Паутина грез - Эндрюс Вирджиния (книги полностью бесплатно TXT) 📗
— Возможно, ты помнишь, как после отъезда твоей мамы с Ямайки я сказал, что ей нужно время подумать, — снова заговорил отец.
— Да… — Мой голосок звучал затравленно и слабо.
— Я сказал, что в последнее время маму огорчали наши с ней отношения. — Папа судорожно сглотнул. Я молча кивнула, чтобы он продолжал, хотя это ему давалось с трудом. — В общем, несколько дней назад, Ли, на борт пришла телеграмма. Телеграмма от твоей мамы, где она сообщает, что сделала свой выбор.
— Какой выбор? Что она сделала?
— Из Майами она вылетела не в Бостон, а в Мехико, где и возбудила дело о разводе, — торопливо сказал отец, как, наверное, говорит врач, сообщая больному неутешительный диагноз. Но как бы ни спешил отец произнести страшные слова, они были произнесены. И будто повисли в тягостном безмолвии. Сердце было готово выскочить из груди. Онемели пальцы — так сильно сжала я ладони.
— Развод? — глухо повторила я это чужое, если не запрещенное, слово. Я читала о разводах кинозвезд и знаменитостей, но для них это казалось естественным, чуть ли не обязательным. Однако среди моих знакомых не было девочек, чьи бы родители развелись. Более того, в школе к детям из таких семей мы относились настороженно, как к прокаженным.
— Вообще-то я испытываю почти облегчение. — Отец прерывисто вздохнул. — Уже несколько месяцев я ждал, когда упадет последняя капля. Дня не проходило, чтобы твоя мама не сокрушалась о своей несчастливой жизни, чтобы мы не бросали друг другу горьких упреков. Я изо всех сил скрывал это от тебя. Впрочем, и она тоже. Сознательно загружал себя работой, чтобы не заклиниваться на семейных неурядицах. В какой-то степени мне «повезло» — начался кризис в бизнесе, и я с головой окунулся в проблемы. И сумел отвлечься от супружеских разногласий.
Папа выдавил из себя улыбку, грустную и кривую. Скорее, это была тень улыбки, которая продлилась от силы секунду-другую. Ради отца я отставила в сторону свои страдания и решила хотя бы поговорить с ним.
— Мама сейчас еще в Мехико?
— Нет, она уже дома, в Бостоне. Оттуда и пришла телеграмма. Но знай, Ли. — Отец снова судорожно вздохнул. — Я обещал пойти навстречу ее решению. Нет смысла принуждать человека оставаться с тобой, если он того не хочет.
— Но почему? Почему она не хочет? Как она может бросить тебя после стольких лет?
На самом деле я хотела знать, как может дивная, романтическая любовь вдруг взять и умереть? Как могут два человека сначала рваться друг к другу, а потом бросаться в разные стороны? Неужели это и имел в виду папа, когда сказал, что любовь ослепляет?
Да, но возможно ли тогда вообще распознать любовь? Если чувства обманывают, а слова и воспоминания ничего не стоят, то как человеку найти опору в любви? Кому верить? И верить ли? Сначала вы клянетесь, что до гроба будете вместе, а потом… что-то разлучает вас, и с легкостью! Какова же тогда цена любовной клятвы, даже клятвы, скрепленной поцелуем?
— Твоя мать до сих пор молода. Как я уже говорил, слишком молода для своих лет. Она считает, что у нее еще есть шанс на лучшую жизнь — счастливую, веселую. Я не буду становиться на ее пути. Нелепо, но я слишком люблю ее, чтобы мешать, — сказал отец. — Знаю, тебе сейчас мои слова кажутся бессмысленными, но позже ты поймешь меня. Поймешь, что я люблю ее так сильно, что не хочу удерживать около себя.
— А что же будет с нами, папа? — Я пребывала в полнейшем отчаянии. Странно еще, что я не кричала. И на самом деле мой вопрос должен был звучать иначе: «А что же будет со мной?» Но отец понял меня.
— Ты останешься с матерью. Вы будете жить в нашем доме столько, сколько пожелает мама. — Он помолчал. — А мне будет чем заняться. Если честно, то в городе я намеревался пробыть очень недолго. Меня снова ждет плавание — я открываю еще один маршрут, теперь уже на Канарские острова. Надо искать новые приманки для туристов, чтобы оставаться конкурентоспособным. Кстати, в одном твоя мать, Ли, права — я искренне предан этому бизнесу. Я не дам ему погибнуть просто так.
— Я хочу с тобой, папа… — еле сдерживая рыдания, прошептала я.
— Нет-нет, дружок. Это невозможно. И неправильно. Тебе надо ходить в школу. У тебя столько друзей. Тебе надо жить с мамой, дома, где тебе так хорошо. О материальной стороне беспокоиться не придется… хотя твоей матери денег всегда будет недостаточно, — сухо добавил он.
Я не увидела слез в его глазах. Если отец и плакал, то в одиночестве. И сейчас уже пережил это. Он держал себя в руках, потому что ничего больше делать не оставалось. Его любовь умерла. Она покоится на кладбище воспоминаний. Он уже думает о другой жизни. А похороны любви позади.
Его усталое лицо говорило, что отец признал поражение, и это задувало слабый огонек надежды. Горько было сознавать, что любовь моих родителей все эти годы медленно таяла. И только сейчас всплыли в мыслях мамины речи об отце. Я вспомнила их в нюансах и подробностях и, увидев все в ином свете, поняла, что до сих пор не замечала очевидного, не слышала предвестников несчастья и не хотела слышать. Теперь правда обрушилась на меня.
— Папа, я что, больше не увижу тебя? — пересохшими губами выговорила я. Дрожащие руки выдавали меня, их даже пришлось зажать коленками.
— Обязательно увидишь! А как же иначе? Это плавание продлится не больше месяца, а затем я непременно зайду.
— Зайду?
Как нелепо звучит это слово из уст папы. Он «будет заходить»? «Заходить» к себе домой? Как гость, как посторонний позвонит в дверь и как чужого его встретит дворецкий?
— Буду по возможности писать, звонить, — добавил он и взял мою руку в свою ладонь. — Ты быстро взрослеешь, Ли. Ты уже почти настоящая женщина. У тебя женские заботы, интересы. Сейчас тебе мама нужна как никогда. Тебе нужны ее советы, ее поддержка. Скоро вокруг тебя появятся мальчики, затем молодые люди… Возможно, права твоя мать: не стоило морочить тебе голову бизнесом и техникой.
— Ой, нет, папа, мне это так интересно, — с жаром возразила я.
— Я знаю.
Папа погладил мою ладошку, а мне хотелось, чтобы он прижал меня крепко-крепко, поцеловал и сказал, что все позади и теперь все будет хорошо.
— Папа, я не хочу, чтобы ты уходил. Я не хочу, чтобы ты заходил, — выдавила я. Слезы полились ручьем. Я не могла сдержать всхлипываний. Плечи затряслись. И отец обнял меня и, крепко держа в своих сильных руках, проговорил:
— Ну будет, будет тебе, принцесса. Не плачь. — Он целовал меня, гладил по голове. — Все будет хорошо. Вот увидишь. Все пройдет. Боль пройдет, печаль пройдет. — Папа стал вытирать ладонью слезы с моих щек. — Ты же дочь судовладельца. Пора надеть веселую рожицу. Мы с тобой вместе будем провожать пассажиров. Ну что, сделаешь это ради меня?
— Конечно, папа. — Я сглотнула слезы, но тут же начала икать. Отец рассмеялся.
— Сейчас задержу дыхание. Это помогает.
— Вот это характер! — похвалил он и встал. — Давай собирайся и беги завтракать. А потом быстро ко мне на мостик. Мы будем оттуда смотреть, как капитан Уиллшоу швартует судно. Договорились? И, несмотря ни на что, всегда помни, принцесса, — я тебя люблю. Обещаешь помнить?
— Обещаю, папа. И я тебя люблю. Всегда.
— Вот это характер, настоящий морской характер. Ну, жду наверху.
И, тихо закрыв дверь, он вышел. А я осталась сидеть, тупо глядя перед собой.
Сердце превратилось в кричащую рану, но я была морально обессилена, чтобы плакать, хотя, казалось, могу выплакать себя досуха. Внезапно пришла ярость и злость на мать. Теперь я увидела, какая она глупая, что столько беспокоится о себе, что думает только о себе. Как она смела так поступить с нами? Разве не все равно, как она выглядит, сколько ей лет? Не будет же она вечно молодой… Разве она не понимает, что никогда ей не найти человека, который любил бы ее — и до сих пор любит, — как папа?!
Какая низость с ее стороны после стольких лет повернуться к нему спиной! Ведь он вытащил ее из тьмы, избавил от ужасной жизни. Она же сама рассказывала об этом… И вдруг выясняется, что ради забавы, ради удовольствия можно отодвинуть в сторону любящего человека.
