Падшие сердца - Эндрюс Вирджиния (полная версия книги TXT) 📗
Стоя у окна с бабушкой, терзаемой душевными муками, я смотрела на вечно меняющийся мир и словно ждала, что вот–вот должны были появиться призраки, которые, как казалось бабушке, преследовали ее. И только когда в дверях появилась Марта, зашедшая взглянуть, что происходит в комнате, только тогда я осознала, как много времени провела у окна, держа Джиллиан за руку. Когда я ее отпустила, она положила руку на колени. Я подошла к Марте.
— Ты права, — тихо сказала я. — Она совсем не такая, как раньше. — Марта кивнула и печально посмотрела на Джиллиан.
— Боюсь, как бы она не впала в транс.
— Согласна, с тобой. Я поговорю с мистером Таттертоном и скажу, чтобы он послал за ее доктором.
— Я рада, что ты тоже так думаешь, — призналась Марта. — Несколько часов назад я рассказала мистеру Таттертону обо всех изменениях, он обещал зайти, но так и не зашел.
— Он обязательно придет, я за этим прослежу, — заверила я Марту.
— Спасибо, — поблагодарила она. Мы обернулись и еще раз посмотрели на Джиллиан, но та даже бровью не повела.
— Труднее всего для рассудка переносить чувство вины, — проговорила я шепотом, скорее для себя, чем для Марты, но она услышала мои слова и согласно кивнула.
Я вышла из комнаты Джиллиан и бросилась к себе. Мне не хотелось, чтобы кто–либо из слуг заметил ужас и слезы в моих глазах. Я понимала: все, за что обвиняли Джиллиан другие и она сама, — все это дремало, затаившись в отдаленных уголках ее памяти, дожидаясь возможности напомнить о себе и довершить тем самым разрушение и без того больного бабушкиного рассудка.
То же самое можно было сказать и обо мне. До настоящего момента довольно успешно удавалось подавить подобные мрачные мысли. Но, увидев Джиллиан и послушав ее, я не могла не задать себе вопрос: а не вырвутся ли на свободу и мои страхи, не станут ли они преследовать и меня так же, как Джиллиан: если я увижу призрак… призрак Троя. Мне следовало приложить больше усилий, чтобы не допустить его отчаяния. Не нужно было уезжать и оставлять его здесь в тоске и унынии. Оставлять одного в коттедже — нашем гнездышке, где мы коротали с ним немало счастливых часов.
Сколько томительных бессонных ночей провел Трой в этом домике, уверенный в том, что я его отвергла, смирившись с нашей горькой судьбой. Я знала, как он был раним и как легко впадал в отчаяние. Требовалось совсем немного, чтобы заставить его страдать. И все же я покинула Троя, и он терпел самую жестокую муку, которую причиняет разбитое сердце. Я не оставила ему никакой надежды, считая, что суждено сбыться всем тяжелым предчувствиям, которые он носил в себе всю жизнь.
Заглянув в глаза Джиллиан, я увидела поселившуюся в них боль, которая передалась мне. И я стремилась прочь от этих воспоминаний и от безумия Джилл. Будет ли и меня так же, как и ее, терзать чувство вины, пока и я не потеряю рассудок и не останусь один на один со своими беспокойными мыслями.
«Ах, Трой, Трой, знал бы ты, что меньше всего я хотела причинить тебе боль».
Однако мне следовало выбросить из головы мысли о Трое. Я была теперь женой Логана и не хотела, чтобы ему пришлось из–за меня страдать, как Трою.
Я приняла душ, переоделась и спустилась вниз, чтобы найти Тони и послать его поговорить с Мартой.
Но ни Тони, ни Логана в кабинете не оказалось. Куртис, увидав, как я их разыскиваю, сказал, что мужчины уехали в Бостон.
— Какие–то дела, связанные с фабрикой в Уиннерроу. — Куртис так расстроился, что не мог в точности передать их слова.
— Ничего страшного, Куртис, спасибо. — Я не знала, плакать мне или смеяться над фанатичной преданностью Логана фирме Таттертонов. Устав с дороги, он отказался от отдыха, желая продемонстрировать Тони свою решимость и энергию. Да и Тони следовало подумать, что он делает и почему он так настойчиво старался вовлечь Логана в дела фирмы. Ведь он добился своего: мы жили в Фарти, пользовались вместе с ним его богатством, Логан работал у него. Тони следовало побольше уделять внимание Джиллиан.
— А еще они просили вас не беспокоиться и обещали вернуться к обеду.
Как бы мне хотелось почувствовать себя счастливой и веселой, вместо того чтобы испытывать беспокойство и грусть. Я решила, что мне не помешает прогулка: может быть, она развеет мрачные мысли.
На мне были светло–голубая тонкая летняя блузка и юбка. Хотела сначала вернуться за свитером, потому что стало прохладно и с моря дул свежий ветер, но потом передумала. Я шла, обхватив себя руками, и настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как очутилась далеко от дома. Остановившись у входа в лабиринт, я оглянулась на особняк.
В окне я заметила Джиллиан, она сидела неподвижно, и это делало ее похожей на манекен. Конечно, на таком расстоянии трудно было отчетливо видеть ее лицо, но мне показалось, что оно выражало страх, который передался мне. Меня вдруг повлекло в лабиринт. Я чувствовала себя ребенком, которому не терпится узнать конец сказки. Стоило мне ступить в лабиринт, и я вспомнила, как вошла туда в первый день своего пребывания в Фарти. Я тогда не представляла, что такое лабиринт. Меня подгоняло любопытство, желание найти выход, я самоуверенно двинулась вперед, поворачивая сначала направо, потом налево. Но высокая живая изгородь плохо пропускала свет, и я поняла, что потеряла ориентацию. Дорогу назад я не помнила, паника охватила меня. Я ускорила шаги, почти перейдя на бег.
Наконец я остановилась, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Напрягла слух, стараясь услышать шум прибоя и определить, где нахожусь. Но вместо этого до меня донеслось тук–тук–тук.
Кто–то поблизости стучал молотком. Я двинулась на звук, пока не услышала, как закрылось окно и стук прекратился. Я шла тогда в том же направлении, что и сейчас, сложив руки на груди, как это делала бабушка. Несколько раз свернула и, выйдя из лабиринта, оказалась перед коттеджем Троя.
И сейчас я опять стояла перед ним.
Коттедж остался прежним: появляющийся из тумана сказочный домик, уютно расположившийся у подножия сосен. Конечно, никто уже здесь не стучал, мастеря чудесные игрушки Таттертонов, и ласковый свет больше не освещал окон. Вокруг были лишь холодные тени и темные окна, напоминавшие глаза слепого — такие же пустые, бесцветные и безжизненные, — не отражавшие даже маленького заборчика, которым был обнесен коттедж.
И все же при взгляде на этот домик сердце мое забилось.
«Ах, Трой, Трой, как бы мне хотелось вернуться в тот день, когда я впервые оказалась у дверей твоего коттеджа и, познакомившись с тобой, пыталась разговорить тебя. Как бы мне хотелось, чтобы ты снова оказался здесь и смотрел на меня, как тогда, своими темными глазами, которые не спеша, медленно изучали мое лицо, шею, высоко вздымавшуюся грудь, талию, бедра, ноги. Ты словно вбирал меня в себя своими глазами. Как напряженно всматривался ты в мое лицо. Я чувствовала на губах твой взгляд. Я сознавала, какое сильное впечатление произвела на тебя, и поняла силу своего женского обаяния. Как ни один мужчина, ты, Трой, дал мне возможность почувствовать себя женщиной…»
Я поймала себя на том, что, забывшись, обнимаю себя все сильнее. Что со мной происходило? Я ничего не могла понять. Мне не следовало думать обо всем этом. Ведь рядом со мной теперь была моя настоящая любовь. А Трой навсегда ушел в небытие. Я не должна была допускать, чтобы безумные видения Джиллиан так сильно повлияли на меня.
Я взяла себя в руки и пошла к коттеджу. Меня поразило, что двор был заботливо ухожен: газон аккуратно подстрижен, клумбы взрыхлены. Даже стекла в окнах казались чистыми.
С минуту поколебавшись и подождав, пока внутри меня стихнут голоса, шептавшие предостережения, я отодвинула задвижку и вошла в дом. Сердце в груди у меня трепетало, как птица, готовая улететь. Как только я переступила порог, у меня перехватило дыхание. Кресло Троя стояло на прежнем месте, повернутое к камину. На мгновение мне показалось, что в кресле сидит Трой и сейчас он обернется ко мне, как тогда, в день нашей первой встречи. Но, конечно, вокруг никого не было, а тишина и пустота угнетали сверх всякого ожидания. Я вздохнула и задержала дыхание, когда мой взгляд остановился на полке с инструментами, которыми пользовался Трой, мастеря игрушки. Каждый инструмент лежал на своем месте.
