Второй шанс (ЛП) - Пайнтер Линн (книга регистрации TXT, FB2) 📗

Я оделась и побежала наверх, чтобы съесть протеиновый батончик перед уходом в школу. Когда я разорвала обёртку, мой взгляд упал на форму для пирога, которая стояла у микроволновки, как воплощение соблазна. «Да, оставшийся кусочек французского шёлкового пирога будет удивительным на вкус, — подумала я, откусывая большой кусок арахисового масла и протеиновой сыворотки, — но кусочек сахара и углеводов — это не лучший способ начать день». Я отвела взор от шоколадного десерта и сосредоточилась на пережёвывании сухого протеинового батончика.

— Господи, помедленнее. — Мой отец сидел за столом, читал газету и пил кофе, как он делал каждый божий день моей жизни. Его волосы были огненно-рыжими, ярким оригиналом моей разбавленной медно-коричневой версии. Он одарил меня хитрой улыбкой и сказал:

— Никто здесь не знает приём Хаймлиха (прим. пер.: процедура первой помощи, используемая для устранения закупорки верхних дыхательных путей (или удушья) посторонними предметами).

— Разве это не родительская обязанность, или типа того? Как вы с Лизой имеете детей и не знаете, что такое приём Хаймлиха?

Он смотрел прямо на мой переполненный рот.

— Мы по глупости предположили, что наши отпрыски не будут поглощать еду, как свиноматки.

— Ты же знаешь, что случается, когда предполагаешь, верно?

— Да, — он подмигнул и вернулся к газете. — Кто-то ведёт себя, как осел.

— Да ладно вам, — Лиза зашла на кухню с Логаном на одном бедре, и Джоэлом на другом. — Можем мы, пожалуйста, не ругаться при детях?

— Их здесь не было, — сказала я с набитым ртом, — когда он это сказал.

— И, технически, — сказал мой папа, ещё раз подмигнув мне, — «осел» — это не ругательство. Это ослик.

Я ухмыльнулась, а Лиза посмотрела на меня так, будто хотела, чтобы я исчезла.

Я жила то с мамой, то с папой с тех пор, как они развелись, когда я училась в начальной школе, но я всё ещё была просто кочевником. В обоих домах. Честно говоря, Лиза не была стереотипной злой мачехой. Она преподавала в детском саду, делала моего отца счастливым и была очень хорошей матерью для мальчиков. Я просто всегда чувствовала, что стою у неё на пути.

Схватив рюкзак и ключи от машины, я махнула на прощание и побежала к двери.

Солнце светило ярко, хотя воздух был морозным, и за ночь нас припорошило снегом, но, похоже, папа уже отскрёб мои окна. Я услышала, как из недр моего рюкзака зазвонил телефон, и вытащила его как раз вовремя, чтобы увидеть, что Крис звонит мне по FaceTime. Я ответила, и на экране появились два моих самых близких друга, улыбающиеся мне из-за красных шкафчиков в коридоре старших классов. Я улыбнулась треснувшему экрану своего телефона, моим любимым лицам во всём мире.

У Роксаны была смуглая кожа, высокие скулы и ресницы, которые мамы из пригородов пытаются имитировать с помощью наращивания, а у Криса были глубоко посаженные карие глаза, безупречная фарфоровая кожа и вьющиеся черные волосы, которые торчали вверх самым совершенным образом. Если бы они не были удивительными людьми, было бы трудно не возненавидеть их за их привлекательную внешность.

— Вы уже в школе? — спросила я.

— Да, и угадай, что мы только что видели? — спросил Крис, шевеля бровями.

— Я хочу рассказать, — сказала Рокс, появляясь перед ним на экране.

— Видел я, значит и рассказываю я, — Крис оттолкнул её от экрана. — Джош уже здесь, и я

видел, как он положил подарочный пакет в свой шкафчик.

Я взвизгнула и захлопала в ладоши, прежде чем запрыгнуть в старый фургон «Астро», который, по словам папы, «обладал характером».

— Большой или маленький?

— Средний, — ответил Крис, а потом Рокс подхватила: — И это хорошо, потому что слишком большой означает просто дерьмовую мягкую игрушку, а слишком маленький — купон на бесплатные объятия. Средний — это хорошо. Средний — это мечта.

Я рассмеялась. Их энтузиазм порадовал меня, потому что до недавнего времени они были настроены против Джоша. Они говорили, что он ведёт себя так, словно он лучше других, но я знала, что это только потому, что они не знали его по-настоящему. Просто он был настолько умён и уверен в себе, что иногда это ошибочно принимали за высокомерие.

Надеюсь, это означало, что они пересмотрели своё мнение.

На заднем плане появился парень Рокс, Трей, и помахал рукой. Я помахала в ответ, прежде чем закончить разговор, а потом бросила телефон, завела фургон и помчалась в школу. Из динамиков сладко напевал Finneas (прим. пер.: американский певец, композитор и брат Билли Айлиш), и я подпевала во всю громкость каждому слову «Let’s Fall in Love for the Night».

Я не могла дождаться встречи с Джошем. Он отказался даже намекнуть мне, какой у меня подарок, поэтому я и понятия не имела, чего ожидать. Цветов? Украшений? Даже несмотря на то, что на это ушло две полных зарплаты в кофейне, я купила ему ремешок к его часам от «Coach»1, который он хотел. Да, я была на мели, но увидеть, как загорится его лицо, когда он его откроет, будет того стоить.

На пассажирском сиденье зажужжал телефон, и на первом же красном сигнале светофора я проверила сообщение.

Джош: С Днём святого Валентина. Ты уже здесь? И что ты хочешь в первую очередь — стихотворение или подарок?

Я: Стихотворение, определённо.

Я улыбнулась, и загорелся зелёный. Когда я проезжала через наш пригородный район, песня по радио (в моём старом фургоне даже не было функции Bluetooth) переключилась на что-то кричащее и металлическое, поэтому я начала искать мелодию, достойную этого знаменательного дня.

Билли Джоэл? Нет.

Green Day? Не-а.

Адель? Хммм… можно попробовать…

Я опустила взгляд на приборную панель, чтобы увеличить громкость, потом подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, что грузовик передо мной внезапно остановился. Я нажала на тормоз, но вместо того, чтобы остановиться, мои шины заклинило, и я начала скользить. Блин, блин, блин!

Я ничего не могла поделать. Я врезалась в кузов грузовика. Сильно. И я уже приготовилась к тому, что машина позади меня врежется, но она, к счастью, вовремя остановилась.

Едва дыша, я посмотрела через лобовое стекло и увидела, что мой капот полностью смят. Но водитель грузовика вышел, что, надеюсь, означало, что с ним всё хорошо. Я схватила свой телефон, открыла дверцу и вышла, чтобы осмотреть повреждения.

— Ты переписывалась, не так ли?

— Что? — я подняла голову и увидела Ника Старка, моего напарника по химии. — Конечно, нет!

Он опустил взгляд на мою руку, в которой был телефон, и приподнял бровь.

Каковы были шансы, что я врежусь в кого-то, кого я знаю? И не просто кого-то, кого я знала, а кого-то, кому я, казалось, никогда не нравилась. Технически, он никогда не был козлом по отношению ко мне, но и дружелюбным его не назовёшь.

Когда я представилась ему на первом уроке химии, вместо того чтобы сказать: «Приятно познакомиться» или «Я Ник», он просто посмотрел на меня несколько секунд, прежде чем сказать: «Хорошо» и вернуться к просмотру своего телефона. Когда я случайно пролила свой энергетический напиток на наш лабораторный стол несколько месяцев назад, вместо того чтобы сказать: «Всё нормально», как нормальный человек, когда я извинилась, Ник Старк посмотрел прямо на меня и, не улыбаясь, сказал: «Может, тебе стоит отказаться от кофеина».

Парень был загадкой. Я никогда не видела его за пределами школы, и у него не было ни одной компании или группы друзей, о которых бы я знала. Хотя мы были старшеклассниками, у меня до сих пор не было достаточно информации, чтобы понять, как его классифицировать. И меня это бесило.

— Это ты остановился посреди оживлённой улицы, — сказала, я.

— Там перебегала белка, — ответил он почти рыча.

— Послушай, Ник, — я глубоко вдохнула, вспомнила свою мысленную мантру:

«Ты выше этого, ты выше этого», и выдавила: — Не вини…

Его глаза сузились. — Прости. А ты…?

Я скрестила руки и прищурилась.