкусом кофе и шоколада, в запахе дождя, тумана и сигарет. Мы словно сыгранная экспромтом мелодия, которую нельзя переложить на ноты, ведь после этого ей уже никогда не прозвучать так же искренне.
— Скажи мне что-нибудь, Ветер, — прошу я, прижимая трубку так сильно, что горит ухо.
— Разве мы и так не говорим? — Слышу ухмылку в его голосе.
Смотрю на часы, вдруг понимая, что стрелки перевалили за два часа ночи, а мне вставать в шесть тридцать и весь день расписан по минутам до самого вечера. Но я не хочу уходить. Не могу, если уж быть честной с самой собой. Прижимаюсь лбом к стеклу, чувствуя себя одной из тех ванильных девочек, которые читают книги, завернувшись в плед и снимают селфи на фоне залитого дождем окна. С ним я хочу быть другой: разнеженной, слабой, раскрепощенной, сумасшедшей.
— Не притворяйся, что не понял, — говорю чуть тише. Почему с ним все так… странно? — На твоем родном языке.
— А я с тобой на каком говорю?
— На русском же. А хочу на дагестанском. Пару слов.
— На даргинском, ты моя неграмотная. Правильно говорить так. Выброси в ведро свой красный диплом.
— Ветер! — Делаю вид, что злюсь. — Жалко тебе что ли?
Он смеется: тихо, чуть-чуть растягивая звуки, словно жадничает, боится отмерить чуть больше, чем положено с оглядкой на условия наших телефонных отношений.
— Что же тебе сказать, Осень?
— Все, что хочешь. Без разницы.
— Мммм… Дай-ка подумать…
И он говорит. Я не разбираю ни слова. Ни единого слова, но каждый звук бьет в виски, растекается по моим нервам, как мед. Волшебство какое-то. Мягкий тембр голоса укутывает, словно плед и на минуту я даже перестаю дрожать, растворяюсь в словах, которых совершенно не понимаю.
— Ну как? — спрашивает Ветер с нескрываемым любопытством.
— Фантастика, — мурлычу я. — А что ты сказал?
— Кто же тебе признается, детка.
Глава четырнадцатая: Ветер
Воскресенье. Семь сорок пять утра, и в это время я не валяюсь в постели, а сижу за компьютером и собираю плейлист для своего плеера, потому что у нас с Осенью сегодня что-то вроде свидания.
Эта женщина совершенно сумасшедшая. Только ей в голову могла прийти такая идея.
Честно говоря, когда она вчера ее озвучила, я был полон едкого скепсиса. Чертовски устал за день и ее предложение сходить вместе на прогулку сначала принял за попытку вытащить меня на настоящее свидание. И на миг в моей голове даже поселилась мысль согласиться, но Осень быстро объяснила суть своего предложения: мы будем слушать одну и ту же музыку, но каждый в своем телефоне, будем гулять каждый в своем парке, потом выпьем вместе кофе, но каждый в своем кафе, а потом пойдем в кино — каждый в своей кинотеатр. И все время будем друг с другом на связи.
«Что за хрень?» — подумал я, но отказать язык не повернулся. И только сказав «Хорошо, детка», понял, что в общем это все будет просто еще одним нашим бесконечным разговором, просто в других декорациях. Не все ли равно, буду я слышать ее голос, валяясь дома на кровати или гуляя в сквере?
Через час Осень прислала перечень мелодий для нашего «свидания», но я на них благополучно забил. Решил, что будет достаточно тех, что есть, и нет никакого сакрального смысла в том, чтобы обязательно слушать одну и ту же музыку.
А потом проснулся с утра пораньше и понял, что я не хочу и не буду ее обманывать. Даже в такой фигне, как музыка. Даже если со стороны все это может показаться ребячеством. Какая кому разница, как мы проводим время, где и с кем, если нас двоих все устраивает?
Я скрупулезно собираю все композиции, а их больше ста штук, и, наверное, есть что-то важное в том, что они набросаны не просто одной кучей, а пронумерованы в строгой последовательности. Смешно сказать: я провожу все утро воскресенья за возней с плейлистом и мыслями о женщине с охренительными ногами.
Мы сближаемся, как бы мне того ни хотелось. У нас слишком много общих тем для разговора, а если точнее — абсолютно все. Она всегда подхватывает меня, а я в любой момент на полуслове могу подхватить ее. Мы даже начали читать одну и ту же книгу.
И несмотря на все это, мне почему-то до чертиков неприятно, что Осень так до сих пор и не спросила, есть ли у меня кто-то. Я знаю, даже чувствую, хоть Осень особо и не скрывает, что я ей интересен. И все же, она словно нарочно держит открытым вопрос моей свободы или несвободы. Возможно, для нее это тоже своего рода стоп-сигнал, как для меня — узнать ее реальное имя.
В шестнадцать ноль ноль я выхожу на улицу, засовываю в ухо один наушник, раскрываю над головой зонт и набираю номер Осени.
— Привет, Ветер, — здоровается она и я гашу непроизвольною дурацкую улыбку в ответ.
Интересно, будет ли такой день, когда я стану спокойнее реагировать на ванильную нежность ее голоса? Хотя нет, к черту, пусть все будет, как есть — мне приятны те чувства, которые она во мне воскрешает. Моя выжженная пустошь уже никогда не зацветет, но Осени, кажется, вполне по силам хотя бы засеять ее газонной травой.
— Бери зонт, Осень, — предупреждаю я, хлопая себя по карманам пальто в поисках зажигалки.
— У меня нет дождя, так что завидуй, — подтрунивает она.
— Пока нет, но может начаться. У меня пока моросит, но судя по тучам…
Я не успеваю закончить, потому что возле тротуара паркуется знакомая машина. Ян? Какого черта ему нужно?
— Осень, детка, я перезвоню через пять… — Смотрю на серьезную рожу Яна, который уже идет ко мне, и поправляю сам себя: — Через десять минут. Сходи пока за зонтом и обувью, в которой невозможно промочить ноги.
— Уверена, что покорю ютуб, если обую резиновые сапоги под норковый жилет.
— Никуда не пропадай, хорошо? — требую я. Как все меняется: вчера мысленно пальцем у виска покрутил, когда она огорошила своим предложением, а сейчас хочу всего того, о чем она так взахлеб рассказывала.
— Ты от меня сегодня так просто не отделаешься, Ветер, — предупреждает эта маленькая деловая колбаса и я, наплевав на все, говорю:
— Детка, я о твоих ножках днем и ночью думаю, какой там отделаться?
И я ни капли не вру, разве что самую малость приукрашиваю, потому что так часто смотрел на ту фотографию, что образ ног Осени, кажется, отпечатался прямо на сетчатке.
Нехотя отключаюсь и смотрю на Яна с немым вопросом. Мы не виделись и не разговаривали с того самого дня в клубе, когда я понял, кто уговорил его затащить меня на холостяцкие посиделки. Он пару раз звонил, но я был занят, а перезванивать как-то не возникло желания.
Мы молча обмениваемся крепкими рукопожатиями, и Ян говорит:
— Дружище, я мудак, признаю, но я правда думал, что у вас как-то устаканится.
Ну хорошо хоть не ходит вокруг да около, вот только это точно не та тема, ради которой стоило откладывать «свидание» с Осенью. Но и это не самое плохое. Его слова автоматически воскрешают в памяти образ Лейлы и от моего почти романтического настроения не остается камня на камне.
