Состоятельная женщина. Книга 1 - Брэдфорд Барбара Тейлор (бесплатные версии книг txt) 📗
Пола вернулась из маленькой кухоньки, весело смеясь.
– Представляешь, – сказала она, усаживаясь, – этот стюард как раз заваривал для тебя чай. Наверняка, как и все другие, считает, что раз англичане, значит, пьют только чай. Но я сказала, что мы предпочитаем кофе. Правильно, бабушка?
Эмма рассеянно кивнула: мысли ее были далеко.
– Умница, правильно сделала, – вынув из лежавшего на соседнем сиденье портфеля очки и множество папок, она протянула одну из них Поле. – Погляди, пожалуйста, на цифры финансового отчета. Это наш нью-йоркский магазин. Мне интересно, что ты об этом думаешь. По-моему, мы семимильными шагами движемся вперед...
Пола тут же внимательно взглянула на нее.
– Так скоро? Это же значительно быстрее, чем ты предполагала? Значит, твои перестановки отлично сработали. Вот и результат. Так и должно быть.
Пола с интересом открыла папку и сразу же углубилась в цифры. Как и Эмма, она обладала изумительным даром мгновенно пробегать весь балансовый отчет, на ходу оценивая как его сильные, так и слабые стороны. Внучка, подобно бабушке, отличалась превосходным деловым чутьем.
Надев роговые очки, Эмма, в свою очередь, погрузилась в изучение большой синей папки, относившейся к делам корпорации „Сайтекс”. По мере того, как она перелистывала страницы, на ее лице мелькала злорадная ухмылка, а во взгляде светилось мрачное удовлетворение. Наконец-то, после трех лет отчаянной борьбы, она все-таки выиграла: президент нефтяной корпорации Гарри Мэрриот ушел со своего поста – пусть даже с формальным повышением (он стал председателем правления), но все-таки ушел.
Самой Эмме еще много лет назад стали ясны все недостатки этого человека. Да, может быть, он и не был полностью коррумпированным, но, несомненно, отличался изворотливостью и лживостью: лицемерие было поистине его второй натурой. С годами, по мере того, как корпорация процветала и рос его личный капитал, эти черты еще больше усилились, и иметь с ним дело – на любом уровне – стало попросту невозможно. С точки зрения Эммы он растерял даже ту, пусть небольшую, но все же хоть какую-то деловую хватку, которая была у него раньше. А о том, что он плохо ориентировался в быстро меняющемся мире бизнеса, и говорить было нечего.
Делая пометки на документах, с которыми ей предстояло работать по приезде в Нью-Йорк, она не без облегчения думала о том, что теперь в „Сайтексе” наконец-то прекратятся эти ужасные стычки. Еще вчера Эмма была буквально зачарована безрассудством этого человека: с любопытством и вместе с тем с ужасом следила она, как Гарри сам искуснейшим образом загоняет себя в угол, откуда, Эмма знала это, не существовало никакого выхода. Лишь однажды, за все сорок с лишним лет их знакомства, он взмолился о помощи, ссылаясь на старую дружбу, запутавшийся вконец, беспомощный – полное ничтожество в глазах своих оппонентов, из которых самым непримиримым была она. Эмма тогда не ответила на его мольбу, она промолчала: ее зеленые, как у ящерицы, глаза не выражали ничего, кроме непреклонности. И вот она победила! При полной поддержке правления. Итак, Гарри убран. Президентом „Сайтекс Ойл” стал новый человек. Ее человек. Теперь за корпорацию можно не беспокоиться. Но радости ей это не принесло, потому что ее победа означала падение другого, а Эмма по натуре не была мстительной.
Убедившись, что все бумаги в порядке, Эмма положила папку и очки обратно в портфель, села поудобнее и взяла свой кофе.
– Скажи, Пола, – обратилась она к внучке, потягивая из кофейной чашечки, – ты ведь уже была на нескольких заседаниях правления „Сайтекса", не так ли? Как ты думаешь: скоро ты сможешь одна заниматься там нашими делами?
Оторвавшись от балансового отчета, Пола изумленно посмотрела на Эмму.
– Ты что, собираешься послать меня туда... одну?! – воскликнула она. – Да это же все равно, что послать ягненка на бойню! Нет-нет, ты этого не сделаешь!
Присматриваясь к Эмме, она, однако, заметила знакомое непроницаемое выражение, которое обычно скрывало безжалостную решимость. „Боже, – промелькнуло в голове у Полы, – неужели она и вправду поступит так?!”
– Ты это серьезно, бабушка? – тем не менее спросила она с дрожью в голосе, заранее зная ответ, и сердце ее тревожно екнуло.
– Конечно, серьезно! – ответила Эмма, и по лицу ее скользнула тень недовольства: ее удивляло, что Пола явно нервничает, хотя она не раз участвовала в ответственных переговорах и всегда проявляла хладнокровие и дальновидность. – Разве я когда-нибудь говорила не то, что имела в виду? По-моему, тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было, Пола! – закончила она суровым тоном.
Пола не отвечала, и в считанные секунды Эмма успела заметить, какой напряженный, встревоженный у нее взгляд. „Неужели Пола чего-то боится? – подумалось ей. – Этого быть не может! Такого с ней в жизни еще не случалось. Она сильная, не то что другие. Или я ошибаюсь на ее счет?” Мурашки пробежали у Эммы по спине при мысли о такой возможности: нет, в ее сознании это не укладывалось, и холодный, ясный ум отверг подобное предположение, резанувшее ее, словно стальное лезвие. Наверное, решила она, Пола просто перенервничала на этом последнем заседании – куда больше, чем можно было догадаться по ее внешнему виду. Сама Эмма оставалась все эти дни совершенно спокойной, хотя происходившее не могло ее не раздражать – и совершенно ненужное „кровопускание”, и пустая трата драгоценного времени. Однако она видела все это не однажды, наблюдая яростную грызню за власть, и как ни осуждала, все-таки могла с нею смириться. Обладая сильным характером, она относилась к окружающим беспристрастно. „Поле, – подумала она, – надо этому еще учиться”.
Лицо ее еще оставалось таким же строгим, но голос заметно потеплел:
– Не беспокойся, я не пошлю тебя в „Сайтекс" одну, пока ты сама не уверишься, что можешь прекрасно со всем справиться. А я так уверена в этом уже сейчас.
Все еще держа папку в руках, Пола перебирала листы своими изящными, но вместе с тем ловкими пальцами. Затем положила папку на сиденье грациозным движением и устроилась в кресле поудобнее. Чувствовалось, что она вновь обрела самообладание.
– Почему ты уверена, – глядя на бабушку в упор, быстро спросила она, – что на правлении ко мне будут относиться так же, как к тебе? Я-то знаю, что думают обо мне члены правления. Для них я всего лишь испорченная, избалованная внучка состоятельной и могущественной женщины. Пустоголовая кукла с красивым личиком – только и всего. Так что не обольщайся: они никогда не станут слушать меня с тем же почтением, что и тебя. Да и почему, собственно, они должны это делать, скажи! Ведь я – это не ты.
Эмма поджала губы, чтобы скрыть усмешку: в ответе Полы она почувствовала не столько страх, сколько уязвленную гордость.
– Да, я знаю сама, что они там о тебе думают, девочка. – Голос ее звучал гораздо мягче. – Но мы обе с тобой прекрасно понимаем, что они ошибаются. Мне известно, конечно, что их отношение тебя бесит, дорогая. Мне также известно, что тебе ничего не стоило бы их разубедить. Я не знаю только одного: хочется ли тебе, чтобы они изменили свое мнение?
Эмма вопросительно поглядела внучке в лицо, проницательно прищурившись. Не услышав ответа, она продолжала:
– Признаюсь тебе, что меня всегда недооценивали мужчины. Этот крест я несла всю жизнь. Особенно я страдала от этого в твоем возрасте. Однако были в этом и свои преимущества, и я научилась ими пользоваться. Ты уж мне поверь, милая. Знаешь, Пола, когда мужчины убеждены, что имеют дело с глупой или ограниченной женщиной, они теряют обычную бдительность, становятся беспечными, а иногда даже допускают промахи. Не отдавая себе в этом отчета, они преподносят тебе этот подарок, можно сказать, на блюдечке.
– Да, но...
– Никаких „но”, Пола, пожалуйста. И уж ты-то не вправе меня недооценивать. Неужели ты всерьез думаешь, что я смогла бы поставить тебя в щекотливое или, не дай Бог, рискованное положение? – Эмма покачала головой и улыбнулась. – Я знаю твои возможности, дорогая. И всегда в тебя верила. Гораздо больше, чем в моих собственных детей, не считая, правда, твоей матери. И ты еще ни разу в жизни меня не подводила.
