Выигрыш Динни Холлис - Энтони Лора (читать книги .txt) 📗
Броди не ответил. Вместо этого он поднял коробку и направился в дальнюю комнату. Не зная, что делать дальше, Динни взяла два бумажных мешка и последовала за ним, взметнув по пути целую тучу пыли.
Спальня была маленькой и почти такой же загроможденной, как жилая комната. Здесь стояли две узкие кровати, заваленные всякой всячиной. В пестрой куче хламья особенно выделялись новогодние украшения: разноцветные гирлянды, два пластмассовых Деда Мороза, зеленый и красный «дождик» для елки; еще здесь были груды и груды разнообразных тканей, вылинявших и изъеденных молью, и огромная коллекция книг в мягких обложках: от вестернов Луиса Ламура до любовных романов.
— Кидай, где захочешь, — сказал Броди, махнув рукой.
— Откуда это барахло? — спросила Динни, наморщив нос и пытаясь не чихнуть.
— Большей частью осталось от прежних владельцев.
Динни замерла, ее пальцы все еще сжимали мешок. Здесь может быть что-то из ее вещей!
— Кое-что принадлежало моей матери…
Броди уставился на какой-то предмет в углу, и его голос сорвался. Динни проследила за его взглядом и заметила музыкальную шкатулку, стоящую на дубовом комоде.
Броди стремительно пересек комнату. Он протянул руки к шкатулке и взял ее очень бережно. В этот миг Динни поняла, как много значила для него мама.
Его пальцы казались слишком толстыми и неуклюжими, когда он поворачивал крохотный ключик. Броди завел механизм до конца и вновь поставил шкатулку на комод. Динни заметила, что он затаил дыхание и его руки слегка задрожали.
Шкатулка ожила, игрушечные лошадки поехали по кругу, словно в танце, зазвучала музыка. Динни склонила голову, пытаясь вспомнить, что это за мелодия.
— «Вальс конькобежцев».
Завораживающие печальные звуки, наполнившие комнату, эхом отдались в сердце девушки.
Броди засунул руки в карманы, глядя на гарцующих лошадок.
— Моя мама любила эту шкатулку, — мягко сказал он. — Я купил это ей к Рождеству, когда мне исполнилось двенадцать. Я стриг газоны все лето и убирал листья осенью, чтобы скопить денег на подарок.
Признание Броди позволило девушке глубже заглянуть в его душу. Это очень важная информация, которая может пригодиться Динни в дальнейшем. Именно мать удержала Броди на верном пути. От нее он унаследовал свой твердый характер. Их очевидно близкие отношения не позволили Броди покатиться по наклонной плоскости вслед за Рейфом и Кенни.
Динни кашлянула.
— Твоя мама много для тебя значила.
В его глазах появилось отсутствующее выражение.
— Мы были близки.
— От чего она умерла?
— От рака. Ей было всего сорок два года.
— Как жаль.
Броди поднял голову и взглянул на девушку. Она видела боль в его глазах, глубокую, неизбывную.
— Я сделал из «Ивового ручья» то, что здесь есть сейчас, ради нее, — сказал он. — Теперь понимаешь, почему это место так много для меня значит?
Если бы ты знал, как много это место значит для меня!
— Да, — ответила Динни. — Понимаю. Моя мама умерла, когда мне было семь лет.
— От чего?
Прошлой ночью Броди запретил ей лгать, но что она могла сделать? Если Динни скажет, что ее мама убилась, упав с лошади, он тут же вспомнит про гибель жены Джила Холлиса и обо всем догадается. Броди уже начал ее подозревать, а он ведь далеко не дурак.
— У нее тоже был рак, — соврала Динни.
— Значит, ты понимаешь мои чувства. — В его глазах светилось сострадание.
Динни отвернулась, не в силах выносить сочувствие Броди.
Странно, что «Ивовый ручей» сыграл такую важную роль в жизни их обоих. Переезд на ферму дал Броди чувство цели, стремление чего-то добиться, в то время как изгнание наделило Динни равным по силе желанием вернуть себе свою собственность.
Пройдя через захламленную комнатушку, Динни положила руку ему на плечо.
— Думаю, твоя мама очень гордилась бы тем, что ты сделал в «Ивовом ручье».
Их взгляды встретились. Какая-то искра проскочила между ними. Они были связаны пониманием, для которого не нужны слова.
— У нас нет времени на болтовню, — внезапно сказал Броди, сбросив ее руку. — Давай займемся делом.
— Хорошо, — ответила Динни, удивленная и задетая резкой сменой его настроения.
— По-моему, тебе лучше взяться за уборку. А я буду таскать тяжести.
— Ладно, — согласилась она, чувствуя, что с ним лучше не спорить.
Броди вышел из комнаты, оставив недоумевающую девушку размышлять, чем же она могла его обидеть.
Вопреки своим лучшим намерениям, он все-таки подпустил Динни МакКеллан слишком близко. Броди взвалил на плечи еще одну коробку и отнес ее в спальню.
Он не должен был допустить такого резкого развития событий. Он почти ничего о ней не знает, а то, что знает, говорит не в ее пользу.
— Успокойся, Трублад, — беззвучно пробормотал Броди. — У тебя впереди куча времени. Не спеши.
Тогда почему он готов наломать дров всякий раз, когда рядом оказывается Динни? Почему мысли о ней не дают ему спать по ночам? Почему он продолжает мечтать об этих сладких розовых губках, прекрасно понимая, чем это может ему грозить?
Да, рассудок ему твердил: спокойней, спокойней, спокойней. А сердце кричало: сейчас, сейчас, сейчас.
Броди поставил коробку в ряд с остальными, уперся руками в поясницу и потянулся.
По-видимому, причина в том, что именно в этот момент своей жизни Броди оказался наиболее уязвимым. Его отец недавно умер, и хотя между ними никогда не было настоящей близости, какая-то часть его прошлого ушла навсегда.
Кроме того, Броди унаследовал «Ивовый ручей». На его плечи свалился груз ответственности за судьбу фермы. Теперь ему приходится содержать не только себя, но и семью Кенни.
Ему требовалось что-то изменить в своей жизни, удовлетворить некоторые свои желания, которые давно уже его грызли. Желание найти себе женщину, создать семью и нарожать наследников. Какой смысл вкладывать душу в ферму, если ее некому будет оставить?
Броди закусил нижнюю губу. Он мечтал о возможности стать для своих отпрысков лучшим отцом, чем Рейф. Вырастив счастливых, здоровых детей, он хотя бы частично загладит грехи своего отца.
— Забудь. Подумаешь об этом позже, — шепнул он себе.
— Ты что-то сказал? — спросила Динни, когда Броди вернулся в жилую комнату. Она подняла голову, сметая с пола кучи пыли.
В лучах утреннего солнца, заливающих времянку, ее ярко-рыжие волосы вспыхнули пламенем. Она казалась похожей на ангела в сиянии огненных кудрей, обрамляющих лицо, и с нежной улыбкой на губах.
У Броди все внутри перевернулось при виде этой улыбки.
— Ничего, — пробормотал он.
В комнате пахло мылом и хлоркой. Броди решил, что этот запах вполне мог вызвать у него приступ головокружения. Он не хотел и думать, что причиной была близость Динни.
Она продолжала подметать, ее гибкое тело двигалось в размеренном ритме.
Шших, шших, шших. Веник шуршал по деревянному полу.
Броди только сейчас заметил, что одеты они одинаково. На обоих были белые хлопчатобумажные футболки, теперь уже в грязных разводах, и светлые голубые джинсы. Единственное различие заключалось в том, что Броди надел сапоги, а Динни — старые босоножки. Казалось, они даже думают одинаково. Как будто Динни такая же, как он, только женского пола.
Нет. Она совсем не похожа на тебя. Вспомни, ты встретил ее в баре. Она из той же породы, что Кенни или Рейф.
Но несмотря на собственные возражения, Броди не мог избавиться от чувства, что Динни — его зеркальное отражение. Его вторая половина.
Он смотрел на Динни, зачарованный ее гибкими движениями. Она выглядела очень соблазнительно, поношенные джинсы туго обтягивали ее хорошенькую попку, а на лице не было ни капли косметики. Ему пришлось напрячь все свои силы, чтобы не стиснуть ее в объятиях и не поцеловать.
Броди не знал, как долго он еще сможет противостоять этому искушению. Как долго он сможет сохранять дистанцию, прежде чем попросит Динни уехать, чтобы сохранить остатки рассудка? Да, она ничего не делала нарочно. Она не виновата, что вызывает в нем такую реакцию. Броди не может вышвырнуть ее на улицу. Если он так поступит, и Динни вернется к азартным играм, шатанию по барам и, бог знает, к чему еще, ответственность за это ляжет на него. Черт возьми, он уже не мальчишка и должен справляться с разыгравшимися гормонами. Чтобы ей не пришлось страдать из-за его слабости.
