Вера для Сокола (СИ) - Тэя Татьяна (читать лучшие читаемые книги .txt, .fb2) 📗

Уже сонные глаза распахиваются, когда вижу Веру на пороге.

— Пусти.

Она решительно задвигает меня внутрь, а сама набрасывается с поцелуями, едва дверь за её спиной закрывается. Иногда она может быть очень решительной.

Не могу сопротивляться её нежному напору, отвечаю, а сам ругаю себя за эту слабость.

— Вера, Веруня, нам нельзя. Не здесь. Ты точно сумасшедшая.

— Да, я сумасшедшая, — шепчет отчаянно, — неделю тебя не видела, конечно, сумасшедшая. Что прикажешь делать, когда ты тут, рядом, в нескольких метрах, а завтра снова уедешь надолго.

— Всего на несколько дней.

— Всего на несколько дней, — с тяжким вздохом передразнивает.

Качаю головой и, не сдержавшись, целую. Действительно, сложно сопротивляться, когда она рядом. Мягкая, живая, волнующая, желанная. Моя и не моя…

Иногда мы встречаемся, но реже, чем прежде. И я больше не увожу её из города, опасаясь, что её перемещения контролируют. Да, наверняка, так и есть. И уж тем более, не зажимаю её в углах родительского дома, если приезжаю сюда.

— Возвращайся к себе.

— Я хочу остаться, — упрямится.

— У тебя что, нервы стальные, пощекотать захотелось? — глажу её бока, и Вера хихикает. — Если нас застукают…

— Да и пускай. Может, всё проще станет.

— Нет, малыш, всё только больше усложнится. Потом здесь везде камеры, ты уже, наверняка, попала на них.

У Веры всё просто.

— Сотри запись.

— Я не всесильный и не имею доступа ко всей охранной системе.

— Тогда плевать.

Хочется ей поверить, но мой опыт и моё понимание ситуации всё-таки более верное. Я итак рискую, встречаясь с хозяйской дочкой втихую, но заявиться сейчас к Петру Алексеевичу и прямо в лоб выдать, что у меня к Вере самые искренние чувства, будет глупо и чревато последствиями.

Сначала мне надо перестать работать на него, а дальше… дальше посмотрим.

Никогда я семейству Сергеевых ровней не стану, но могу показать, на что способен на перспективу.

Мы с Верой самозабвенно целуемся, это действительно сложно — удержаться и не утащить её в постель. Но я уже сам дал себе зарок, что если мы и обнажаемся, то только на моей территории. Жаль, конечно, что сейчас это происходит редко. Мне не хватает Веры в той мере, в какой я жажду её присутствия в своей жизни. Но так будет лучше.

Наконец, я её выпроваживаю, как бы больно не было.

Губы горят, а сон, как рукой сняло.

— Твою-то мать… — выдыхаю в потолок, плашмя падая на кровать.

Вот я попал…

Поспать всё-таки надо. Сказывается армейская привычка, так что вырубаюсь, но не так быстро, как хотелось бы. И в четыре утра просыпаюсь вроде даже отдохнувшим.

Мы выезжаем большой группой машин, и гоним по трассе несколько часов без продыху, пока в районе восьми не тормозим на заправке с кафе, где покупаю себе быстрый завтрак.

Вынимаю телефон из кармана, чтобы проверить, не написала ли чего Вера. Мы теперь часто «живём» в сообщениях. Хотя я и не любитель долгих переписок.

От Веры пока ничего нет, зато приходит сообщения от Стаса. Тому понадобилось чуть больше месяца, чтобы созреть.

«Лёх, привет, разговор есть. Вернёшься в Москву, набери меня».

У меня два вопроса: что за разговор и откуда Ярыгин знает, что я не в городе? Я ведь ему о своих передвижениях не отчитываюсь.

Мне непонятно, чего он от меня захочет взамен, но уже напрягаюсь.

***

Со Стасом мы встречаемся на его территории. Мне, мягко говоря, неуютно, а когда Ярыгин излагает просьбу, так и вовсе хочется, встать и уйти.

Но сделать этого я не могу. Лишь отрицательно мотаю головой.

— Исключено.

— Важные ребята помогли тебе, теперь надо помочь им, Лёх.

Ярыгин сидит за своим столом, будто паук, будто осьминог с миллионом невидимых щупалец, протянувшихся на многие километры вокруг и проникнувших в любые сферы и инстанции: от простых до малодоступных.

— Это не помощь, Стас, это преступление.

Тот пожимает плечами.

— По факту то, что они приостановили и аннулировали вполне себе законную сделку с твоей хатой тоже преступление. Пришлось кое-кого припугнуть, чтобы были сговорчивее. Чего ты ожидал?

— Уж точно не просьбы украсть информацию у своего работодателя.

— На носу важный разговор. У Сергеева контрактов — одним местом жуй. Подумаешь, лишится одного.

— Конкуренция должна быть честной, а это… это подсудное дело.

— Если тебя поймают, парни вытащат, не переживай. Срока не будет, Лёх.

Зато будет ещё больший долг? Ну да, по всей видимости.

Меня уже какое-то время преследуют подозрения, а сейчас я в них ещё больше убеждаюсь, что Ярыгин с самого начала всё распланировал. Он знал, на кого я работаю, и сделав меня обязанным себе, связал по рукам и ногам.

— Не могу, Стас. Это против правил.

Его лицо вытягивается.

— Тогда ребята могут дать обратку. И твои проблемы вернутся.

Завуалированные угрозы меня не слишком пугают. Пусть дают… Разберусь как-нибудь.

— Понимаю, Стас.

— Ты меня подставляешь.

А ты меня как бы нет?

Развожу руками, мол, очень жаль.

— Прости, но ответ прежний. Нет. Может, я в чём-то другом могу быть полезен?

Ярыгин смотрит на меня и вздыхает.

— Давай ты подумаешь, не отвечай сейчас, ладно?

— Думать тут нечего.

— Нет, Лёх, время на размышления всем нужно. Обстоятельства могут измениться просто по щелчку пальцев.

И щелчок не заставляет себя ждать. Буквально несколько дней спустя на телефон с незнакомого номера приходит фото моей спящей матери.

Просто фото. Никакого текста.

Да он и не нужен.

Оно и без слов понятно.

Хочется рычать от злости. Аксиома — проще всего достать человека через близких.

Только у одиночек нет таких проблем.

Ночь провожу в размышлениях, пока в голове не вырисовывается план. На следующий день перво-наперво звоню Вадиму и договариваюсь о встрече.

Захожу в бар, днём тут совсем пусто, за столиками только завсегдатаи и приятели. Вот и отлично. Не хочется общаться с Вадимом в присутствии лишних глаз и ушей.

— Выпьешь чего? — качает приятель бритой головой.

— Времени нет.

— Даже на чашку кофе?

— Не поверишь, но даже на неё.

Однако Вадим подзывает официанта и тот подходит уже со свежезаваренным американо.

— Что за дело? — тем временем интересуется Вадим.

Достаю телефон, набираю имя и фамилию Стаса, потом показываю экран Ваде.

— Знаешь такого?

— Нет, но могу узнать.

— Узнай, а? Что там на него есть? Как прижать можно?

— Перешлёшь ФИО? Координаты?

— Нет, так запоминай.

Лишнюю информацию оставлять на любых носителях опасно, Вадим и сам это понимает, цокая языком и качая головой. Он кивает.

— Запомнил.

— Позвонишь?

— Как только что-то узнаю.

Залпом допиваю всё ещё горячий кофе и поднимаюсь. Затем мешкаю, барабаня пальцами по источенной временем и неаккуратными посетителями столешнице.

— Ты говорил, в Краснодаре подвязки есть на парней, с кем можно в нормальные дела вписаться? Кинешь номерок?

Вадим складывает руки на широкой груди и подтверждает с ухмылкой:

— Кину.

Вылетаю на улицу. Дни стоят морозные, сухие, оно и на руку. Когда голова в холоде, думается легче. Народная мудрость не врёт.

Достаю сигарету, прикуриваю, делаю пару затяжек, а потом выбрасываю.

Нет времени. Меня будто что-то толкает вперёд. Надо ехать и побыстрее.

В реабилитационном центре главный врач отговаривает меня от опрометчивых решений.

— Алексей, не стоит сейчас срывать её с места. Процесс налажен. Любое изменение — это стресс.

Смотрю на него и думаю, а он в курсе, что его система безопасности ни черта не работает. — Мы имеем все шансы заработать рецидив. Это основной аргумент за, чтобы не трогать её и прерывать лечение.

Моей матери находиться на территории этого заведения небезопасно. Вот мой основной аргумент.

— Я уже принял решение.