Цена любви - Ранн Шейла (читать книги бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗

Каких-нибудь пятнадцать минут назад я бросила свой багаж к ногам швейцара «Отель Колон» и побежала по площади, пробираясь сквозь толпу и забывая о том, кто я. Свободная от всяческих уз, перепрыгивая через ступени собора, я уже не ощущала себя Элизабет. Просто была человеком, способным бежать, не оглядываясь. Меня окружали готические шпили; тени, тянувшиеся на потрескавшейся мостовой, выглядели точно так же, как в первый раз, двадцать лет назад. Казалось, это происходило в другую эпоху… я была другой женщиной… даже имя было иным; Бетти, бледная, светловолосая восемнадцатилетняя балерина, бросавшая вызов миру своими потертыми джинсами, приехала в Барселону танцевать в кордебалете «Театро дел Лисео». Она бежала по этой старинной каменной мостовой навстречу множеству любовников. Сейчас Элизабет снова повторяла этот путь, ощущая ритм походки Бетти. Спускаясь по булыжной мостовой Баррио Готико, я знала, какие улочки ведут к «Кафе де ла Опера», и шла, пока они не вывели на Лас Рамблас де лас Флорас, к многолюдным барселонским цветочным и птичьим рынкам, заполненным снующей толпой. Я нашла свое кафе на том же самом месте, где оно находилось прежде. На пыльных позолоченных стенах, как и в прошлом, висели обрамленные амурами зеркала; утренний воздух был уже насыщен ароматом европейских сигарет. Почему ничего не изменилось? Девушка с широко поставленными раскосыми глазами потягивала вино в обществе смуглого молодого человека. Послышался ее смех. Она притягивала меня тихим голосом, подчеркивавшим ее непостижимость. Юная посетительница кафе словно подсмеивалась надо мной. На ее лице блуждала моя прежняя улыбка… еще ничем не омраченная.

Я проследовала по своим невидимым следам к веранде кафе на Рамблас. «Буэнос диас», — поздоровалась маленькая цыганка и взяла недавно полученные мною песеты, посадив за боковой столик. Но я не могла сидеть неподвижно и принялась ходить возле столиков, впитывая ранние звуки и краски Рамблас, пока они не успели смешаться с тысячью других. Наконец, с изумлением поняв, что краснею, я остановилась у стола, за которым сидел мужчина лет двадцати восьми в черной футболке; его выгоревшие волосы рок-звезды падали волнами на плечи. Намек на бороду усиливал сходство с музыкантом. Казалось, он так же удивился, потом пришел в себя. Излучая пристойную вежливость, молодой человек тем не менее ощупывал глазами каждый изгиб моего тела. Он казался восхитительно богемным и мужественным. И был абсолютно в моем вкусе — конечно, давно ушедшего времени. Не нынешнего. Однако его светло-серые глаза столь притягивали, что мне никак не удавалось отвести взгляд. Несомненно, это ошибка… Вероятно, повинно возбуждение, вызванное поездкой. В глазах я увидела себя молодую. Увидела Бетти.

И заставила себя, проявив годами отшлифованную нью-йоркскую сдержанность, вернуться к своему столику. Излишне тщательно принялась размешивать сахар в чашечке кофе. Искоса поглядывая на мужчину, я наконец беззвучно рассмеялась. Причем так старалась казаться невозмутимой, что на глаза навернулись слезы. Действительно, забавно — оказавшись снова в этом кафе после всего, что я натворила и чего добилась, я краснею при появлении эффектного мужчины!

«Здравствуй, Бетти», — поприветствовала я себя. Бетти — это девушка, которой я была когда-то. Сегодня она пряталась где-то внутри, терпеливо дожидаясь своего часа, искусно маскируясь под туалетами зрелой женщины, изображая серьезность, воспитанность. Непонятно, радоваться исчезновению той девушки или оплакивать ее, но Элизабет во мне завидовала ее свободе и готовности рисковать всем ради любви, не сознавая, как быстро можно все утратить.

Сейчас я преуспевающий продюсер, трудоголик, деловая женщина по имени Элизабет. Сама себя так нарекла на данном этапе жизни. Работаю по шестнадцать часов в день, регулярно летаю из Нью-Йорка в Лос-Анджелес и обратно. Я дорожу своей работой и в общем-то весьма пунктуальна, потому что руководители лос-анджелесских киностудий не любят уделять независимым продюсерам слишком много времени. После деловых встреч возвращаюсь домой с красными от усталости глазами. Мне присуще возбуждение, равно как и подавленность, в зависимости от результата встречи; неизменно лишь одно — готовность рано поутру спешить на съемку или очередную беседу. Друзья, представляя меня, с гордостью говорят: «А вот моя любимая подруга Элизабет, самый модный американский продюсер». При этом еще и добавляют: «Обязательно посмотрите потрясающий последний фильм Элизабет — „Фирензе“. Тот, что получил Оскара! Вам понравится!» Удаляясь, слышу за спиной шепот: «С этим фильмом ей повезло. Посмотрим, как справится со следующим».

Со спонсорами мне приходится встречаться в строгих деловых костюмах, а на съемочной площадке работать в джинсах и свободной рубашке. Иногда, отправляясь в нью-йоркский ресторан в черном шелковом смокинге с глубоким декольте, с драгоценностями, я кажусь себе эффектной, хотя и не считаю себя восхитительно красивой. При росте сто семьдесят сантиметров я по-прежнему достаточно стройна, чтобы влезть в небесно-голубое платье, которое сейчас на мне. Девушка с узкими бедрами в нем стильно смотрится — обнаженная шея, прикрытые колени. Мои прямые светлые волосы легко ниспадают на плечи. По-моему — шведский стиль, правда, у меня карие глаза и полные губы. Я почти не пользуюсь косметикой, и слава Богу, потому что времени хватает только на то, чтобы подкрасить губы.

Завтра начинаются предварительные встречи по поводу серьезного фильма об Олимпийских играх 1992 года. Год назад я не на шутку задумалась о поездке в Барселону в качестве продюсера студии «Гойя и Химинес». Поговаривали, что для студии это новая возможность — шанс создать собственные «Огненные колесницы». Достаточно веская причина для возвращения в Барселону. Впрочем, не только для меня, но и для любого другого продюсера. Но на самом деле мною двигало что-то другое. И надо было понять истинную причину. В далеком прошлом я спрятала глубоко внутрь нечто такое, что не предназначалось для глаз посторонних. Но, видимо, секрет может оставаться секретом лишь ограниченное время. Потом он начинает прорываться наружу, терзать сознание. Так и моя тайна. Сначала медленно, в предутренней тьме, когда мой мозг пленяли сны, прежде чем я могла проснуться и прогнать их. Потом стала всплывать и днем, когда мне хотелось работать. Она дремала в каком-то уголке души, всегда существовала где-то — даже в те прошедшие годы, отданные балету, когда я жила в Барселоне под именем Бетти.