Кольцо богини - Борисова Виктория Александровна (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
— Погоди-погоди… — Максим аж просиял, словно наконец-то нашел решение сложной задачи. — Болото, говоришь? Ну конечно!
Он хлопнул себя по лбу — и рассмеялся: «Болото! Дурак, как я сразу не догадался!» Вот и ответ, вот и разгадка! Небольшие отряды варваров, быстро передвигающиеся по знакомой местности, вполне могли бы завести чужое войско в болото у Черного ручья. Точно так же когда-то полудикие готы загнали в трясину отборные, обученные войска римского императора Деция — и одержали победу в безнадежной, казалось бы, ситуации.
— Умница ты у меня, Белка. Извини, пойду еще поработаю, пока мысль свежая. Ты только не вздумай это все убирать — тебе наклоняться совсем ни к чему. Приду — проверю!
Максим чмокнул Верочку в нос и вернулся в комнату. Сейчас мы это, быстренько… Книга почти добежала до конца, остается только придумать эффектный финал — и можно отправлять в издательство. Перед глазами встают картины битвы — сверкающие на солнце доспехи воинов Ангелаты, косматые горцы в шкурах, дикие и неукротимые, как звери, ржание коней, топот, крики раненых и умирающих, чавканье черной болотной жижи… Пальцы быстро стучат по клавишам, не поспевая за стремительным бегом мысли.
Через час Максим выключил компьютер с чувством исполненного долга. Что ж, достойно, вполне достойно получилось!
— Верочка! Что там с ужином? — весело крикнул он. — Ты уже поела?
— Нет, тебя ждала. Остыло, наверное, сейчас разогрею.
Максим вышел в прихожую — и чуть не споткнулся о толстенный том «Истории КПСС для вузов». Помнится, когда-то студенты-зубоскалы именовали ее «кирпичом» — за солидный вес и ярко-красную коленкоровую обложку. Ну и бардак кругом, прямо как Мамай прошел! Хотя сам виноват — рассыпал, так что еще старье это прибрать надо… А лучше — сразу выбросить.
Он наклонился, подбирая рассыпанные по полу книги и тетради. Старые конспекты, учебники, даже школьные дневники… Зачем только мама хранила все это? Неужели хотела как-нибудь перечитать на досуге бесценные перлы вроде: «Тов. родители! Срочно зайдите в школу по поводу безобразного поведения вашего сына на уроке рисования!» Или вот, например — тетрадь по алгебре за восьмой класс. В мусор это все, в мусор!
А это что такое? Максим покрутил в руках аккуратный сверток, перетянутый шпагатом. Ну-ка, посмотрим, что там. Он развязал многочисленные узлы и развернул коричневатую упаковочную бумагу. В руки выпала толстая тетрадь в потертом кожаном переплете и выцветшая фотография в старинной серебряной рамочке. Ишь ты, раритет прямо… Юная девушка в старомодном платье с буфами улыбается в объектив, а рядом — молодой статный военный.
Сердце забилось сильнее. Максим был совершенно уверен, что когда-то видел этого молодого человека, но когда и где — вспомнить не мог. Лицо девушки тоже показалось ему смутно знакомым, даже родным… Кто это, интересно? И как сюда попало это фото?
— Максим, ты идешь? У меня все готово…
— Да, сейчас!
Он быстро завернул находку обратно в бумагу, сунул в ближайшую коробку с книгами, упакованными к переезду, и пошел в кухню. Выбросить, конечно, рука не поднялась. Ничего, потом разберемся!
Поздно ночью снегопад усилился. Настоящая метель вьется под окнами, и ветер завывает в темноте… Недаром у всех народов считалось, что в это время, когда осень сменяется зимой, бродит по земле нечистая сила. Страшно, наверное, в такую пору оказаться где-нибудь далеко от дома, в поле или в лесу! Да и в городе тоже не лучше, если никто тебя не ждет и нет своего убежища.
Максим долго не мог уснуть. Давно уже безмятежно посапывает Верочка, по-детски подложив ладошку под щеку, и Малыш свернулся калачиком на коврике у кровати, а он все ворочался с боку на бок. Почему-то сегодняшняя находка не давала ему покоя. Стоило закрыть глаза — и лица мужчины и девушки со старой фотографии вновь и вновь возникали перед ним. Кто они? Что с ними стало? Как свидетельства их жизни оказались у него в квартире, на пыльных антресолях среди всякого хлама?
Он встал с постели, нащупал ногами тапочки, в темноте натянул потертые домашние джинсы и рубашку и вышел в гостиную. Лучший способ побороть искушение — это поддаться ему, так почему бы не скоротать бессонную ночь?
Максим долго рылся в коробках с книгами, стараясь не шуметь и тихо ворча себе под нос. Просто черт ногу сломит в квартире с этим ремонтом! Да и сам хорош — хоть бы запомнил, что ли, куда положил… Он уже готов был бросить эту затею, когда маленький сверток в коричневой бумаге обнаружился между «Кельтской мифологией» и акунинской «Алмазной колесницей».
Вот и хорошо, вот и славно! Максим уселся за стол в кухне, поставил рядом с собой фотографию, достал тетрадь и осторожно развернул пожелтевшие страницы. Чернила выцвели от времени, кое-где расплылись, но мелкий убористый почерк был вполне читаем и даже изящен — если повнимательнее приглядеться, конечно.
«Любимой жене Конкордии посвящается. Друг мой бесценный, простишь ли ты меня за все невзгоды, от которых я не сумел тебя уберечь?»
Позвольте-позвольте… Очень интересно. Бабушку ведь звали Конкордия Илларионовна! Имя достаточно редкое, так что вполне возможно — эта фотография и тетрадь оказались в доме не случайно. Максим вспомнил, в детстве он никак не мог выговорить его, а бабуля каждый раз терпеливо поправляла:
— Да не Кокардия, ангел мой, а Конкордия! Попробуй еще раз.
Ничего себе! Максим еще раз вгляделся в фотографию. Неужели это бабушка была такой много лет назад? Он помнил ее глаза, окруженные сеткой морщин, — неужели они когда-то смотрели на мир так открыто и радостно, ее сжатые сухие губы — неужели они когда-то так улыбались? И высокий лоб был гладким, и нежно, почти по-детски круглились щеки…
И все же это была она, несомненно она! Знакомые черты явственно проступают в юном лице.
Максим почувствовал странный внутренний трепет. Как будто растворилось окно, и далекое прошлое, давно забытое и похороненное, властно врывается в его жизнь…
Когда-то давно он учился на историка. Диплом и сейчас валяется где-то в ящике с документами. Максим уже и забыл свою первую профессию, хотя учился с удовольствием и даже мечтал стать новым Шлиманом (ну, это, правда, только на первом курсе, еще до армии), а вот сейчас задумался.
Интересно, почему так получается — люди сначала учатся пять лет в институте, зазубривают наизусть кучу дат и событий, потом ездят на раскопки, роются в архивах, по черепкам, по косточкам пытаются воссоздать картины минувших времен, спорят до хрипоты, к какому веку отнести наконечник стрелы или стеклянную бусину, защищают диссертации, пишут книги… А собственную родословную знают в лучшем случае до дедушек и бабушек, и то не всегда. Прямо какие-то Иваны, родства не помнящие!
Да и сам он — много ли лучше? Отец ушел из семьи давным-давно, Максим толком и не знал его. Все, что дальше, — просто белое пятно. Единственным связующим звеном была бабушка, но она ничего не рассказывала. Боялась, наверное… И видно, было чего бояться!
Максим вздохнул. Вот так исчезают семейные предания, уходят в небытие. А ведь каждый человек — живое свидетельство истории! Приятель Славка, ученый-генетик, как-то рассказывал, что в генах каждого индивидуума закодирована не только информация о цвете глаз, волос, группе крови и предрасположенности к болезням, но и история всего рода. Вот бы расшифровать да прочитать эту летопись…
Ну, или хотя бы — вот эту тетрадь.
Максим осторожно перевернул страницу и углубился в чтение.
«Сегодня был удивительно красивый закат. Небо окрасилось в багровый и алый цвета, и я нарочно вышел в палисадник, чтобы насладиться сполна этим зрелищем. Только когда последний луч погас в облаках, я вернулся к письменному столу.
Сейчас, когда моя жизнь склоняется к закату, как этот длинный летний день, я не знаю, хорошо или дурно прожил ее. Твердо уверен я только в одном — у каждого человека есть свой путь, состоящий из длинной цепи предопределенных и связанных между собой событий, и, раз ступив на свою тропу, невозможно уже остановиться или повернуть назад.
Я часто спрашиваю себя — где начало моей дороги? Когда и как я ступил на нее? Иногда мне кажется, что это случилось в тот год, когда я еще гимназистом последний раз приехал на лето в Дивеево — изрядно запустевшее, но милое сердцу родовое гнездо. В то лето случилось со мной странное и необычное происшествие, оказавшее огромное влияние на всю мою дальнейшую жизнь, — я, четырнадцатилетний мальчишка, нашел самый настоящий клад! Даже и сейчас не верится, что такое возможно, но это было…»
