Чужой муж - Кондрашова Лариса (читать книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Людмила, — сунула ей ладошку его жена.
— Наташа, — машинально сказала Наташа.
И обе расхохотались.
— Не стесняйся, мы ненадолго. Анатолий извелся: надо срочно найти Пальчевского, у меня идея… А у моего мужа если появилась идея, он покоя не знает. И мне не дает… О, у вас торт. Я такой люблю.
— Лю-да, — протянул ее муж, — потом будешь петь: «Зачем, зачем я съела столько торта?»
— Прекратите, Любавин, попрекать меня куском. Пейте свой коньяк. Может, у женщины единственная радость в жизни — сладенького поесть.
— И поправиться на килограммчик-другой…
Любавины шутливо пикировались между собой. И было отчего-то приятно слушать, как они подкалывают друг друга, но как-то любовно и беззлобно.
Наташа поймала взгляд, которым посмотрел на нее Валентин. И прочла в нем: вот и мы с тобой могли бы так же…
«Не могли бы, — с ожесточением подумала она, — потому что Любавины свое счастье ни у кого не украли, а нам с тобой вот так же радоваться просто не дадут!»
Собственно, она не знала этого наверняка, но думала, что такие положительные люди, как их директор, все делают только по правилам.
— Как вы думаете, Наташенька, — между тем шепнула ей Людмила, — почему мы с Анатолием живем в этом медвежьем краю, не пытаясь отсюда уехать?
— Не знаю, — растерянно протянула она, потому что никогда о том и не задумывалась.
— Потому что мы с ним сюда сбежали. От своих супругов. Отсюда уже на развод подавали. Бойтесь стать заложником чужого мнения. Всем не угодишь. Главное, чтобы вы свое чувство берегли и ценили. Если разобраться, настоящая любовь, как крупная жемчужина, не так уж часто встречается. Многие принимают за нее кратковременную страсть или увлечение, а потом недоумевают: куда любовь ушла?
Она ласково взглянула на мужа, который тем временем рисовал что-то для Валентина на обычной белой салфетке и горячо его в чем-то убеждал, а Пальчевский то согласно кивал, то, наоборот, категорически отрицал, и в тот момент Наташа поняла, что, наверное, это и есть счастье: смотреть на мужчин, которые увлечены собственным любимым делом. Пусть даже на некоторое время они и забыли о женщинах рядом с ними.
Наташа поставила кассету Игоря Корнелюка.
— Толя, — позвала мужа Людмила.
— Ты права, — спохватился тот, — наша любимая песня. Мы ее всегда танцуем. Правда, Милочка?
— Пойдем и мы, Наташа, — пригласил ее Валентин.
Она положила руки ему на плечи и слегка прикрыла глаза. По ее спине побежало тепло от его руки, и музыка будто качнула мир вокруг них. Сердце застучало. Стена, которую Наташа усиленно воздвигала между ними, стала крошиться и оседать, и Наташе захотелось положить голову ему на плечо.
— Молодые, музыка кончилась! — провозгласил Любавин и остался стоять, хотя Наташа села на стул, предполагая, что гости последуют ее примеру.
— Мы, пожалуй, пойдем, — сказала Людмила. — Вы ведь все решили, мальчики?
— В общих чертах, — согласился ее муж. — Завтра на работе обговорим детали…
— Завтра же суббота.
— А мы ненадолго встретимся. Как говорится, для привязки к местности. Не возражаете, Валентин Николаевич?
— Не возражаю, Анатолий Васильевич.
Все четверо вышли в коридор. Любавин помог жене одеться.
— Не провожайте нас, — запротестовали супруги в один голос. — Мы и так вам помешали.
— Ничего вы не помешали, — пробормотал Валентин. — Я, признаться, и сам вломился к Наташе без предварительного звонка.
— Но она не слишком огорчилась?
— Вроде нет.
Любавина лихо подмигнула ему и, уходя, шепнула Наташе:
— Будьте счастливы!
Странно, вроде Любавины и в самом деле помешали Наташе и Валентину, нарушили интимный настрой, который у них только начал устанавливаться.
Оказалось, все произошло с точностью до наоборот.
Деликатная супружеская пара будто дала «добро» на более тесное общение молодых людей. Они и сами, встречая и провожая нежданных гостей, играли роль пары. Между ними исчезла напряженность.
— Слушай, Наташка! — Он потер руки.
— Слушаю! — отозвалась она.
— По-моему, нам надо выпить за здоровье хороших людей.
— Согласна.
— И за нас тоже. Ты хочешь, чтобы были МЫ?
Вот оно, то, чего Наташа ждала и чего боялась. Именно сейчас ей предстоит решить, как говорила Тамара, на чьей она стороне.
— Хочу, — сказала Наташа.
В самом деле, пора грести к какому-нибудь берегу, а не болтаться посередине, не зная, что ты хочешь. Сделала выбор? Все, иди и не оглядывайся!
— Только тревожно что-то. — Она поеживалась, словно ее знобило.
— Ерунда. Вместе мы знаешь какая сила!
— Если бы можно было, я бы закрыла дверь на засов и никуда не выходила и никому не открывала. Потому что стоит только открыть дверь, как через самую крошечную щель оно и вползет.
— Да что оно-то? — улыбнулся Валентин, обнимая ее.
— Зло. Мне не хочется давать ему какое-то другое имя.
Глава десятая
Пришли они в себя от холода.
Наташа хоть и заклеила на зиму окна, и батареи грели как следует, но панельные стены девятиэтажки все же плохо держали тепло. Как любовники ни прижимались друг к другу, Наташе пришлось-таки встать за одеялом.
Простыню она успела выхватить из тумбочки, потому что и разгоряченным сознанием помнила, как колется ее новый шерстяной плед на диван-кровати.
Теперь она вновь нырнула в зовущие объятия Валентина. Уютно устроившись на его плече, она скосила глаз на полоску света, идущую из коридора. В ней отчетливо виднелась сброшенная в нетерпении на пол их одежда.
— Пока мы с тобой добрались до кровати, — хихикнула Наташа, — наши лоскутки облетели, будто осенние листья.
— Остались только стволы, — поддержал он, — точнее, один ствол.
— Бесстыдник! — Она коснулась губами его губ.
— Наташка, что со мной делается! Я будто помолодел на десять лет.
— А раньше ты был дряхлым стариком.
— Ну, тридцать все же не двадцать… Но сейчас я весь состою из желаний: носить тебя на руках, любить не переставая… Веришь, я опять тебя хочу.
— Чувствую, — улыбнулась Наташа.
Она прижалась к нему, принимая в себя, впитывала растущее чувство слияния с чем-то своим, исконно родным, прирастала к нему. И наконец опять в нем растворилась.
— Наташа. Наташенька. Тата. Талочка.
Это Валентин произносил ее имя на все лады и с каждым именем целовал ее пальцы, поднося по одному к губам.
Они отбросили одеяло — опять стало жарко — и лежали обнаженные, тесно прижавшись друг к другу. И потому вздрогнули одновременно, когда злобно, будто пришелец из чуждого, враждебного мира, зазвонил телефон.
— Давай я его все же вырублю, — сказал Валентин и встал, чтобы опять выдернуть вилку из розетки.
Некоторое время они еще лежали прислушиваясь, как будто и выключенный телефон мог зазвонить.
— Неужели мы с тобой никогда не будем иметь покоя? — шепотом спросила Наташа. — Может, давай уедем? В другой город. В мой родной город, например.
— И покажем всем, что мы боимся и потому трусливо сбегаем?
— А ты хочешь непременно воевать?
— Я хочу быть по-настоящему свободным. От всех. Кроме тебя, разумеется. В твоем плену я готов жить вечно.
Он ласково поцеловал ее в ладонь.
— Но пока все равно такое чувство, будто мы у кого-то воруем.
— Потому что над нами дамокловым мечом висят наши прежние грехи… Точнее, мои грехи, которые не дают чувствовать себя по-настоящему свободным.
Наташа с Валентином почти не спали этой ночью. Время от времени то один, то другой проваливался в сон, из которого тут же старался вырваться. Им казалось, что стоит только им обоим крепко заснуть, как проснутся они на развалинах. Или на пепелище. Понятно, в переносном смысле слова. Но чью-то злую волю извне они все равно ощущали. Причем вовсе не факт, что это была Тамара.
Когда в очередной раз Валентин задремал у нее на груди, Наташа попыталась мысленно встряхнуться, чтобы прояснить сознание: что все-таки ее так беспокоит? И тут же ожил внутренний голос: «Ох, не нравится мне все это! Ох, не к добру! Ох, Наташка, не спеши радоваться!»
