Ранчо - Стил Даниэла (читаем книги TXT) 📗
– Передали, что завтра будет еще жарче, – предупредил он, укладывая ее покупки в пакет и заметив, как миссис Уолкер покосилась на «Энквайер» и неодобрительно нахмурилась.
На первой странице красовалась знаменитая певица Таня Томас. Надпись гласила: «ТАНЕ ПРЕДСТОИТ НОВЫЙ РАЗВОД, БРАК ТРЕЩИТ ПО ШВАМ ИЗ-ЗА ЕЕ СВЯЗИ С ИНСТРУКТОРОМ». Здесь же были напечатаны ужасные фотографии самой певицы, а также снимок, изображающий мускулистого инструктора в майке, еще один – ее теперешний муж, спасающийся от журналистов и закрывающий от камер лицо у входа в ночной клуб.
Чарли тоже взглянул на них и пожал плечами:
– На то и Голливуд! Они там все спят с кем попало. Непонятно, зачем им вообще жениться?.. ~ Сам он прожил со своей женой тридцать девять лет, и голливудские причуды казались ему из ряда вон выходящими.
– Не надо верить всему, что пишут, – строго молвила Мэри Стюарт. В ее ласковых карих глазах читалось беспокойство.
Он в ответ улыбнулся:
– Больно вы ко всем добры, миссис Уолкер! Уверяю вас, они там совсем не такие, как мы.
Уж он-то знал эту породу! Некоторые киношные знаменитости являлись его многолетними клиентами и вечно приходили с новыми спутниками или спутницами. С ними не соскучишься! Между этой публикой и Мэри Стюарт Уолкер нет ничего общего. Он не сомневался, что ей вообще невдомек, о чем он толкует.
– А вы, Чарли, все равно не верьте, – повторила она, причем необычным для нее твердым тоном, после чего забрала покупки и простилась до завтра.
От супермаркета до дома, где они жили, рукой подать. Был уже седьмой час, но духота все еще не спадала. Билл, видимо, вернется домой в свое обычное время, примерно в семь, и поужинает в половине восьмого или в восемь, как сам пожелает. Сейчас она поставит картофель в духовку, примет душ и переоденется – ведь Мэри Стюарт только выглядела бодрой. На самом деле женщина смертельно устала от жары и бесконечных совещаний Музея, готовила осеннюю грандиозную кампанию по сбору средств на благотворительные цели В сентябре планировалось дать большой бал, где Мэри Стюарт предлагалась роль хозяйки Пока что ей удавалось отказываться от этого предложения и ограничиваться советами Ей не хотелось заниматься балом к тому же в последнее время больница для детей-инвалидов и приют для обездоленной гарлемской детворы отнимали у нее много времени.
Привратник поприветствовал ее у входа, взял у нее пакет и передал лифтеру. Поблагодарив, она молча доехала до своей квартиры, занимающей весь этаж. Дом был старый величественный и очень красивый. На Пятой авеню она знала всего несколько ему под стать. Из окон их квартиры открывался великолепный вид, особенно зимой, когда Центральный парк засыпан снегов и высокие дома с противоположной стороны парка выступают особенно контрастно на фоне неба. Летом тоже красиво все вокруг покрыто буйной зеленью и с их четырнадцатого этажа выглядит очень мило и беззаботно. Сюда не доносится уличный шум, здесь нет пыли и можно предаться беззаботности после хлопотного дня. В этом году весна выдалась поздней и только недавно все распустилось, положив конец затянувшейся промозглой зиме.
Мэри Стюарт поблагодарила лифтера за помощь заперта за ним дверь, затем вошла в просторную белоснежною кухню, которую очень любила Если не считать трех французских гравюр в рамках ил стенах кухня была белоснежной белые стены белый пол, белые столы. Пять лет назад именно дизайн ее кухни привлек репортеров из «Аркитекторал дайджест». На одной из фотографий, помещенных в журнале, фигурировала сама Мэри Стюарт. Она сидела на кухонном табурете в белых джинсах и белом ангорском джемпере.
Уолкеры пользовались теперь помощью приходящей прислуги поэтому вечером квартира встречала хозяйку тишиной Мэри Стюарт вынула из пакета покупки включила духовку и надолго застылау окна, выходящего в парк. Недалеко от дома находилась детская площадка. Глядя на нее, она вспомнила, сколько времени провела там когда дети были меньше, как мерзла зимой, качала их на качелях наблюдала за их играми с приятелями Как же давно это было. Казалось, миную тысячелетие. Но ведь еще недавно дети жили дома, каждый вечер за ужином рассказывали родителям, перебивая друг друга, о своих делах, планах, проблемах. Как ей сейчас не хватает этого. Даже самый отчаянный спор между Алисой и Тоддом стал бы для нее отрадой – настолько Мэри Стюарт устала от тишины в доме. Она с нетерпением ждала осени, когда Алиса должна вернуться из Парижа и продолжить учебу в Йеле. Тогда дочь будет хотя бы иногда заглядывать домой на уик-энд.
Мори Стюарт покинула кухню и перешла в свой маленький кабинет. Здесь был установлен автоответчик. Стоило ей нажать кнопку, как раздался голос Алисы. Мэри Стюарт улыбнулась.
«Привет, мам. Жаль, что я тебя не застала. Просто хотела сообщить, что жива, и узнать, как твои дела. Здесь десять часов, я бегу с друзьями в кафе. Меня долго не будет, так что не звони. В выходные я обязательно перезвоню. Увидимся через несколько недель. Пока» Потом, спохватившись дочь добавила «Ой, я тебя люблю»
После этого раздался щелчок – Алиса повесила трубку. Автоответчик зафиксировал время звонка. Мэри Стюарт посмотрела на часы и покачала головой жаль, что ее не оказалось дома. Когда Алиса позвонила, в Нью-Йорке было четыре. С тех пор прошло два с половиной часа Мэри Стюарт собиралась к дочери в Париж через три недели, чтобы провести вместе с ней каникулы на юге Франции, а потом в Италии. Она планировала пробыть в Европе две недели – Алиса намеревалась вернуться домой в конце августа, за несколько дней до начала занятий в университете. Дочери не хотелось покидать Европу, и она предупредила, что после учебы вернется в Париж. Пока что Мэри Стюарт не думала об этом – за год, проведенный без Алисы, она извелась от одиночества.
«Мэри Стюарт» – Этот голос принадлежал мужу – Сегодня я не поспею домой к ужину. До семи у меня совещание потом – ужин с клиентами, как я только что узнал. Увидимся в десять-одиннадцать. Извини»
Щелчок. Билл, как водится, лаконичен ограничился самой необходимой информацией Она привыкла – его всегда дожидаются клиенты и он терпеть не может автоответчиков. По его утверждениям, он органически не способен с ними общаться и никогда не оставит ей на автоответчике сообщения личного свойства Иногда жена подшучивала над т м по этому поводу. Раньше таких поводов было гораздо больше, но теперь все в прошлом.
Последний год оказался для них нелегким, Столько неожиданностей, разочарований, даже ударов... Внешне, впрочем, все оставалось по-прежнему, Мэри Стюарт поражалась: как она вообще продолжает жить?! С разбитым вдребезги сердцем варит кофе, покупает простыни, перестилает постели, присутствует на совещаниях. Каждое утро она вставала, умывалась, одевалась, вечером ложилась спать. Когда часть ее существа уже умерла. В былые времена она не понимала, как другие люди переносят подобные удары судьбы. Даже восхищалась их стойкостью, от души им сочувствуя. Что ж, теперь ей ясно: человек просто продолжает жить. Сердце его бьется по-прежнему, он передвигает ноги, произносит слова, дышит. Но внутри у него – пустота.
«Здравствуйте! – Еще один мужской голос, – Звонит Тони Джонс. Ваш видеомагнитофон отремонтирован. Можете забрать его в любое время. Спасибо и до свидания».
Далее последовали сообщения о заседаниях совета и изменении сроков их проведения, о бале в музее – касательно ее участия в подготовительном процессе, от руководительницы группы добровольных помощниц в гарлемском приюте.
Сделав несколько пометок в блокноте, Мэри Стюарт вспомнила, что надо выключить духовку, Билл не придет ужинать... Опять!.. Слишком упорно он работает. Что ж, таков его метод выжить. Она тоже старалась забыться, погружаясь в водоворот собраний и заседаний комитетов.
Мэри Стюарт выключила духовку и решила сварить себе яйца, но не сейчас, потом. Из кухни она направилась к себе. Стены ее спальни бледно-желтые, с золотым оттенком, украшены старыми гравюрами и акварелями, на одной висит старинный вышитый ковер, купленный ею в Англии. В углу – красивый мраморный камин, на каминной полке фотографии детей в серебряных рамках. По обеим сторонам камина – удобные, мягкие кресла; они с Биллом любили посидеть здесь вечером или в выходной с книжкой или газетой. Супруги уже год как не выезжают из города по выходным. Прошлым летом они продали свой дом в Коннектикуте, который стал им не нужен, – дети больше с ними не жили, а Билл постоянно в разъездах.
