Всего один день - Форман Гейл (книги бесплатно без .TXT) 📗
– Освободите Шекспира!
Я поднимаю глаза. Группа из двенадцати человек ходит вдоль очереди, раздавая неоново-цветастые флаеры. Сразу видно, что они не американцы – ни на ком нет белых теннисок или шортов с кучей карманов. Они все невозможно высокие и худые и как-то иначе выглядят. Такое ощущение, что даже скелеты у них не такие, как у нас.
– Давайте, – Мелани протягивает руку и принимается обмахиваться флаером, как веером.
– Что там написано? – спрашиваю я, а сама смотрю на этих ребят. Здесь, в полном туристов Стратфорде-на-Эйвоне, они выделяются как огненные маки на зеленом поле.
Посмотрев на флаер, Мелани морщится.
– «Партизан Уилл»?
К нам подходит девчонка с прядками цвета фуксии, о которых так мечтает Мелани.
– Это Шекспир для народа.
Я рассматриваю флаер. «Партизан Уилл. Шекспир без границ. Шекспир освобожденный. Шекспир задаром. Шекспир для всех».
– Шекспир задаром? – читает вслух Мелани.
– Ага, – отвечает девчонка с волосами цвета фуксии. У нее британский акцент. – А не ради капиталистической прибыли. Именно об этом мечтал бы сам Шекспир.
– Думаешь, он не хотел бы продавать билеты на свои пьесы и зарабатывать на них? – Я не умничать пытаюсь, но вспоминается фильм «Влюбленный Шекспир», там он постоянно был в долгах.
Девчонка закатывает глаза, я начинаю чувствовать себя как-то глупо и опускаю взгляд. Меня накрывает тень, загораживая от палящего солнца. И тут я слышу смех. Я поднимаю глаза. Я не вижу толком стоящего передо мной человека, потому что солнце, еще очень яркое, несмотря на то, что уже вечер, освещает его сзади. Зато я хорошо его слышу.
– Думаю, она права, – соглашается он. – Возможно, быть голодающим художником не так-то уж и романтично, если ты действительно голоден.
Я несколько раз моргаю. Когда глаза привыкают к свету, я понимаю, что парень высокий, может, сантиметров на тридцать выше меня, и худой. Волосы всех оттенков светлого, а карие глаза настолько темные, что кажутся почти черными. Мне приходится задрать голову, чтобы посмотреть ему в лицо, он же наклоняется ко мне.
– Но Шекспир ведь мертв, он в могиле лежит, а не гонорары собирает. А вот мы живые, – он раскидывает руки, словно имеет в виду всю вселенную. – На что идете?
– На «Гамлета», – отвечаю я.
– Ах, на «Гамлета», – у него акцент совсем едва заметен. – Я думаю, что такой вечер на трагедию тратить не стоит. – И смотрит на меня так, будто это был вопрос. А потом улыбается. – Как и не стоит сидеть в четырех стенах. Мы ставим «Двенадцатую ночь». На открытом воздухе. – И вручает мне флаер.
– Мы об этом подумаем, – жеманничает Мелани.
Парень вздергивает костлявое плечо и опускает к нему голову, почти касаясь ухом.
– Как пожелаете, – отвечает он, хотя смотрит на меня. А потом неспешно отходит к своим.
Мелани провожает его взглядом.
– Ого, почему этого нет в программе нашей культурной феерии? Меня как раз такое интересует!
Видя, как они уходят, я вдруг чувствую какое-то странное влечение.
– Вообще-то «Гамлета» я уже видела.
Мелани смотрит на меня, вскинув брови, которые она выщипала до совсем уж узкой полоски.
– И я. Хоть и по телику, но все же…
– Можно сходить и… на это. Ну, там наверняка будет нечто своеобразное. Получим культурный опыт, ведь именно за ним родители отправили нас в эту поездку.
Мелани смеется.
– Поглядите на нее! Совсем испортилась девочка! А как же наша бесстрашная предводительница? Похоже, она опять намылилась нас пересчитывать.
– Ну, тебе же было очень жарко… – начинаю я.
Мелани смотрит на меня и быстро соображает. Она облизывает скривившиеся в ухмылке губы и скашивает глаза.
– А, да. Точно, у меня же солнечный удар, – она поворачивается к Пауле, которая прилетела из Мэна и увлеченно читает путеводитель. – Паула, у меня что-то сильно закружилась голова.
– Очень жарко, – соглашается Паула и с сочувствием кивает. – Тебе надо попить.
– Мне кажется, я могу в обморок упасть. У меня темные пятна перед глазами.
– Не перегибай палку, – шепчу я.
– Не помешает создать прецедент, – также шепотом отвечает мне Мелани, уже получая удовольствие от всей этой затеи. – По-моему, я теряю сознание.
– Мисс Фоули! – кричу я.
Она поднимает глаза со списка, в котором галочками отмечает присутствующих. Когда она с таким взволнованным видом подходит к нам, мне становится стыдно за нашу ложь.
– Кажется, у Мелани, то есть у Мел, солнечный удар.
– Тебе нездоровится? Уже скоро войдем. В театре будет прохладно и хорошо. – Язык мисс Фоули представляет собой странный гибрид британских словечек и среднезападного американского акцента, и над ней все из-за этого смеются, считая ее претенциозной. Но, по-моему, все дело просто в том, что она сама из Мичигана, но много времени проводит в Европе.
– Боюсь, меня может вырвать, – не унимается Мелани. – Очень не хотелось бы, чтобы это случилось в театре.
Лицо мисс Фоули недовольно кривится, но сложно сказать, почему – от мысли, что Мелани сблюет в театре, или оттого, что она произнесла слово «вырвать» в столь непосредственной близости к «Королевской Шекспировской компании».
– О боже. Наверное, мне лучше отвести тебя в отель.
– Я могу пойти с ней, – предлагаю я.
– Серьезно? Хотя нет. Я не должна на это соглашаться. Ты должна увидеть «Гамлета».
– Да ничего страшного. Я ее доведу.
– Нет! Это моя обязанность. Я не могу взять и вот так вот ее на тебя переложить, – по ее худому лицу можно прочесть весь внутренний конфликт.
– Мисс Фоули, все нормально. Я «Гамлета» уже видела, да и отель тут в двух шагах, всего лишь через площадь перейти.
– Ты серьезно? Это так мило с твоей стороны. Ты не поверишь, но сколько лет я тут работаю, я еще ни разу не видела «Гамлета» Великого Барда в постановке «Королевской Шекспировской компании».
Мелани для пущей убедительности тихонько стонет. Я легонько пихаю ее локтем и улыбаюсь мисс Фоули.
– Тогда вам точно нельзя это пропустить.
Она торжественно кивает, словно мы обсуждаем какие-то важные дела, порядок наследования трона или что-нибудь в том же духе. Потом она берет меня за руку.
– Эллисон, я так рада, что ты с нами. Я буду по тебе скучать. Как жаль, что сейчас не много таких подростков, как ты. Ты такая… – она ненадолго задумывается в поисках нужного слова. – Такая хорошая девочка.
– Спасибо, – на автомате отвечаю я. В душе на ее комплимент ничего не отзывается. Не знаю почему – из-за того, что она других слов не нашла, или из-за того, что я в настоящий момент не такая уж хорошая девочка.
– Хорошая девочка, чтоб тебя, – как только мы отходим от очереди настолько, чтобы можно было прекратить ломать комедию, Мелани начинает смеяться.
– Тихо. Я не люблю притворства.
– Но у тебя чертовски хорошо получается. Если хочешь знать мое мнение, ты могла бы сама стать многообещающей актрисой.
– Не хочу. Ну и где это? – я смотрю на флаер. – Бассейн канала? Что это такое?
Мелани достает телефон, который, в отличие от моего сотового, работает и в Европе, и открывает карту.
– Похоже, бассейн около канала.
Уже через несколько минут мы в порту. Там полно народу, как на карнавале. У берега пришвартованы баржи, с многочисленных лодок продают всякую всячину – от мороженого до картин. Чего тут нет – так это какого-либо театра. Ни сцены. Ни стульев. Даже актеров нет. Я снова смотрю на флаер.
– Может, на мосту? – предполагает Мелани.
Мы возвращаемся к средневековому арочному мосту, но там все то же самое: туда-сюда ходят такие же, как и мы, туристы.
– Они говорили, что это будет сегодня? – спрашивает Мелани.
А я думаю лишь о том парне с такими невозможно темными глазами, он точно сказал, что сегодняшний вечер слишком хорош для трагедии. Но, осмотревшись, я понимаю, что никакого представления тут не планируется. Наверное, это была шутка, они хотели посмеяться над тупыми туристами.
