Не время для шуток - Усачева Елена Александровна (читаемые книги читать txt) 📗
– Нет, Курбаленко – не то, – поморщился Павел. – Она трепло. Мне бы по-тихому.
– По-тихому ты и сам можешь, – тянула Олеся. Павел ей нравился, и она уже разрывалась между желанием помочь и боязнью ввязаться в очередную нехорошую историю. – Подойди к кому угодно из «А». Хоть к Махоте. Он тебе непременно поможет.
– Мне теперь никто не поможет. – Быковский опять смотрел в окно. Вид у него был печальный. До того печальный, что хотелось погладить его по головке и дать конфетку.
Вот бы Быковский обратил на нее внимание! Так ведь нет, влюбился в Лерку. А ведь они друг другу совершенно не подходят. Искрометный весельчак Пашка и скучная Гараева – какая же это пара? Да и что за хамство? Почему Павел, красавец и умница, заинтересовался не своими девчонками, а «чужими»? Если их девчонки об этом узнают, да та же самая Курбаленко, будет очередная история, только с новыми действующими лицами. Ой, ой, ой, не дай бог, Олесю припрягут к этому делу, тогда из класса можно будет бежать с закрытыми глазами – второй такой эпопеи она не выдержит.
– А что тут узнавать? Сам к ней подойди. – Маканиной это казалось вполне очевидной вещью. Что такого противозаконного в обычном разговоре? Не покусают его, в конце концов! Лерка – девчонка мирная, ругаться не будет. А не понравиться ей Павел не может. Он всем и всегда нравится.
Быковский долго молчал. Олеся решила, что он ее не услышал.
– Пока рано, – наконец покачал головой Павел. – Тебе ведь несложно узнать. А я потом все объясню.
– Ладно, – вздохнула Маканина, встряхивая головой – так она пыталась прогнать бесполезные мысли о несчастном будущем Быковского. – Будет тебе информация. Не обещаю, что это произойдет завтра. Но что-нибудь придумаю.
Павел кивнул и побрел прочь. Олеся вернулась за портфелем, собралась уже выйти из класса, но на пороге ее остановила бледная Курбаленко.
– Твоя работа? – Она протянула знакомые Маканиной снимки. – В охранники к нему записалась?
– Хорошие картиночки. – Олеся боялась поднимать на Лизу глаза, она и так еле сдерживала распирающий ее изнутри смех. – А что, у них все так серьезно? И давно?
– Не придуривайся! Мне Смолова все сказала. Это же ее фотик. Больше такое никто сделать не мог!
Смеяться расхотелось
– А ты что, боишься правды?
– Никакая это не правда! – закричала Курбаленко, потрясая снимками перед носом бывшей подруги. – Чушь собачья! Не знаешь ты ничего!
Она попыталась одним движением разорвать всю пачку, но у нее не получилось. Олесе некстати вспомнились полторы сотни, отданные за эти снимки. Лучше бы она эти деньги потратила на что-нибудь полезное.
– Что ты лезешь все время не в свои дела! – зло шептала Лиза, все еще ломая пальцы над непокорной стопкой фотографий. – Что ты суешь свой нос?
– Я лезу? – Олеся не выдержала и попыталась отобрать у нее измятые карточки. – Это кто еще лез! Ты первая начала выдумывать про меня с Галкиным.
– А ты… а ты… – От ярости Курбаленко покраснела. – Да ты на себя посмотри, кому ты нужна!
– А раз не нужна, то отвалите от меня! Понятно? – Олеся тянула к себе фотографии. – Да отпусти ты!
– Сама отпусти! – занесла руку Лиза и покачнулась. Олеся одним рывком выдернула у нее фотографии и отступила.
– А с этим, – Олеся победно потрясла добычей в воздухе, – иди к Рязанкиной, может, она тебе что-нибудь объяснит.
Фотографии веером разлетелись по полу. Курбаленко кинулась их поднимать. Маканина переступила через бывшую подружку и пошла к лестнице.
Сейчас она чувствовала себя хорошо. Очень хорошо. Она теперь даже была готова все простить, все обиды. Все-таки люди, выясняющие друг с другом отношения, выглядят жалко. А Рязанкиной с Курбаленко еще о многом придется друг у друга спрашивать.
Не успела она подумать о Ксюше, как та налетела на нее в коридоре.
– Где он? – кинулась она к Маканиной.
– Кто? – Олеся прижала к груди рюкзак. Выглядела Рязанкина устрашающе.
– Галкин! – бушевала Ксюша. – Увижу – убью!
– Он еще не приходил! – Олеся быстро оглянулась, понимая, что отсюда надо бежать как можно быстрее – могут побить.
– Пускай лучше вообще не приходит! – Рязанкина схватила Маканину за плечо, не давая ей уйти. – Так ему и передай! Он мне домой журнал подкинул. Мне мать только сегодня утром сказала, что вы приходили. Да еще настучал, что журнал у меня. Мне на входе Червяков такой разнос устроил!
– Так ведь все в порядке? – Олеся высвободила руку и шагнула в сторону.
– Какое там в порядке! – крикнула ей вслед Ксюша и побежала к выходящей из класса Лизе. – Нет, ты представляешь.
– Представляю, – сухо отозвалась Курбаленко.
Маканина бросилась к лестнице. Сейчас бы ей оказаться не просто на другом этаже, а в другом городе или на другой планете. Но идти ей пришлось всего лишь на четвертый этаж. Об истории с журналом тут уже знали – Червяков успел провести разъяснительную работу.
Шумели о странном перемещении школьной принадлежности долго. Приходила завуч, Алевтина Петровна, Рязанкину потащили к директору. Олеся сидела, уткнувшись взглядом в учебник. Она не знала, что делать – то ли радоваться, то ли умирать от страха. Все происходило не совсем так, как ей хотелось. Утренняя радость улетучилась, сменившись тревожной тоской.
После третьего урока появился виновник нескончаемых пересудов. Серега был невозмутим. На все вопросы он улыбался и пожимал плечами. Увидев Олесю, тут же потопал к ней. Маканина вжала голову в плечи.
Этого только не хватало!
– Привет! – Галкин сиял, как начищенный сапог. – Как ты тут?
– О тебе все утро вспоминала, – криво улыбнулась Олеся. – Рязанкина грозится тебя убить.
– Фигня все! – добродушно протянул Серега. – Что нас не убивает, то делает сильнее.
Фраза была явно откуда-то выужена, сам Галкин до такого не додумался бы.
Олеся пошла к двери.
Может, в коридоре он от нее отстанет?
Серега топал следом. Маканина всеми клеточками тела чувствовала, что Курбаленко взглядом прожигает ее спину насквозь. Интересно, она уже говорила с Рязанкиной о фотках или нет?
Спустилась вниз на один этаж. По коридору носилась жизнерадостная малышня. Вот счастливое время! Никаких тебе проблем. Смейся, сколько влезет, играй в салочки. Хоть на голове стой. Бегают, глупые, и не знают, что пройдет каких-нибудь пять лет, и они не то что бегать, ходить будут с трудом – с такой силой на них навалится жизнь.
Большая перемена. На улице мокрый снег. Все колготятся в школе, отчего она похожа на муравейник. И только учителя торжественно шествуют среди глобального перемещения учеников, как большие корабли в бушующем океане.
– Слушай, мне тут по делу надо, – повернулась к Галкину Олеся. – Я пошла.
И она направилась к кабинету математики, где сейчас должен был быть урок у «ашек». Около двери в класс скучал Махота.
– Привет, Майкл! – еще издалека крикнула Олеся, краем глаза замечая, что Галкин упорно идет за ней. – Тебя что, из класса выгнали?
– Катись отсюда! – буркнул всегда недружелюбный Махота, но выражение лица его тут же изменилось – он заметил Галкина. – Привет, Серега. Как жизнь? Что у вас там шумят?
– Здоро?во! – полез вперед, оттолкнув Олесю, Галкин. – Да че у нас там может быть? Все нормально.
– Я слышал, журнал пропал. – Майкл даже не смотрел в сторону Маканиной, он стоял и говорил так, словно ее здесь не было. Кипя от негодования, Олеся про себя отметила, что смотрелись друзья-приятели рядом комично. Высокий здоровый Галкин и низкий крепенький Махота. М-да…
– Да куда он денется, этот журнал, – вальяжно протянул Серега, и Майкл понимающе закивал. – Пошумят и перестанут. У тебя че?
– Да че у меня! – Майкл развел руками.
– Ага, – солидно ответил Галкин, словно получил очень ценную информацию. – Понятно.
Поняв, что обращать на нее внимание они не собираются, Маканина обошла Махоту и заглянула в кабинет.
Там почти никого не было. Двое листали учебник. Мальчишки на первой парте резались в «морской бой». Около окна шебуршились девчонки. Крики и смех раздавались из угла, невидимого от двери. Лерка Гараева сидела на подоконнике и смотрела на улицу. Точь-в-точь так же, как недавно делал Павел. Это было до того похоже, что Олеся от удивления открыла рот – ничего себе парочка подобралась!
