Когда-то моя половинка... (СИ) - Шатен Галина (электронные книги без регистрации TXT) 📗
- Так, все, тише, - шикает на нас классный руководитель и отворачивается к крыльцу, куда к микрофону выходит директор с торжественным приветствием. Я мельком оглядываю своих одноклассников, но среди них его не замечаю. Выдыхаю с облегчением, ловлю себя на этом и понимаю, что это не добрый знак.
Егор
Башка просто трещит по швам. Во рту пересохло так, словно, я не пил трое суток. Но я не хочу открывать глаза, я хочу валяться здесь вечно, где б я ни был. А где я? Приоткрываю один глаз, чья-то гостиная. Вытаскиваю руку из - под шеи какой-то блондинки. Не удивительно, что рука аж онемела. Девушка, нахмурив брови, что-то бормочет и переворачивается ко мне спиной. Я сажусь на диване и оглядываю зал: ещё пара парней валяется на ковре и между ними спокойно спит девчонка.
Поворачиваю голову и осматриваю девушку рядом. Со спины ни че так. Ее короткая юбка задралась, открывая великолепный вид, но не думаю, что мне это сейчас нужно, мне нужна вода. Пробираюсь через тела в кухню.
Чуть позже, спускаясь вниз по лестнице, звоню Косте Дружеву, своему другу и однокласснику.
- Надеюсь, ты умираешь, - бормочет он в трубку сонным голосом, - иначе я сам тебя прибью...шесть утра, твою мать!
- Забери меня, - коротко бросаю я и диктую ему адрес.
- Я что твоя мамочка? - ворчит он, но я слышу, что он встает. Костя, отличный парень и, пожалуй, единственный человек, которому я мог доверять как себе, и самое главное он никогда не лез не в свое дело, и никогда не пытался меня учить. И что гораздо важнее - жалеть.
Он приезжает через полчаса, очень злой. Его морда, отекшая ото сна и вовсю хмурится.
- И что ты здесь забыл на чертовой окраине города?
- Не ругайся, ма, - отзываюсь я и откидываюсь на спинку, закрываю глаза.
-Куда ты делся вчера? - спрашивает мой друг.
- Пошел праздновать победу.
- Не просыхать три дня это уже хреново, - замечает Костя.
- Я в преддверии праздника...с Днем Знания, чувак.
- Ага, смешно, очень, - Костя проворачивает руль - да, что там, Петросян курит в сторонке.
- Он давно уже там курит, - я зеваю и подтягиваюсь, - нужно выспаться, мне сегодня вечером выходить.
До моего дома мы доезжаем также за полчаса.
- Проснись и проваливай из моей машины, - проговаривает Костя, пихнув меня, я не остаюсь в долгу и выхожу. Подтягиваюсь.
- Ты придешь в школу? - спрашивает напоследок мой друг.
- Ага, - отзываюсь я, Костя усмехается и отруливает от моего дома. К черту школу, башка, словно свинцом налита.
Когда я нахожусь у себя на лестничной площадке и достаю ключ, слышу, как двери лифта открываются этажом ниже. И распахивается дверь с той стороны, с которой не должна открываться. По крайне мере так было два года.
- Доброе утро, моя хорошая! - я узнаю этот голос, он принадлежит моей однокласснице Аси Ларивой, с которой мы когда-то дружили. Это заставляет меня остановиться. Какого черта она здесь делает? Если только...
- Ты теперь все время будешь со мной сюсюкать? - спрашивает второй голос, слегка сдавленно, предположительно от объятий. Но я его все равно узнаю. Этот голос я бы узнал из всех и через сто лет.
- Первое время точно, - заверяет Ася, - а потом ты мне наскучишь, и я тебя брошу.
- Эй!
И слышится их смех, а затем они что-то говорят, но я не слышу что, потому что они заходят в лифт. И только тогда я начинаю дышать. Черт. Я не знал, что перестал. И все из-за нее? Что за фигня? Мне хочется рассмеяться от себя. От своей реакции, какого-то долбаного сопляка.
Евгения Кирова. Это та девчонка с карими глазами, развивающимися светло каштановыми волосами, та, что сводила меня с ума все мое детство. Та, которую мог слушать часами, та на которую мог смотреть бесконечно. Та, которая набивала шишки на коленках и локтях вместе со мной, та, которая каждый раз падая, вставала без слез, и это вызывало у меня истинный восторг. Та девчонка, которую я оттолкнул, та, которая ушла. И та, которая приехав, через два года, в первую же секунду заставила замереть мое сердце. Я даже не увидел ее, но кажется, на пару минут моя вселенная остановилась. И мысль о том, чтобы вернуть что-то хорошее в свою жизнь мелькает в моей голове. Параллельно мелькает ещё одна мысль, раз приехала она, значит и он в городе.
Евгения
Утром из царства Марфея меня выводит неприятный запах. Когда я открываю глаза, то вижу некую туманность в своей комнате, а это может означать только одно. Сталкиваюсь в коридоре с озадаченным папой, и мы идем на кухню.
- Мам, - я захожу в задымленную кухню, попутно стукаясь о коробки в коридоре, и как папа не сбивает ни одной? А он ведь побольше меня раза в три будет. Мама в распахнутом халате машет газетой в направление открытого окна. Папа и я устремляем взгляды на конфорку.
- Сюрприз, милые, - произносит мама.
- Боже, - я с ужасом смотрю на сковородку, - оно живое?
- Очень смешно, умник.
- Надеюсь, мне не придется это есть?- папа подходит и принюхивается, - а что это?
- Филе рыбы в кляре, по рецепту вроде все очень просто, - невинно отзывается мне мама, - хотела устроить вам сюрприз, вкусный завтрак, как и должна делать лучшая мама на свете и ...в общем, вот.
Я подхожу к ней и, чмокнув в щечку, обнимаю. Папа проделывает тот же трюк с другой стороны.
- Ограничимся чаем с бутербродами, - предлагает он.
- Мам, ты и так самая лучшая мама на свете. И будешь еще в сто миллион раз лучше, если больше не подойдешь к печке на расстояние вытянутой руки, - говорю я, когда направляюсь в ванну.
- Иди уже, яйцо курицу тут учит, - беззлобно бросает мне мама вслед.
Школа за два года совершенно не изменилась: по-прежнему младшие классы бегали под ногами, догоняя друг друга, средние корчили из себя совсем повзрослевших, а старшеклассники ходили по школе, словно короли. Выпускники же, как кажется, только и ждали выпускного. Хотя, эта схема работает в каждой школе. Я думаю.
- Ты помнишь Любимого? - спрашивает меня меж тем Ася, когда мы поднимается на третий этаж, к кабинету математики.
- Старого и скрюченного старикашку? - припоминаю я.
- Ага, говорят, в этом году он взял нас, и поэтому всем нам копец.
- Ну, просто здорово! - восклицаю я. Никогда не понимала алгебру, а уж геометрия для меня была вообще тихий ужас. Любимов Семен Александрович был действительно учитель старой закалки и требования у него были жесткие, ученики даже не учившиеся у него, о нем знали. А это много значило.
Когда мы заходим в класс, я понимаю, что вчера на линейке не было и половины моего нового класса.
- О, Кирова! - восклицает кто-то с задней парты, поворачиваю голову. Ну, конечно, Андрей Совушкин. Он остался таким же невысоким парнем, правда отпустил свои светлые волосы, так, что челка падала на голубые глаза. И до сих пор он мне мало приятен, - сколько лет, сколько зим!
- Всего две, - отзываюсь я, мы с Асей устраиваемся за третьей партой первого ряда, Василиса уже сидит перед нами, а конкретнее передо мной, возле окна.
- Привет, девчули, как добрались? - тут же поворачивается к нам Вася.
- С силой, - отвечает Ася, - и волей, иначе бы я лично еще спала часов пять, как минимум.
- А меня разбудил мамин завтрак, - отзываюсь я.
- Твоя мама научилась готовить? - удивляется Ася.
- Нет, - говорю я и, переглянувшись с подругой, мы смеемся.
- Похоже, в этом бренном мире странная не только я, - хмыкает Вася.
И тогда заходит он. Черт, готова поспорить, что мое сердце екает, как только я его вижу. И почему, мне интересно, это происходит даже сейчас?
Егор очень изменился. Черты лица стали грубее, короткие черные волосы, волевой подбородок, непривычно хмурое выражение лица. Нет и следа того веселого, задорного мальчишки которого я знала когда-то. Он явно подрос за период моего отсутствия и такое чувство, что года два вместо завтрака, обеда и ужина он принимал стероиды, потому что под темной футболкой явно проглядывается рельеф мышц. И более того, из- под рукава футболки выглядывает какой-то замысловатый узор, явно сделанный на предплечье. Ещё и татуировка, словно всего остального мало. И за тот короткий миг, когда его взгляд останавливается на мне, я вижу безразличие ко всему. Я даже не уверенна, узнает ли он меня вообще. Да и кто я такая, мы давно уже никто. Но чувствовать какой-то ненормальный трепет в его присутствии я не перестаю. И это плохо. Очень - очень плохо.
