Колесо судьбы - Стил Даниэла (читать лучшие читаемые книги txt) 📗
— Негодяй! А что сказал Том?
— Он держался очень мило. Мы немного посидели в гостиной, но это было еще хуже. Представляешь: семь «белоснежек» сидят на диванах со своими «прекрасными принцами» и сверлят нас глазами. — Она со вздохом кинулась в кресло. — А ну их к дьяволу, все эти умные идеи. Подходя к кинотеатру, я чувствовала себя такой смелой и благородной, такой возвышенной, а когда нас завернули, я подумала, что все это не стоит ломаного гроша. Мы с ним не можем пойти даже в закусочную, чтобы поесть гамбургеров. Выходит, я могу умереть с голоду в этом паршивом городишке.
— Могу поручиться, что нас обслужат, если ты пойдешь вместе со мной. — Они еще не пробовали пойти куда-нибудь на ленч: кормили их в колледже на убой, обе уже прибавили в весе по три-четыре фунта, к вящей досаде Шарон.
— На твоем месте я бы не стала ручаться в этом, Тэн. Держу пари, что они поднимут хай, увидев с тобой негритянку. Белая есть белая, а черная остается черной, как бы ты к этому ни относилась.
— Но почему бы нам не попытаться? — Тана загорелась своей идеей, и на следующий вечер они решили привести ее в исполнение.
Девушки прогулялись по городу и зашли в закусочную, чтобы заказать по гамбургеру. Официантка окинула их долгим, неприязненным взглядом и отошла, не приняв заказа. Пораженная этим, Тана поманила ее снова, но женщина сделала вид, что не замечает ее знаков. Тогда Тана поднялась с места, подошла к ней сама и спросила, можно ли им здесь пообедать. Официантка досадливо поморщилась.
— Мне очень жаль, милая, — сказала она вполголоса — так, чтобы не услышала Шарон, — но я не могу обслужить твою подругу. Надеюсь, ты меня понимаешь?
— Но почему? Она — жительница Вашингтона, — сказала Тана, как будто это имело какое-то значение. — Ее мать — прокурор на государственной службе, а отец — двукратный лауреат Пулитцеровской премии.
— Нам это без разницы. Здесь не Вашингтон, а Йолан, Южная Каролина.
— Есть у вас в городе такие заведения, где мы с ней можем пообедать?
Женщина взглянула на высокую зеленоглазую блондинку, в чьем голосе прозвучала смутившая ее настойчивость.
— Она может пройти дальше по улице… А ты можешь остаться здесь.
— Но мы хотим пообедать вместе! — В глазах Таны сверкала зеленая сталь; впервые в жизни она почувствовала, как по спине у нее прошла нервная судорога. Сейчас она могла ударить человека, охваченная иррациональным и бессильным бешенством, какого она еще ни разу не испытывала. — Имеется ли в вашем городе такое место, где мы с подругой могли бы поесть вместе? Или нам придется садиться в поезд и ехать обедать в Нью-Йорк? — Тана вперила в официантку негодующий взгляд, и та отрицательно покачала головой. Однако Тана отступать не собиралась. — Тогда обслужите меня — я возьму два чизбургера и две кока-колы.
— Нет, не возьмешь! — Позади них встал коренастый повар, вышедший из кухни. — Ты сейчас отправишься назад в свою треклятую шикарную школу, откуда вы обе сюда заявились. — Подруги были слишком заметными в Йолане: достаточно было взглянуть на броские наряды Шарон, чтобы вычислить ее принадлежность к привилегированному колледжу. На ней была юбка и свитер, купленные в нью-йоркском магазине «Бонвит Теллер». — Вы можете есть там все что угодно за милую душу. Понятия не имею, что там на них нашло, но если уж они пускают к себе негритосов, то пусть и кормят их у себя в «Грин-Хиллз», а здесь на них не приготовили!
Он выразительно посмотрел на Тану, потом перевел взгляд на столик, за которым сидела Шарон. В его взгляде чувствовалась слепая ярость, и Тане на миг показалось, что повар может вышвырнуть их отсюда силой. После изнасилования она еще ни разу не испытывала такого страха.
Поняв, в чем дело, Шарон грациозно поднялась с места и сказала в своей спокойной аристократической манере:
— Идем, Тэн.
В ее голосе прозвучали низкие, чувственные нотки; при виде того, как повар буквально впился в нее плотоядными глазами, Тане захотелось дать ему пощечину: этот взгляд напомнил ей то, о чем она безуспешно пыталась забыть.
— Сукин сын! — кипятилась Тана, когда они медленно возвращались в колледж.
Однако Шарон выглядела на удивление спокойной. Она испытывала те же чувства, что и накануне, когда их с Томом не пустили в кинотеатр. Поначалу — спокойное сознание силы, понимание, зачем она здесь, а потом — чувство уныния. Однако сегодня депрессия еще не успела ею овладеть.
— Как странно устроена жизнь! Если бы это произошло в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, практически в любом другом городе, никто бы и внимания не обратил. Но здесь, в Йолане, страшно важно, что я темнокожая, а ты белая. Моя мать, похоже, знает, что делает: видно, для нас пришло время бороться за свои права. Я всегда считала, что, если мне хорошо, я не обязана думать о других, о том, что с ними происходит. И вот теперь оказалось, что эти другие — я сама. — Шарон внезапно поняла, почему Мириам так настаивала на ее поступлении в «Грин-Хиллз». Впервые со дня приезда сюда девушка подумала, что ее мать, вероятно, права. Может быть, место Шарон здесь. Может, она в долгу перед кем-то, кому не было так хорошо все эти годы. — Я не знаю, что тебе сказать, Тэн…
— Я тоже… — Они медленно шли по улице, рука об руку. — Не думаю, чтобы я когда-нибудь чувствовала себя такой беспомощной и такой злой… — Вдруг перед ней всплыло лицо Билли Дарнинга, и она вся поникла. — Разве лишь однажды…
Обе девушки вдруг ощутили связующую их близость, какой не было раньше. Тане захотелось обнять Шарон, защитить ее от беды, а та взглянула на нее с теплой улыбкой.
— Когда это было, Тэн?
— О, очень давно!.. — Она силилась улыбнуться. — Месяцев пять тому назад.
— Это действительно очень давно. — Девушки обменялись улыбками и продолжали идти по тротуару.
По улице промчалась машина, но их никто не побеспокоил, и страх Таны прошел. Никто и никогда не сделает с ней то, что сделал Билли Дарнинг, — она скорее убьет насильника. В ее глазах Шарон отметила необычно жестокий блеск.
— Наверное, это было что-то ужасное? — Да.
— Ты не хочешь говорить об этом? — Голос Шарон был ласковым и чутким.
