Поцелуй в темноте - Сойер Мерил (читать полную версию книги .TXT) 📗
– Разве мне не следует напомнить всем, что, не будь Митч Дюран в свое время важной шишкой в районной прокуратуре, мой отец остался бы жив? Еще как следует!
– Нет. Лишь немногие связывают смерть твоего отца с деятельностью Митча Дюрана. Если ты набросишься на Митча так же, как тогда, на похоронах отца, то твоей телевизионной карьере конец. Она закончится, не начавшись.
Ройс горестно потупила взор. Папа, милый папа! Тебе не суждено видеть, как меня поведут к алтарю: То было счастливейшее время в ее жизни – когда рядом был отец, самый горячо любимый человек. А теперь он мертв, уже пять долгих одиноких лет покоится в могиле. И виноват в этом Митчелл Дюран.
– И снова ты права, – проговорила Рейс, беззвучно проклиная Митча. – Придется соблюдать вежливость.
Подошел Брент, предлагая проводить ее к столу, и Ройс улыбнулась Уорду и Элеоноре Фаренхолт, словно родители Брента приготовили ей билетик в рай, а не место в аду. Вместе с Митчеллом Дюраном!
Весь прием был выдержан в строгих черно-белых тонах. Входя в танцевальный зал, Ройс подумала, что друзья Фаренхолтов просто не способны на какую-либо самодеятельность. Столы были накрыты свисающими до пола черными скатертями, поверх них белели другие скатерти, узорчатые, уставленные мерцающими серебряными приборами. В центре каждого стола красовались строгие, в японском вкусе белые орхидеи, поддерживаемые ивовыми прутьями.
– Берегись Дюрана! – напутствовал ее Брент, подводя к столу. – Мне бы не хотелось отдавать тебя ему.
Брент знал, что такая опасность ему не грозит. Он сказал это с беспечностью мужчины, чья внешность и богатство всегда обеспечивают ему все, что он пожелает, в том числе любую женщину. Ройс видела в этом простительное проявление врожденного высокомерия. В Бренте не было ничего такого, что ей всерьез хотелось бы изменить – от светлых волос и карих глаз до обезоруживающей улыбки.
Сперва Ройс привлекли его легкость, очарование, жизнелюбие, но потом она обнаружила в нем привязанность к другим людям – и влюбилась. Он был внимателен к семье, друзьям, причем проявлял при этом такую искренность и энтузиазм, что не вызывало удивления доброе отношение к нему всех отцов в Сан-Франциско и готовность любой матери отдать на отсечение левую руку, лишь бы отдать за него свою дочь.
Брент – полная противоположность Митчеллу Дюрану, решила Ройс, вспомнив трагическое выражение на лице отца в тот момент, когда она целовала его, прощаясь. Как оказалось, навсегда.
Брент представил ее гостям, сидящим за столом. Митчелла Дюрана он приберег напоследок и сделал вид, будто это ее первая встреча со знаменитым адвокатом по уголовным делам, хотя знал, что несколько лет назад Ройс и Митчу уже доводилось сталкиваться.
– А это Митчелл Дюран, Ройс. Мы с Митчеллом вместе изучали юриспруденцию в Стэнфордском университете.
Митчелл поднялся с места при их приближении; когда глаза мужчин встретились, возникло ощущение неловкости. Ройс почувствовала в кивке Митча враждебность к Бренту. Потом Митч обернулся к ней, но она намеренно смотрела не на него, а на Брента и беспечно улыбалась.
Она опустилась в кресло, едва расслышав обещание Брента навестить ее чуть позже. Почему Митч недолюбливает Брента? Она ожидала, что враждебность будет односторонней. Брент пользовался всеобщей любовью. Он обладал приобретенным явно не по наследству умением располагать к себе людей.
Она попробовала вино, исподтишка изучая Митча. Ближе к сорока годам, высокий, темноволосый, он отличался тягостной для окружающих привычкой в открытую оценивать людей. Он не отрывал взгляд от ее лица, однако она была готова поспорить, что он обратил внимание на ее острые, высокие каблучки и мог бы в точности назвать перед присяжными размер ее лифчика.
– Ваша статейка на прошлой неделе о волшебных палочках была просто уморительной, – сказал Арнольд Диллингем, воодушевленно кивая седой головой.
Миссис Диллингем согласилась с мужем, сделавшим состояние на кабельном телевидении, и добавила:
– Я просто покатывалась от вашей статьи о домашней пыли! Я и представить себе не могла, что пыль у меня дома – на самом деле омертвевшая кожа. Вот не знала, что люди линяют, прямо как собачонки!
– Человеческая кожа все время отслаивается. – Она смотрела на Диллингемов, но чувствовала на себе беспардонный взгляд Митча. Угораздило же ее надеть платье с глубоким вырезом!
– Главное, у вас это получилось безумно смешно! – молвила миссис Диллингем.
– На это я и рассчитываю, – сообщил Арнольд всем за столом. – У Ройс юмористический подход к жизни. Это нетрадиционно и очень интересно.
Она просияла, с полным на то основанием гордясь собой. В конце концов, много ли наберется журналистов ее возраста – тридцати четырех лет, – публикующих дважды в неделю статьи за своей подписью по всей стране, а по воскресеньям – еще и тематические статьи?
– А телешоу вы смогли бы вести? Смогли бы воспользоваться этим своим даром при обсуждении важных проблем? – спросил ее Арнольд.
– Думаю, смогла бы, – ответила Ройс как можно более уверенно. У нее не было опыта работы на телевидении, однако она намеревалась попробовать свои силы. Она устала сочинять юмористическую колонку и хотела заняться важным делом. Именно этот шанс предоставлялся ей сейчас.
– Вот и я так думаю, поэтому лично подыскал интервьюируемого для вашей первой, пробной программы.
– Великолепно! – отозвалась она, помрачнев. Она надеялась, что сможет обсудить со знающим человеком тему «Бедствующая женщина». Дома-убежища для женщин, подвергаемых дурному обращению, были хорошо знакомой ей темой. Становлению программы помогала в свое время мать Ройс. Сама Ройс добровольно участвовала в проекте.
– У нашего гостя есть новая восхитительная идея насчет того, как помочь бездомным.
Ройс не была знакома с программами помощи бездомным. Однако, не желая демонстрировать свою неосведомленность, она решила испробовать шуточный тон.
– Только бы это не оказался наш лучезарный губернатор! Я слыхала, что в последний раз Джерри Браун пытался погасить свои долги за избирательную кампанию, подрабатывая официантом в таиландском кафе…
Диллингем прищелкнул языком.
– У нашего Митча появился план…
– Митчелл Дюран? – взорвалась она, едва не выругавшись вслух. К счастью, музыканты заиграли вальс, чем отвлекли всех за исключением Дюрана. Все встали, собираясь танцевать.
Арнольд задержался около ее кресла.
– Вы тоже идете танцевать?
Она открыла было рот, чтобы ответить вежливым отказом, но Митч уже тащил из-под нее кресло, а миссис Диллингем лепетала что-то насчет того, как повезло Ройс, что она заполучит к себе в программу Митча. Ройс припомнила, что Митч славился отказами давать интервью. Почему в этот раз он согласился? Почему эта удача выпала именно ей? Она опять выругалась про себя.
Митч повел ее в танце. Она смотрела поверх его плеча, избегая его взгляда. На другом конце зала танцевали Кэролайн и Брент. Куда подевался итальянский граф, с которым якобы встречалась бывшая подружка Брента?
«Не смей ревновать!» – приструнила себя Ройс, сообразив, что больше всего ее раздражает в Кэролайн то, как хорошо она подходит Фаренхолтам. В их кругу все, кроме Брента, опасались хохотать во весь голос и издавали вместо смеха глухие звуки, достойные чревовещателей, тогда как Ройс признавала за собой манеру смеяться чересчур громко, особенно над достойными смеха шутками.
Ройс чувствовала, что Митч продолжает разглядывать ее без малейшего стеснения. Она потратила некоторое время на изучение его лацканов, а потом подняла голову, впервые встретившись с ним глазами. Его взгляд был таким пристальным, что она вздрогнула. Она и забыла, как завораживают его глаза – светло-голубые, с черными крапинками, с такими же темными ресницами, как его волосы.
Лицо у него было мужественное, выразительное, от него трудно было оторваться. Оно казалось бы излишне угловатым, если бы не два небольших шрама, похожих на вырезы на безопасной бритве. Что бы ни было причиной появления шрама у него под глазом, ему повезло, что он не ослеп. Второй шрам, не менее глубокий, красовался у него на лбу, почти в том месте, откуда начинали расти волосы. Она знала о существовании третьего шрама, такого же, как эти два, скрытого его густой шевелюрой.
