Любовный контракт (ЛП) - Ларк Софи (электронные книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Это не обычные продукты. Это еда для гурманов, те ингредиенты, на которые я пускаю слюни в продуктовом магазине, но никогда не могу себе позволить.
Я прихожу в восторг при виде всех этих хрустящих, сияющих перцев и яблок, ярких и кровавых пачек мяса, буханок не нарезанного хлеба и упаковок ароматных, фантастических сыров.
Я могла бы приготовить столько всего вкусного…
Кухня Салливана, возможно, немного устарела, выдержанная в стиле начала 2000-х годов, как и все в этом доме, но она все равно большая и хорошо спроектирована. Единственная проблема ― дерьмовое качество его кастрюль и ножей, явно купленных человеком, который понятия не имеет, как готовить.
Эти великолепные буханки хлеба и упаковка мясного бекона помогают мне решить, что приготовить. Я срываю помидоры с ветки, которая держит их вместе, как шесть пачек газировки, и приступаю к приготовлению поистине эпического BLT7.
Мне нечего делать и некуда идти, поэтому я провожу целых два часа, взбивая домашний майонез с чипотле8, тщательно туша бекон в коричневом сахаре и обжаривая толстые ломти многозернового хлеба.
Я даже кипячу масло в кастрюле и нарезаю два огромных клубня, чтобы приготовить свой собственный картофель фри.
Когда я заканчиваю, у меня есть две тарелки, которые выглядят так, будто им самое место на прилавке элитной закусочной, сэндвичи нарезаны треугольниками и закреплены зубочистками с флажками на концах.
Если подумать, то закусочная для гурманов ― очень крутая идея…
У меня в голове начинают крутиться все блюда, которые я могла бы там приготовить.
Жареные цыплята и вафли с домашними солеными огурцами, свиные отбивные с грушевым соусом, а может быть, эти сумасшедшие молочные коктейли с возмутительными украшениями, вроде бенгальских огней или целого куска торта, насаженного на край стакана…
Раньше я постоянно придумывала идеи для ресторана. Я проводила все выходные, составляя меню в блокноте, хранящемся под матрасом.
Но в последнее время я почти не занималась этим. Наверное, в глубине души я понимала, что в этом нет смысла.
Сейчас я снова чувствую воодушевление. Мой мозг полон идей, заряжен на полную мощность, как батарейка, и шипит, словно моя кровь газированная.
Я приготовила две тарелки, потому что надеялась, что Салливан вернется домой, пока я буду готовить. Но теперь у меня есть этот потрясающий сэндвич и никакой компании.
Разве что…
Мой взгляд устремляется на кухонное окно, выходящее на домик у бассейна.
Крошечное здание по-прежнему темное и безжизненное, увитое зеленью.
Я все время думаю об отце Салливана.
То, как Салливан говорил о возможности нашей встречи (Этого не произойдет…), не располагало к этому.
Но с другой стороны… мы живем в тридцати футах друг от друга. По крайней мере, на этой неделе. Наверное, я должна хотя бы представиться…
И кто откажется от бесплатного сэндвича?
Я накрываю тарелку перевернутой миской для смешивания и несу ее на задний двор.
Заросли поглощают меня. Когда-то это, должно быть, был невероятный сад, а теперь половина деревьев засохла и заросла сорняками, а кусты роз выглядят так, будто за ними скрывается замок Спящей красавицы.
Особенно печально выглядит бассейн ― целые кусты проросли сквозь потрескавшийся цемент, который, возможно, когда-то был выкрашен в голубой цвет, но уже облез до серой основы.
Запущенность этого места выглядит умышленной.
Учитывая, какой порядок в спальне Салливана, могу поспорить, что ему не все равно.
И все же он ничего не делает.
Причина в том, что он слишком много работает? Или в том, что отец ему не разрешает?
Моя нервозность растает по мере того, как я приближаюсь к двери домика у бассейна. Домик крошечный, дверь похожа на дверь хоббита с круглым маленьким окошком и большой латунной ручкой.
Я стучу тихонько, потом громче, хотя сомневаюсь, что он мог меня не услышать.
После второго стука дверь распахивается. Передо мной стоит мужчина, совсем не похожий на ту давнюю фотографию в глянцевом журнале.
Этот человек ― дикий зверь.
Его русые волосы торчат во все стороны, глаза налиты кровью, а лицо раскраснелось. От спиртного, испаряющегося из его пор, слезятся глаза, не говоря уже о запахе человека, который сегодня еще не принимал душ. Да и вчера, наверное, тоже.
― Кто ты, черт возьми, такая?
Уровень агрессии в этом вопросе находится где-то между «столкновением со свидетелем Иеговы на своем крыльце» и «угрозой грабителю».
Тем временем уровень моей храбрости стремительно снижается с «любопытного искателя приключений» до «бабушки, которую поймали на Коачелле9». Я жалею о своем решении и хочу сбежать.
― Я Тео, ― еле слышно произношу я. ― Я друг Салливана.
― Салливан живет вон там. — Он дергает головой в сторону главного дома, пытаясь закрыть дверь перед моим носом.
Я должна позволить ему. Но моя нога не выдерживает ― вылетает вперед блокирует дверной проем.
Его глаза опускаются к моему кроссовку, затем возвращаются к моему лицу.
У отца Салливана голубые глаза, удивительно яркие, как Тихий океан в солнечный летний день. Но если вы думаете, что они добрее, чем у его сына, подумайте еще раз ― в данный момент они так налиты кровью, что могли бы принадлежать Куджо10. А их владелец выглядит примерно так же довольным моим присутствием на его территории, как настоящий бешеный сенбернар.
― Я остановилась у Салливана, ― продолжаю лепетать я, ― потому что мою квартиру дезинфицируют. Я приготовила обед. Я повар… то есть обычно я повар, но не сейчас… В общем, я приготовила слишком много и подумала…
Я замолчала, чувствуя себя глупо.
Он проводит рукой по волосам, почти так же, как это делает Салливан. Но на этом сравнение заканчивается, потому что если Салливан безупречно ухожен и безмерно обаятелен, то его отец полуодет, небрит, слегка покачивается на ногах и, кажется, не способен улыбаться.
На самом деле, судя по глубоким морщинам, вырезанным на лбу и прочерченным по краям рта, я не уверена, что этот человек вообще когда-либо улыбался.
― Итак, позволь мне прояснить ситуацию… ― произносит он грубым голосом, который звучит так, будто он не прочищал горло лет сто. ― Ты иногда бываешь шеф-поваром… но не сейчас… и поскольку ты приготовила обед, то сочла необходимым прийти сюда, постучать в мою дверь и разбудить меня, чтобы рассказать об этом.
― Ну… не только для того, чтобы рассказать об этом. ― Я протягиваю тарелку с куполом в виде чаши для смешивания. ― Я принесла немного.
Он рассматривает тарелку и через мгновение позволяет мне всунуть ее ему в руку. Он как бы вынужден это сделать, потому что я настойчиво пихаю ее в его сторону.
Теперь крышка миски для смешивания выглядит нелепо. Я жалею, что не использовала вместо нее полиэтиленовую пленку.
Поэтому я снимаю ее, пытаясь спасти ситуацию, говоря «Та-дам!», когда появляются сэндвич и картофель фри.
Отец Салливана смотрит на тарелку. Его лицо бледнеет ― я вижу, как это происходит, ― цвет уходит, пока его глаза не становятся почти такими же темными, как у сына.
― Зачем ты это приготовила?
― Ч-что? ― заикаюсь я.
Он смотрит на меня, и цвет возвращается на его лицо, оно становится красным, как кирпич, и яростным.
― Кто сказал тебе приготовить это?
Рука, не держащая тарелку, сжалась в кулак. Он так зол, что, кажется, вот-вот швырнет всю еду мне в лицо.
― Я… я сожалею… ― заикаясь, отвечаю я. ― Я не хотела…
― Убирайся.
Ему не нужно повторять дважды.
Я поворачиваюсь и бегу к дому, оставив тарелку и сэндвич, потому что я ни за что не рискну забрать их из его рук.
Час спустя я сижу на кухне у Салливана, стараясь прийти в себя после продолжительных, основательных рыданий.
Я не люблю конфронтацию. Я не люблю расстраивать людей. Особенно когда я не знаю, что сделала не так.
