Школа обольщения - Крэнц Джудит (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Когда ему исполнилось тринадцать, родители матери подарили ему первый фотоаппарат, небольшой «Кодак». Сам капитан Эллиот время от времени делал попытки сфотографировать членов своей семьи, но ему никогда не удавалось без угроз собрать вместе всех девочек, какая-нибудь непременно корчила рожу и портила снимок. Однако то, что они не хотели сделать для отца, они с восторгом делали для Паучишки, соревнуясь друг с другом в этой новой игре, наряжаясь в старые шляпки миссис Эллиот и туфли на высоких каблуках, повиснув на ветках деревьев, окружив кольцом статую нимфы в дальнем углу обширного сада и являя собою цветник нераспустившейся женственности.
Когда Спайдеру исполнилось шестнадцать, он купил в ломбарде подержанную «Лейку». У нее был сломан затвор, поэтому она досталась ему задешево, и, когда он ее почистил, отполировал, сменил объектив и починил затвор, камера стала работать прекрасно. Спайдер расплатился за покупку, проработав летом в ателье, где он ночами проявлял фотографии для паспортов. Фотография стала его хобби; сестры постепенно перестали служить его вдохновению, теперь его куда больше воодушевляла работа, а девочкам вдруг понадобилось сниматься с их лучшими подругами, зато Холли и Хизер пожелали иметь свои фотографии, чтобы одаривать ими мальчиков. Спайдер переоборудовал ванную в темную комнату, купил подержанный увеличитель и кюветы у владельца ателье, самостоятельно, методом проб и ошибок, нашел оптимальные режимы для проявки и печатания. Часто, вдохновленный фотографиями из «Лайф», он выходил из дома и снимал деревья, холмы и промышленные здания или отправлялся в центр Лос-Анджелеса, чтобы попытаться запечатлеть душу улицы. Он изводил по целой пленке, но неизменно чувствовал себя счастливее всего, когда работал с сестрами. Они подросли, превратившись в красавиц, и начали стесняться перед камерой. Он научился повелевать ими и знал, как заставить их расслабиться и помогать ему. В честь окончания школы от все тех же бабушки и дедушки он получил новенький «Никон», а вместе с ним и неограниченные возможности для фотографирования женщин, ибо в университете в них не было недостатка.
Спайдер вступил в фотоклуб, но его истинным увлечением стало мгновенное фиксирование образов калифорнийских девушек, вытворявших те восхитительные штучки, которыми они так славятся. К тому времени как Спайдер окончил университет по специальности «политические науки», он понял, что ошибся в выборе специализации. Хобби его постепенно превратилось в дело жизни, в то, чем он теперь желал заниматься профессионально. Он решил стать модным фотографом, а для этого ему пришлось отправиться в Нью-Йорк, который для модной фотографии является тем же, чем Амстердам — для торговли алмазами.
Подобное решение весьма естественно для человека, обожающего женщин, наделенного чрезвычайно тонким художественным вкусом обладателя собственного «Никона», но осуществить свои амбиции свежеиспеченному выпускнику колледжа бывает не легче, чем устроиться начинающим репортером в отдел городских новостей «Вашингтон пост».
Как бы то ни было, осенью 1969 года Спайдер Эллиот прибыл в Нью-Йорк, имея на руках накопленные за двадцать три года сбережения в виде чеков, подаренных на дни рождения и на Рождество, а также деньги, заработанные летом, — всего около двух тысяч семисот долларов, и сразу же ринулся искать дешевое жилье. Довольно скоро он нашел подходящий чердак среди нижних кварталов покрытых гарью Тридцатых улиц, неподалеку от островка оптовых меховых магазинов Восьмой авеню. Жилье представляло собой одну огромную, длинную, обшарпанную комнату, казавшуюся просевшей посередине, но зато из нее открывался вид на Гудзон, и в потолке на высоте пяти с половиной метров имелись семь окон. Он стал обладателем крошечной ванной, которая при необходимости могла служить темной комнатой, и владельцем кухонного стола с раковиной. От предыдущего жильца ему досталась старая печь и еще более старый холодильник. Спайдер прикупил кое-какую мебель, соорудил настил для сна, покрыл его матрацем из вулканизированного пластика, приобрел несколько подушек, простыни, две кастрюли и сковородку. Потом выкрасил обшарпанный пол в золотисто-песочные тона, а стены — четырьмя разными оттенками голубого; потолок покрасил в грязно-белый цвет. Расставил на полу три кенийские пальмы, купленные оптом у Кайнда, провел к ним снизу подсветку, используя напольные лампы, и по ночам, лежа на своем матраце, как на плоту, и глядя вверх через семь потолочных окон на проплывавшие над городом облака, на тени от пальмовых ветвей, отплясывавшие на стенах тропический танец, слушал пластинки Нэта Кинга Коула или Эллы Фицджеральд и чувствовал себя беспечным, свободным и счастливым, как на пляже.
Дом, в котором снял чердак Спайдер, представлял собой отсыревшую и обветшавшую производственную постройку, не предназначавшуюся для жилья. Но там был старинный лифт с дверями, напоминавшими раздвижные железные ворота; на нижних этажах гнездилась пестрая уйма дышавших на ладан фирм, компания торговавших по почте, каких-то полуобанкротившихся изготовителей пуговиц, оптовых торговцев залежалым текстилем, а также две бухгалтерские конторы, чьи помещения были обставлены с поистине диккенсовским убожеством. На последнем этаже, где поселился Спайдер, размещались еще несколько жильцов, которые вставали и ложились в совершенно непонятное время и лишь изредка попадались ему на лестнице или в вестибюле.
Через два с половиной месяца настойчивых поисков работы талант, терпение и удача Спайдера с лихвой окупились, что случается не так уж часто: он устроился техническим ассистент том в студию Мела Саковица. Саковиц, второ— или даже третьеразрядный фотограф, выполнял кучу нудных заданий для каталогов и время от времени делал фотографии для газет, выпускаемых небольшими магазинами.
Однажды субботним утром поздней осени 1972 года Спайдер, подобно Робинзону Крузо, увидевшему отпечаток ноги на песке, обнаружил своего нового соседа по верхнему этажу собственной персоной. Он возвращался из итальянских магазинов с Девятой авеню, неся полную сумку продуктов, неторопливой трусцой поднимаясь по пологой старой лестнице и, по своему обыкновению, спрашивая себя, не лишит ли его последних сил жизнь без тенниса. На самом верху третьего пролета он, набрав полную скорость, завернул за угол лестничной площадки и резко притормозил. Только благодаря отличным рефлексам он не сбил с ног женщину, с трудом поднимавшуюся вверх, сердито ругаясь про себя по-французски. Она несла тюк чистого белья, две полные хозяйственные сумки, завернутый в газету букет желтых хризантем и две бутылки вина, зажатые под мышками.
— Привет! Извиняюсь! Я не думал, что на этой лестнице окажется кто-нибудь… здесь… Позвольте вам помочь.
Она стояла спиной к Слайдеру и не могла повернуться, потому что бутылки медленно выползали у нее из-под локтей.
— Идиот! Держите бутылку! Она сейчас упадет.
— Которая?
— Обе!
— Поймал.
— Очень вовремя! «Которая?» Разве вы не видели, что они обе выскальзывают? Да уж, «которая?»!
— Ну, не очень-то удобно нести вино под мышками так, как это делаете вы, — мягко пожурил ее Спайдер. — Лучше бы прихватить сумку.
— Как бы я понесла еще одну сумку? У меня и так пальцы обрываются. Чертов домохозяин! По субботам нет света в холле и не работает лифт — безобразие, отвратительно. — Она обернулась, и в тусклом свете, падавшем на лестничную площадку из потолочных окон, он увидел, что она молода, что нельзя было угадать по ее дьявольскому характеру.
— Я провожу вас и помогу донести все это наверх, — вежливо предложил он.
Она согласно кивнула, вручила ему все, кроме цветов и вина, и молча поднялась на три пролета, ни разу не оглянувшись. Остановившись у своей двери, метрах в шести от комнаты Спайдера, она извлекла из сумочки ключ.
— Итак, наконец-то я встретил во плоти свою соседку, — сказал Спайдер, дружелюбно улыбаясь ей в спину.
— Похоже, так. — Она не обернулась, не ответила на улыбку, лишь стояла к нему спиной у закрытой двери.
