Смотри на вещи проще - Надеждина Ирина Николаевна (чтение книг txt) 📗
– Да я, собственно, и не волнуюсь.
Вика переоделась в джинсы и рубашку в крупную ковбойскую клетку, собрала волосы в узел и начала чистить картошку. Дмитрий, не захотевший ждать её в комнате, стоял у окна маленькой кухоньки и смотрел вниз. Во дворе женщина развешивала бельё на веревке, растянутой между двумя остовами детских качелей. Ветер трепал простыни и наволочки. К мусорному баку подошли двое бомжей и сосредоточенно рылись в его содержимом. Эта картина навевала тоску. Дмитрий отвернулся от окна.
– Димыч, – Вика выложила картошку на хищно шипящую сковороду, – можно задать тебе нескромный вопрос?
– Можно, – кивнул он. – А можно я закурю?
– Можно. Но ты много куришь натощак. Так и язву нажить недолго.
– Не наживу, – Дмитрий закурил. – Задавай свой вопрос.
– Почему ты так много мне заплатил? – Вика поставила перед ним пепельницу.
– Я же обещал платить щедро. Да и не так уж это много.
– Для кого как. Для меня сумма очень приличная. Слушай, я не очень хорошо помню, что вчера было, – она повернулась и внимательно посмотрела на Дмитрия. – Я с тобой… у нас что-нибудь было? По-моему, мы целовались.
– Не думаю, что было что-то большее, – он улыбнулся. – Мы приехали из ресторана, зашли в квартиру и сразу пошли в спальню. Сначала ты начала раздеваться, потом сняла с меня пиджак и попросила тебя поцеловать.
– Ну и?
– Ну, я и поцеловал. Не знаю, наверное, тебе не понравилось. Ты поинтересовалась, хочу ли я тебя. Я сказал, что хочу настолько, насколько хочешь ты. Ты обозвала меня старым козлом и заявила, что хочешь спать, после этого улеглась на кровать прямо в туфлях и тут же уснула.
– А ты?
– Я тоже решил, что хочу спать, и улегся рядом. И, кстати, тоже в туфлях.
– Почему? – удивилась Вика.
– А я что, по-твоему, трезвым был? – Дмитрий рассмеялся.
– Кажется, не очень. У тебя голова не болит?
– Терпимо. Сейчас кофе выпью и пройдет. А у тебя?
– Я синдромом похмелья не страдаю. Я ведь на самом деле пью мало. Просто вчера Маринка достала и домашние проблемы доконали. Ну да это к делу отношения не имеет.
– Что тебя Маринка допекла, заметили все, – он снова рассмеялся. – Особенно, когда ты её сявкой обозвала.
– Да, неудобно получилось, – она нахмурилась, словно легкая тучка на секунду закрыла солнечный свет. – Можно я буду называть тебя просто Димой?
– Почему? – он перестал улыбаться.
– Мне так больше нравится. Димыч, конечно, звучит неплохо, но Дима мне нравится больше.
– Называй, – он опустил глаза.
– Если тебе не нравится… Мне почему-то показалось, что должно нравиться.
– Называй. Нравится.
– И ещё один вопрос… – Вика снова внимательно взглянула на него. – Почему сегодня утром ты сказал, что моё рабочее время уже окончено, комплименты говорить нет смысла и позариться на такое «несчастье» можно только за деньги?
– А что, разве не так? За деньги я могу услышать всё, что хочу. Я ведь далеко не красавец, не обаяшка, не так уж молод… На меня давно, кажется, только за них и обращают внимание. Наверное, всю жизнь… или почти всю… – с тоской произнес он. Глаза его стали усталыми и взгляд тоскливым. – Сама же сказала, что я седой и старый. Стаса моим сынком назвала.
– Так вот, Дима, – Вика подошла к нему совсем близко и сказала без тени улыбки, – коль скоро моё рабочее время закончилось, и нахожусь я у себя дома, то хочу тебе сказать, что хоть ты и не молодой, но ещё и не старик, внешность у тебя нормальная, позариться на тебя можно и без денег, и обаяния у тебя хватит на десятерых. Понял? А сказала я тебе сегодня утром, что ты седой и старый, потому, что разозлилась на твою фразу, о любви к деньгам. Я думала, что ты не захочешь платить. Стаса за сына приняла спросонья. И потом, что за молодец мог зайти к тебе в квартиру, когда ты спишь? Откуда я знала, что твой водитель к тебе заходит, как к себе домой? Ещё я прикалываюсь называть стариками всех мужиков, кому уже есть тридцать. Извини.
– Вика, давай не будем, – он снова опустил глаза. – Ты в одном права, я ведь не мальчик молодой. Смотри, картошка сгорит.
Она отвернулась, чтобы помещать картошку, а Дмитрий нервно раздавил в пепельнице окурок. Что-то не укладывалось в обычные рамки, что-то выходило из-под контроля. «Смотри на вещи проще», – как заклинание повторил он про себя любимую фразу Николая.
– Ты точно похмельем не страдаешь? – спросила Вика, накрывая на стол. – У меня пиво в холодильнике есть. Мои родитель и братец поправляются при необходимости.
– Не волнуйся, я уже в полном порядке.
– Ну, тогда не стесняйся. Конечно, не ресторан, но, надеюсь, что неплохо.
– Очень неплохо, – похвалил Дмитрий. – Сто лет не ел нормальной жареной картошки.
– Что так долго? Диета? – Вика удивленно вскинула бровки.
– Как-то не складывалось. А в ресторане такой не подают.
– А дома? Любимая супруга картошку не жарила?
– Вика, давай не будем о грустном, – Дмитрий поморщился.
– Ну, давай.
– Ты, вообще, чем занимаешься? Маринка, насколько я знаю, днем работает в рекламном агентстве. Ты тоже ещё где-то или у тебя ресторан – основное?
– А я на «скорой» катаюсь. Фельдшер в реанимационной бригаде. Я, вообще-то, в сопровождении недавно. Меня туда Маринка затянула. Кстати, она в рекламном агентстве уже не работает. На два места работы здоровья не хватает.
– Не знал. А у тебя хватает?
– Я там недавно. Кроме того, я в отпуске. У меня сначала бесплатный был, сейчас платный начался. Потом не знаю.
– Тебе что, так эта работа нравится? – удивился Дмитрий.
– Не нравится. Просто с той зарплатой, которую я получаю на «скорой», ни жить, ни умереть нельзя. В ресторане деньги. Если б я ещё сама жила, а так… – Вика вздохнула.
– У тебя что, семья? Дети? Муж инвалид немощный?
– Мужа нет, детей нет, зато есть мама, папа и братец, но это отдельная песня. У меня навязчивая идея любым путем заработать нормальную сумму, купить себе хоть однокомнатную квартирку и сбежать от них.
– Да что ж так грустно? – Дмитрий внимательно посмотрел на Вику.
– Я б посмотрела, что ты запел бы на моем месте. Я же не спрашиваю, с какой радости ты вчера надрался до чертиков, меня накачал и в квартире, как после погрома.
– Причина одна – я окончательно простился с любимой супругой, – мрачно улыбнулся Дмитрий. – Вот она и сделала мне на прощанье подарок. Самоё паскудное во всей этой истории, это то, что она уволила мою домработницу.
– И что в этом паскудного? – с иронией спросила Вика и довольно едко улыбнулась. – Насколько я поняла, разлука с женой тебя не сильно угнетает, а вот с домработницей – просто траур! Не из-за домработницы ли вы побили горшки?
– Горшки, как ты изволила выразиться, мы побили уже очень давно. Тогда была другая домработница, немолодая и некрасивая. Эта домработница тоже была немолодая и некрасивая, эротических чувств к ней я не испытывал, но вот массу удобств её присутствие создавало. Теперь, пока найдется другая… Ты видела, что у меня твориться.
– Всего бы горя было! – Вика рассмеялась.
– Кому как. Я уже отвык от такого беспорядка. И потом, мне некогда. Я почти всегда возвращаюсь вечером и почти всегда уставший до такой степени, что мне хочется одного – отдохнуть. А тут… – вдруг Дмитрий просиял улыбкой. – Слушай, а ты ещё денег хочешь?
– Хочу.
– Я заплачу тебе столько же, сколько уже заплатил, а то и больше, если ты мне сегодня к вечеру приведешь квартиру в порядок? Согласна? Можешь подружку какую-нибудь с собой взять, я вам Стасика оставлю. Как? – он с надеждой посмотрел на Вику.
– Ну… – она задумалась и потянулась к телефону. – Сейчас, подожди, Маринке позвоню. Если она не согласится, тогда придется самой или с твоим Стасиком всё делать. В принципе, я согласна…
– Вот и отлично! Тебе деньги сейчас?
– По окончании. Я авансов не беру.
